или кинет в меня пеналом.
(Она со злостью вглядывается ЛИЛЕ в лицо и продолжает.) А она – что ты думаешь? А ничего! Всё сидит и сидит, что-то рисует в своей дурацкой тетрадке и совершенно не обращает на меня внимание! Возмутительно!
НАСТЯ выхватывает у ЛИЛИ тетрадь, пролистывает, а затем рвёт пополам.
НАСТЯ. Рисунки, кстати, у неё неплохие. Я даже в какой-то момент засмотрелась. Но всё равно ненавижу её, не-на-ви-жу! Проходя между рядами, я как будто нечаянно её толкнула. (Слегка пихает ЛИЛЮ бедром.) Но ты-то понимаешь, что я специально. (Улыбается.) Мне было необходимо хоть как-то уже вывести её на эмоции. И всё впустую! Она просто улыбнулась и – представь – сама извинилась передо мной! За то, что я её пихнула! Вот ведь святое, идеальное создание!
В НАСТЮ сбоку, из-за сцены, летит булочка, она ловит её, бросает на парту и садится на пол несколько позади. ЛИЛЯ разворачивает булочку и начинает неспешно, совершая стереотипные движения, есть.
НАСТЯ. Я и на обеде – чего уж – за ней наблюдала. Сижу на своей камчатке, как обычно, и кусок в горло не лезет. Из-за злости. Она забрала в столовой последнюю шоколадную булочку. Мою шоколадную булочку. А мне пришлось купить пирожок с капустой, чтобы с голоду не помереть. Уж этого я никогда ей не прощу! Хотела про себя отметочку поставить, что ест она как свинья, то есть некрасиво. Но и тут, конечно же, ошиблась.
НАСТЯ вскакивает и пододвигается ближе к ЛИЛЕ.
НАСТЯ. Когда она с кем-то заговаривала, я якобы случайно оказывалась рядом и пыталась подслушать, говорит ли она что-то обо мне. Ну вдруг? Хотя… а какая мне, в сущности, разница, что она там про меня думает? (Прикрывает ЛИЛЕ рот рукой.) Я ведь её ненавижу.
Героиня отходит на середину сцены и подбирает синюю ткань.
НАСТЯ. Невообразимо. Немыслимо. Невероятно. (За локоть поднимает ЛИЛЮ, выводит её на то же место и заворачивает в ткань как в кокон.) А впрочем… если уж я собралась быть с тобой честной, скажу-ка я вот что. Я так загляделась на неё потому, что увидела в ней ту самую воду, в которой вчера так и не захлебнулась. Такую… мудрую, спокойную, безмятежную. Раньше я всегда думала, что только в природе смогу отыскать истинную гармонию, когда ни глаз, ни ухо ни за что не цепляются и хочется не исправлять, а любоваться, пропуская через себя каждую нотку этой чудесной симфонии. И тут я увидела это в ней. И именно поэтому ничуть не жалею, что днём ранее не сдержала слова. Рядом с ней я… почему-то почувствовала себя в безопасности. Чёрт знает, какие ужасные вещи она успела обо мне надумать…
ЛИЛЯ. Я считаю тебя интересной.
НАСТЯ. И я никогда, наверное, не узнаю. Вряд ли она хоть слово мне теперь скажет. Вряд ли, тем более, захочет поговорить со мной…
ЛИЛЯ. Я хочу говорить с тобой.
НАСТЯ. Она, наверное, ненавидит меня…
ЛИЛЯ. Я не ненавижу тебя.
НАСТЯ. Так же, как и я ненавижу её.
НАСТЯ отпускает ЛИЛЮ, и та падает у неё ног.
НАСТЯ. Зачем она мне? У меня ведь больше двадцати друзей – и это только если считать близких. В моей жизни есть те, с кем можно поболтать по душам, кто может выслушать и поддержать, когда мне грустно… Зачем? Да я и сама, признаться, не знаю. Просто отчего-то сердцем чувствую, что она нужна, нужна, чтобы быть рядом – и не более.
Она перешагивает через ЛИЛЮ и устремляется к краю сцены.
НАСТЯ. От неё точно свет исходит – такой незримый, можно лишь кончиками пальцев почувствовать. А я – я как муха. Лечу на него, сама слабо понимая, почему, так сказать, инстинктивно, по инерции. Странные вещи происходят… Не понимаю, что она такое. Что я такое – тоже не понимаю.
НАСТЯ снова подходит к ЛИЛЕ, слегка пинает её ногой. Та поднимает руку. НАСТЯ вкладывает ей в ладонь ручку.
НАСТЯ. Одно лишь ясно… Не нравится она мне. Назови мои чувства как угодно, но чтобы симпатией – да никогда.
Она резко разворачивается и уходит со сцены, ЛИЛЯ так и остаётся лежать. Свет гаснет.
Сцена 2
Повествование от лица ЛИЛИ. Локация – школа.
Зажигается свет. На сцену робко выходит ЛИЛЯ – это нежная девочка в плиссированной школьной юбке и летящей голубой блузе с галстуком-бантом. В руках она с некоторой нерешительностью теребит ручку, которую сценой ранее дала ей НАСТЯ.
ЛИЛЯ. Ну, вот и я. Что я могу тебе сказать, мой невидимый друг? Чем могу поделиться?
Она, плавно и размеренно двигаясь, обходит парту по кругу и садится на стул со своей стороны.
ЛИЛЯ. Вчера с утра лил дождь – потрясающе красивый, как будто небеса плакали, сокрушаясь, что сегодня первое сентября, и мне нужно в школу… Я вообще-то люблю поспать, но утром специально поднялась на полчасика раньше, просто чтобы посидеть на подоконнике и понаблюдать, как стёклышки капель вдребезги разбиваются о мясистую, ещё зелёную, летнюю листву деревьев у моего окна. Было так красиво… (Она делает паузу, откладывая ручку. Взгляд её становится томно-мечтательным. Героиня накидывает на плечи синюю ткань наподобие дождевика.) А потом я пошла на уроки. По дороге наступила в огромную лужу у подъезда, но – знаешь? – совсем не расстроилась. Во-первых, у меня ботинки непромокаемые, во-вторых – дождь я обожаю, а в-третьих… я почувствовала себя каплей – одной из тысяч хрусталинок вокруг меня, что, ударяясь об лужу, расходятся колечками, как виниловые пластинки.
ЛИЛЯ достаёт из рюкзака тетрадь, аналогичную порванной НАСТЕЙ, но целую и кладёт перед собой.
ЛИЛЯ. В школе мне, по правде говоря, было неуютно. Класс совершенно новый, ведь в этом году я, чтобы поступить на инженера, перешла в технический лицей. Новеньких, как я, больше половины, однако всё равно сложилось впечатление, что здесь все друг друга знают и нам, мягко говоря, не очень-то рады… В старой школе я была отличницей, особенно не нагружая себя учёбой, а здесь… Здесь ребята действительно сильные, и я совсем не уверена, что смогу хотя бы оказаться с ними на одном уровне – не то, что составить конкуренцию. На геометрии меня в первый же день вызвали к доске решать задачки, и я даже все решила! Но… чутьё подсказывает, что в глубине души одноклассники смеялись надо мной и думали, что с подобной ерундой справится любая первоклашка.
Пауза. На лице ЛИЛИ – раздумья.
ЛИЛЯ. А ещё там была она. Понятия не
