Поэтому он решил подстраховаться — ему было нужно, чтобы все считали, что он сладко спит на своем широком каменном ложе, укрывшись жаркой, словно грелка, и тяжелой, точно слой земли, шкурой пещерного медведя. Ведь чем позже обнаружится побег, тем меньше шансов, что его найдут, остановят и вернут назад.
Он весь ушел в слух, жадно ловя каждый звук, словно от этого зависела вся его жизнь. Впрочем, так оно и было. За окном заскрипел, недовольно зашуршал листвой старый тополь, разбуженный ветром. И все. Тишина.
И, все же, несмотря ни на что, ему не удалось ускользнуть никем не замеченным: уже на самом выходе из дворца он столкнулся с братом. А ведь, опасаясь чего-то подобного, юноша специально обошел стороной парадный вход, и воспользовался самой тайной из всех известных ему дверей. Во всяком случае, ведший к ней мрачный, лишенный даже отблеска угасавших факелов, коридор, низкий и узкий, точно крысиная нора, был настолько затянут развесистой сетью паутины, что, будь она попрочнее, юноша запутался бы в ней, точно муха. И потому беглец, боявшийся, что скрип давно не смазавшихся петель, подхваченный эхом, выдаст его, перебудив всю стражу, был удивлен, обнаружив, бесшумность и податливость петель. Это показалось юноше настолько удивительным, что в какой-то миг душа затрепетала в ожидании чуда. И тем большим было его разочарование, когда, обнаружив за дверью брата, он понял, что в произошедшем не было ничего волшебного.
— А! — вынуждая того, в ком только слепой не распознал беглеца попятиться назад, сероволосый юноша, бывший почти на целую голову выше его и гораздо шире в плечах, затворил за спиной дверь, после чего усмехнулся, не особенно утруждая себя заботой о тишине. — Ты куда это собрался?
— Я… — он так растерялся, что смог лишь пожать плечами.
— Отвечай, вместо того, чтобы мотать головой! — хмуро прикрикнул на него брат. — В этом темени я даже тени твоей не вижу, не то что…
— Я… — словно не слыша его, паренек вновь пожал плечами. — Не знаю…
— А кто знает? — презрительно фыркнув, ехидно спросил нависавший над ним серой тенью собеседник.
— Я… хотел погулять! — набравшись смелости, выпалил тот, успокаивая себя тем, что это не ложь, просто… не совсем правда.
— Да? — однако его брату, бывшему большим мастером оправданий и отговорок, это объяснение показалось настолько наивной, что он рассмеялся. — Погулять? Тебе что, дня для прогулок не хватило? Ах, как я мог забыть, ты же весь день просидел у окна, дожидаясь, когда за тобой на белом солнечном коне прилетит сам повелитель дня! Ведь без твоей помощи ему никак не обойтись…
— Алнар…
— Нет, нет, постой! Я понимаю, твой день был занят до предела. Ничего не деланием. Но сейчас ночь. Ты не боишься, что на тебя нападут призраки? Посмотри, сколько их собралось по углам, только и ждут, когда ты повернешься к ним спиной…
— Прекрати!
— А иначе что? Вызовешь меня на бой? А ты мечом-то пользоваться умеешь? Не волшебным, а обычным, железным? В общем, давай, рассказывай, что ты тут делаешь, пока я не отбил у тебя всякое желание шпионить за мной!
— Но я не шпионил! — воскликнул юноша в отчаянии, настолько искреннем, что Алнар, задумавшись, потер покрытый редкой светлой щетиной подбородок.
— Да… — спустя какое-то время, вынужден был согласиться он. — До нынешней ночи паутины никто не касался. Сейчас же от нее остались лишь обрывки. А так мог поступить лишь не способный взглянуть дальне собственного носа глупец, не знающий ничего о тайных знаках и охранных метках… Ты то бишь… Но если так, — казалось, что он, вздохнув с облегчением, расправил плечи, после чего с долей дружелюбной снисходительности продолжал: — Иди, куда шел. Если, конечно, не передумал.
— Нет.
— Что — "нет"? Не передумал или никуда не шел?
— Не передумал, — насупившись, процедил сквозь стиснутые зубы младший брат. И, все же, уже через мгновение забыв об обиде, он, с сомнением взглянул на собеседника. — Ты не станешь меня останавливать?
— Я тебе нянька, что ли? — хохотнул тот. — То же мне, нашелся младенчик!
— И никому не скажешь, что я… — теперь он смотрел на брата с надеждой и даже мольбой. А тот, впав вдруг в какое-то веселое возбуждение, казалось, был готов даже из похорон сделать шутку:
— Можешь быть уверен: пока не просплюсь, из меня даже боги не вытянут и слова. А к тому времени ты и сам вернешься.
Беглец кашлянул в кулак. Нельзя сказать, что он очень уж любил брата, но ничего плохого, вроде насылаемого ночными духами вечного сна, ему не желал.
Алнар же безмятежно продолжал:
— …Отвечать на множество бессмысленных вопросы, типа: "Где ты был?" Как будто и так не ясно — в городе. Для трактира уже поздно, да и, стремясь напиться, идут совсем с другим видом, поверь моему опыту. С таким отчаянным страхом и безумной спешкой наивные юнцы вроде тебя бегут только навстречу своим первым в жизни ночным утехам. Я прав?
— Н-нет! — поспешно мотнул головой покрасневший до кончиков волос юноша. — Я… — начал он, стремясь поскорее все объяснить, но прикусил язык, так ничего и не сказав. Не мог же он признаться, что решил отправиться на поиски повелителя дня. Хотя, Алнар всегда считал его безумцем, так что не удивился бы и услышав правду.
— Ага, — однако брат понял его по-своему. — Конечно. Не хочешь об этом говорить и не надо. Понятное дело, ты у нас известный скромник. Не важно. Ты, вот что. Прими совет старшего, более опытного и в этом деле тоже мужчины. Не покупай ночь у первой встречной. Для первого раза нужна женщина опытная — не кукла в чужих руках, а наставница, если так можно выразиться, проводник…
— Брат…
— Да, да, — хмыкнул Алнар, скривив в усмешке рот. — Я понимаю, ты торопишься. Столько времени уже потеряно, а тут еще я со своими разговорами. Еще только одно мгновение. Мне хотелось бы, чтобы этот совет ты получил именно от меня. В общем, если коротко. В радужном тупике, ну, том, что за базаром, спроси Зару. Если она занята, подожди. Это стоит того. Она, конечно, не красавица, но в остальном…
— С-спасибо за совет… — только и смог выдавить из себя юноша.
— Не за что, — со всего маху хлопнул его по плечу старший брат, — всегда готов помочь. А теперь, — он громко зевнул, — пойду-ка я спать. Пока еще держусь на ногах. А то свалюсь в каком-нибудь углу. А на полу жестко. И холодно. И разговоров потом будет…
Легкие торопливые шаги уже стихли, а юноша все стоял, с недоумением глядя во мрак, сам не зная, что стремясь в нем разглядеть. Что-то во всем этом было не так: и странная встреча, и слишком уж нелепый для тех отношений, которые были между братьями, разговор, и вообще…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
