До сих пор вопрос о создании объективной политической биографии В. И. Ленина остается открытым. Дело в том, что десятилетиями из контекста реальной истории вырывались отдельные факты и события его биографии для обоснования того или иного руководящего указания Сталина или Брежнева, Хрущева или Черненко. Этой же цели служило массовое цитатничество, когда из реального контекста ленинских работ вырывались отдельные удобные в политическом плане фрагменты и таким образом «освещались» и ошибочные, и прямо преступные действия. Именно на таком идеологически-конъюнктурном подходе и были воспитаны целые поколения советских людей. Одновременно все то, что в теории марксизма, в биографии Ленина не устраивало Сталина, его политических последователей, было предано забвению. До сих пор ряд важнейших работ К. Маркса и Ф. Энгельса не переведены на русский язык, не опубликованы и многие работы В. И. Ленина. В 1930–1950-е гг. распространение некоторых ленинских работ, в частности «Письма к съезду», приравнивалось к контрреволюционной агитации и пропаганде, подпадая под действие печально известных литерных пунктов 58-й (политической) статьи Уголовного кодекса. В тот же период активно искоренялось любое неугодное воспоминание о Ленине и о первых годах советской истории. Реальная история быстро и весьма эффективно была заменена системой мифов и легенд, были уничтожены и те свидетели, которые не желали «вспоминать» то, что было необходимо для политических целей Сталина. В спецхраны были отправлены сотни тысяч наименований печатной продукции: сборники документов, книги, журналы, статьи. Тогда же был подготовлен и канонический «Краткий очерк жизни и деятельности В. И. Ленина». Это издание было тщательно подогнано под сталинские идеологические догмы. Одновременно более ранние биографии Ленина, равно как и все книги по истории партии, были запрещены, а их авторы — например, такие видные историки, как А. С. Бубнов, В. И. Невский, В. Г. Кнорин, Н. Н. Попов и многие, многие другие, — были репрессированы. В стране утвердилось безоговорочное единомыслие, а любой отход от утвержденных свыше догм и схем в исторической науке рассматривался как политическая, идеологическая диверсия.
Все, что не соответствовало политическим целям эпохи культа и единовластия, изымалось из научного оборота. Опубликованная же часть ленинского наследия раздергивалась на цитаты, его работы вырывались из той конкретной исторической среды, в которой они создавались, личные ленинские симпатии и антипатии, изложенные в частной переписке или приватных беседах, возводились в некий политический абсолют, если соответствовали интересам Сталина, или хоронились в архивах, если сталинским взглядам не отвечали.
С началом перестройки, а точнее с 1987–1988 гг., в стране наметилась позитивная тенденция к всестороннему осмыслению и изучению партийного прошлого, личности самого В. И. Ленина. Однако путь к созданию полной и объективной политической биографии В. И. Ленина все еще чрезвычайно сложен. Дело в том, что многие историки и публицисты и сегодня впадают в ту или иную крайность в оценках Ленина и его наследия.
Одни из них рьяно защищают привычный сталинский вариант ленинской биографии. Эти исследователи некритично относятся к тому, что до последнего времени источники по ленинской теме для историков были малодоступны, многие факты его биографии не опубликованы и скрыты от специалистов в архивных спецхранах.
Другие заняты тем, что ниспровергают Ленина и его практическую деятельность. Его работы вновь растаскиваются на цитаты, вырванные из контекста, а его действия оцениваются не с позиций той исторической эпохи, в которой он жил, а с точки зрения тех общечеловеческих ценностей, к которым мы только сегодня с огромным трудом начинаем пробиваться. Поэтому сказать о том, что отечественная историография в состоянии сегодня дать точный политический портрет В. И. Ленина, крайне сложно. Над любым автором довлеет или многолетняя традиция, или импульсивное желание уничтожить и разгромить все старое, замешанное зачастую на неприятии социалистической идеи. Так что серьезно говорить об объективной политической и научной оценке революционной и государственной деятельности В. И. Ленина не только сложно, но, скорее всего, просто невозможно.
Более того, личность Ленина продолжает вызывать весьма бурную реакцию и через четверть века после развала Советского Союза. Ярким тому свидетельством стал массовый снос памятников революционному вождю, произошедший на Украине в 2014–2015 гг.
Однако определенная позитивная тенденция в исследовании и осмыслении исторической роли и деятельности В. И. Ленина наблюдается в связи с опубликованием в 1990-х гг. фундаментального публицистической монографии доктора философских и исторических наук Д. Волкогонова «Семь вождей». Заслугой автора было то, что он сумел найти и изучить многие новые документы и архивные данные, ранее никогда не публиковавшиеся. Однако при осмыслении этих историографических фактов Д. Волкогонову не всегда удавалось благополучно избегать влияния новых идеологических клише, замешанных исключительно на отрицании старых политических догм.
Именно поэтому на суд читателям представлены две статьи. Одна из них — официальная биография В. И. Ленина, написанная еще в середине 20-х годов сестрой В. И. Ленина А. И. Ульяновой-Елизаровой. Статья отражает официальную, хотя еще и системно не оформленную точку зрения большевистского руководства на жизнь и деятельность Ленина. Вторая точка зрения отражена в очерке эмигрантского журналиста Г. Попова, жившего за рубежом и дважды — в 1922 и 1923 гг. — побывавшего в Советской России.
Ленин Владимир Ильич
Биография, написанная А. И. Ульяновой-Елизаровой для энциклопедического словаря «Гранат» в середине 1920-х гг.2
Владимир Ильич Ульянов (Н. Ленин). Род. в Симбирске 10/23 апреля 1870 г. Отец его, Илья Николаевич, происходил из мещан г. Астрахани, лишился отца в возрасте 7 лет и был воспитан старшим братом, Василием Николаевичем, которому и самому горячо хотелось учиться, но не удалось: пришлось после смерти отца поступить на службу, чтобы содержать семью. Но все то, чего ему не удалось достичь самому, он решил дать младшему брату, которого содержал в гимназии и послал потом в университет. Илья Николаевич говорил детям о брате с чувством глубокой благодарности. Сознание необходимости образования для каждого, усиленной работы над собой для достижения его, почти благоговейное отношение к науке отличали Илью Николаевича всю жизнь и были с детства внушаемы детям. Воспитанный в трудных условиях, рано взявшийся за уроки, чтобы содержать себя самому и не висеть на шее брата, Илья Николаевич отличался всю жизнь строгим сознанием долга, большой исполнительностью в работе, которую требовал неуклонно от себя и от других, — в первую очередь, конечно, от своих детей и от своих подчиненных. Он сам направлял старших в начале их учения, требуя от них неукоснительного исполнения их обязанностей; приучал их к труду. Между прочим, он высказывал опасение, что у сына Владимира привычки к труду не создастся, ибо ему все слишком легко дается; поэтому на развитие трудоспособности у Владимира он напирал особенно сильно. Сам чрезвычайно скромный в личной оценке, исполнявший всю свою большую и инициативную работу как должное, — не более того, Илья Николаевич был против «захваливания», как он выражался, и, таким образом, постоянным похвалам Владимиру Ильичу в школе создавался дома полезный корректив. Личный пример отца имел, как это всегда бывает в воспитании, еще большее значение. (Володя походил на отца лицом и характером.) Огромным фактором в воспитании было то, что отец являлся не чиновником, как подавляющее большинство служащих того времени, а идейным работником, не жалевшим трудов и сил на борьбу за свои идеалы. Дети, не видя его часто по неделям во время его разъездов, рано научились понимать, что дело — это нечто высшее, чему все приносится в жертву. Его оживленные рассказы об успехах строительства в его делах, о новых школах, возникавших по деревням, о борьбе, которой это стоило, — и с верхами: власть имущими, помещиками, и с низами: темнотой и предрассудками массы — живо впитывались детьми. Особенно осталась в памяти его радость, проявляемая каждый раз, когда крестьянский сход постановлял открыть школу или выражал удовлетворение существующей. Первым сознательным стремлением его старшей дочери было стать сельской учительницей.
По убеждениям И. Н. был тем, что определялось словами: мирный народник. Взяв должность инспектора народных училищ Симбирской губ., он взялся за организацию нового трудного дела… Как гласят воспоминания его учеников, он был очень чутким педагогом.
Мать Владимира Ильича, Мария Александровна, была дочерью врача (доктора медицины), передового по своему времени человека, большого идеалиста, не умевшего прислуживать и сколачивать деньгу и потому не сделавшего себе карьеры. Ее молодые годы прошли в деревне, в очень скромной обстановке: физическое воспитание ее было почти спартанским. Она страстно стремилась учиться и всю жизнь жалела, что смогла получить лишь домашнее воспитание. Знала хорошо новые языки и музыку, много читала. Одаренная большим педагогическим тактом, Мария Александровна отдала себя всецело воспитанию детей. Она отличалась отсутствием предрассудков и большой энергией. При скудных средствах и большой семье она была весь день занята. Твердость ее характера проявилась во весь рост во время ее последующих испытаний. Владимир Ильич всегда с большим уважением и любовью относился к матери и удивлялся силе ее воли.
