— Да, Майкл, больно, — подтвердила Тара. Папа продолжал восхищаться часами. Он глаз не мог отвести от них.
— Ничего удивительного, что кукушка напугала тебя, — сказал он. — Эти часы особенные. Они из Черных лесов Германии. Предполагается, что они колдовские.
— Колдовские? — повторил я. — Ты имеешьв виду волшебные? Как это?
— Легенда гласит, что мастер, который их создал, обладал магической силой. Он сделал их волшебными. Говорят, что тот, кто знает секрет, может с их помощью путешествовать обратно во времени.
Мама насмешливо заметила:
— Это Энтони поведал тебе об этом? Замечательный способ продажи старых часов. Объявить об их магических свойствах!
Но папе невозможно было испортить настроение.
— Как знать, — ответил он, — может, этоправда. Почему бы и нет?
— Я считаю, это правда, — заявила Тара.
— Герман, я не хочу, чтобы дети слышали эти дикие вымыслы, — упрекнула мама папу. — Ничего хорошего это детям не даст. Это только воодушевит еще больше Майкла. Он и так вечно выдумывает, сочиняет и рассказывает всевозможные небылицы. Я полагаю, он от тебя поднабрался.
— Ничего я не выдумываю! — запротестовал я. — Я всегда говорю правду.
И как только мама может так думать обо мне?!
Считаю, детям не помешает время от времени напрячь свое воображение, — сказал папа.
— Воображение — это одно, — ответила мама, — а ложь и сочинительство — совсем другое.
Я кипел от возмущения. Мама так несправедлива ко мне! Добило меня победное выражение лица Тары.
Выставить меня дураком было делом всей ее жизни. А мне хотелось навсегда стереть эту ухмылку с ее лица.
— Обед почти готов, — объявила мама, выходя из кабинета. Кот последовал за ней. — Майкл, Тара, пойдите умойтесь!
— И помните, — предупредил снова папа, — часы не трогать!
— Хорошо, папа, — сказал я.
Вкусно пахло обедом. Я направился в ванную, чтобы умыться. Когда я проходил мимо Тары, она сильно отдавила мне ногу.
— Ой! — вскрикнул я.
— Майкл! — рявкнул папа. — От тебя столько шума!
— Но, пап, Тара отдавила мне ногу.
— Тебе не могло быть так больно, Майкл: она гораздо меньше тебя.
Ногу дергало. Я, прихрамывая, пошел в ванную. Тара шла следом.
— Ты как маленький, — поддразнивала она.
— Угомонись, Тара, — сказал я. И зачем Бог наградил меня такой сестрицей, худшей из худших?
На обед у нас были макароны с брокколи и томатным соусом. Мама была ярой противницей мяса и жиров. Мне было все равно. Тем более макароны лучше, чем то, что мы ели вчера, — суп из чечевицы.
— Мне кажется, дорогая, — пожаловался папа маме, — что иной раз гамбургер никому бы не повредил.
— Я так не считаю, — отрезала мама. Ей не нужно было что-либо добавлять. Она нам уже прочла не одну лекцию о вреде мясного, жиров и химикалий.
Папа положил на макароны толстый слой пармезанского сыра.
— Наверное, на некоторое время не стоит пользоваться кабинетом, — заметил папа. — Я и подумать не могу о том, как вы двое можете, играя там, разбить часы.
— Но, папа, я должен сегодня делать уроки в кабинете, — сказал я. — Мне нужно подготовить сообщение о транспортных средствах в разных странах. И мне нужна энциклопедия.
— А ты не можешь взять ее себе в комнату? — спросил папа.
— Всю энциклопедию?
Папа вздохнул:
— Да, конечно, не можешь. Ну, хорошо. Сегодня разрешаю позаниматься в кабинете.
— Мне тоже понадобится энциклопедия, — объявила Тара.
— Тебе она не нужна, — выпалил я. Она просто решила крутиться в кабинете, чтобы подсматривать за мной, только и всего.
— Нет, нужна: мне задали прочитать о золотой лихорадке.
— Ты все придумала. Во втором классе не проходят золотую лихорадку. Только в четвертом!
— Тебе-то откуда знать? Миссис Долин сейчас нам рассказывает про золотую лихорадку. Может быть, мой класс гораздо сильнее, чем был твой.
— Послушай, Майкл, если Тара говорит, что ей понадобится энциклопедия, почему нужно сразу вступать в перепалку? — сказала мама.
Я вздохнул и отправил вилку с макаронами в рот. Тара показала мне язык.
«Абсолютно бессмысленно что-нибудь обсуждать, — решил я. — Мне от этого только хуже».
После обеда я притащил свой рюкзак в кабинет. Пока не было никаких признаков присутствия Тары. Я надеялся, что мне удастся сделать хоть часть домашнего задания до того, как она появится и примется донимать меня.
Я выложил книжки на папин стол и скользнул глазами по часам. Они были далеко не красивыми — скорее, безобразными. Но все эти завитушки, резьба и шишечки притягивали взгляд. Было ощущение, что часы на самом деле могли быть волшебными.
Я стал размышлять о браке, о котором говорил папа. Я мучился в догадках, что это был за изъян. Какая-нибудь неровность? Зазубрина на шестеренке? Отбитая краска?
Я обернулся и посмотрел на дверь кабинета. В нее, мурлыкая, проскользнул Бабба. Я погладил его.
Родители все еще прибирались после обеда на кухне. Я решил, что ничего страшного не произойдет, если я немного погляжу на часы.
Стараясь не притрагиваться к шишечкам и кнопкам, я разглядывал циферблат, показывающий годы. Я провел пальцем по серебряной завитушке на краю часов и взглянул на окошечко над основным циферблатом. Я знал, что там, за дверцей, сидит кукушка и ждет своего часа, чтобы вовремя выскочить.
Мне не хотелось, чтобы птица опять меня напугала, и сверил время. Без пяти минут восемь.
Под циферблатом я увидел другую дверь. Большую. Я дотронулся до золотой круглой ручки.
«Что там за дверью? — раздумывал я. — Наверное, механизм или маятник».
Я бросил взгляд через плечо. Никто меня не видит. Ничего не случится, если я только загляну за эту большую дверь в часах.
Я дернул за золотой набалдашник. Дверь не поддавалась. Я потянул сильнее.
Дверь нараспашку открылась.
Я не мог сдержать крика, когда из часов вывалился отвратительный зеленый монстр. Он схватил меня и прижал к полу.
3
— Мама! Папа! На помощь! — визжал я.
Монстр занес надо мной свои длинные когти. Я закрыл лицо руками, ожидая, что меня сейчас раздерут на куски.
— Обманули дурака на четыре кулака! — захихикал монстр и пощекотал меня когтями.
Я открыл глаза. Тара! Тара в своем старом хэллоуинском костюме!
Она каталась по полу, заходясь от смеха.
— Тебя так легко напугать! — прокричала она. — Видел бы ты свое лицо, когда я выпрыгнула из часов!
— Вовсе не смешно! — воскликнул я. — Это…
Гонг.
«Ку-ку!.. Ку-ку!.. Ку-ку!.. Ку-ку!..» Птица высунулась из часов и стала куковать. Ладно, признаю, она снова меня напугала. Но неужели Таре непременно нужно живот надрывать от смеха?!
Что здесь происходит? — Появившийся в дверях папа смотрел на нас сверху вниз. Он показал на часы. — Почему это дверь открыта? Майкл, я же тебе говорил: близко не подходи кчасам!
— При чем здесь я? — кричал я.
— Он хотел поймать кукушку, — соврала Тара.
— Я так и думал, — сказал папа.
— Папа, это неправда! Это Тара…
— Довольно, Майкл. Я сыт по горло: всякий раз, когда ты совершаешь проступок, ты обвиняешь Тару. Наверное, твоя мама права. Я, должно быть, и впрямь дал пищу твоему воображению.
— Это несправедливо! — завопил я. — Нет у меня никакого воображения! Ничего я не выдумываю никогда.
— Папа, он врет, — сказала Тара. — Я вошла сюда, а он играл с часами. Я пыталась остановить его.
Папа кивал, переваривая каждое слово, изрекаемое его бесценной Тарой.
Я ничего не мог сделать. Как ураган, я пронесся в свою комнату и хлопнул дверью.
С Тарой — одно мучение! Другой такой на всем белом свете не сыскать, но ее никогда ни за что не ругают. Она даже день рождения умудрилась мне испортить.
Три дня назад мне исполнилось двенадцать. Обычно все любят дни рождения. Ведь предполагается, что это радостный день.
Но оказалось, что не для меня. Тара постаралась превратить его в худший день моей жизни. Или, по крайней мере, в один из худших.
Для начала она испортила мой подарок.
Замечу, что родители были в сильном возбуждении по поводу этого подарка. Мама прыгала вокруг меня, как цыпленок, приговаривая:
— Только не ходи в гараж, Майкл! Делай все, что хочешь, только не ходи в гараж!
Я, конечно, знал, что она спрятала подарок в гараже. Но просто чтобы помучить ее, я спросил:
— А почему? Почему мне нельзя зайти в гараж? У меня сломан замок в комнате, мне надо взять папины инструменты…
— Нет, нет! — воскликнула мама. — Попроси папу починить замок. Он сам принесет инструменты. Тебе не надо туда ходить, потому что… ну… там большая куча мусора. И она омерзительно пахнет. Запах такой, что тебя стошнит!
