Смерть Моиси Големи[8][9]
Он молчал, цепями скован.Голова в крови.А султан, как черный ворон,Каркал: «Говори!
То ли ты лишился слуха,То ли — языка?Отвечай, неверный! Ну-ка!Ты ведь жив пока».
Нет в плечах могучей силы.Темен белый свет.«Я мертвец», — как из могилыСлышится в ответ.
Закричал султан в волненье,Пряча торжество:«Львам голодным на съеденьеБросьте-ка его!»
…Изошли слезами реки.Желтый лист опал.Так погиб в далеком векеСлавный генерал.
Россия[10]
Не заходит солнце на простореТой земли, не знающей конца.Словно степи,Широки сердца,А глаза тамГолубее моря.
Как амфитеатр, воздвиглись горы,Окружив гигантский яркий сад.На ступенях зрители сидят —Сосны и притихшие озера —И глядят с синеющих высот,Как Россия гордая цветет.
Первое слово[11]
Пишут малыши, склонив головки,слово «мир», стараются, сопят.Маленькие пальчики неловки —трудная задача у ребят.И хотя работы много разнойбудет впредь у грамотной руки,ничего нет чище этой грязнойвкривь и вкось написанной строки.
Ленин[12]
Читаешь ему, бывало, стихи,
а он задумчиво смотрит в окно
на заходящее солнце…
Н. К. Крупская
Об Ильиче я думал столько раз!Я слов искал особого накала,но имя Ленин редко, как алмаз,в моих стихотворениях сверкало.Ведь полыхать он должен, как заря,жить среди шквалов революционных,шагать в морозных вьюгах Октябряпод шелест флагов, бурей опаленных.И часто рвал стихи я, брови хмуря, —казалось мне, что в них живет не буря,а запах трав и спелого зерна,где сон тропинок стережет луна…
Но ничего… Пускай любимый Ленинживет в полях, что с детства мне близки,идет по тихим улицам селенийи слушает, как шелестят дубки.Шагал он через бури, в непогоду,сквозь грозные октябрьские ветра,но кто еще, как он, любил природуи тишину крестьянского двора!Имел он душу чуткую поэта,любил цвета заката и рассвета,и над озерной гладью паруса,и в утреннем багрянце небеса…
В рассветной дымке солнца алый шарнапоминал ему восход России,а на закате огненный пожар —кровь тех, кто жизнь Отчизне подарил.И в этот час, когда за грань землимедлительное солнце заходило,он знал, что поднимается вдалидругое — незакатное светило.Вождя сейчас я вижу как живого,звучит спокойно ленинское слово,мне кажется — весь мир наполнен им:«Завоеванья наши отстоим!»
Аккордеон на границе[13]
Над Дрином проносятся тучи понуро…В полночном безмолвии аккордеонпоет, не смолкая, о волнах Амура —мелодией вальса простор напоен.
Поют пограничники. В вальсе старинномвстает перед ними большая страна.Амур в этой песне становится Дрином —бьет в берег албанский Амура волна.
Тучи[14]
На чужбине, вдалиОт родимой земли,Пал солдат у подножья горы.
Даль нема и пуста —И над ним ни крестаИ ни матери нет, ни сестры.
Только с родины тучиПриплыли, узналиИ оплакивать стали.
Война…[15]
Война…Желаю тебе опозданья.Но не на пять минут, какна свиданье.
Опоздай,РазминисьС людьмиНа всю жизнь.
Войди в мое сердце
Первой подруге[16]
Мои стихи встречая по журналам,их автора, наверно, иногдаты связываешь с тем влюбленным малымиз юности, утекшей, как вода.
И, может быть, хранишь еще (сознайся)мои посланья — синий бред чернил…Опять сомнений рой…Не сомневайся.Да, это я. Тебя любивший. Смил.
Тот гимназист, что мучился жестоко,встречая холодок красивых глаз…Ты вправе сомневаться — ни намеканет о тебе в моих стихах сейчас.
Как путник на заснеженной дорогевысматривает отблеск фонаря,так ты мечтаешь отыскать в итогето, что могло случиться там, в прологе…Но снег вокруг.А ты все ищешь…Зря.
Бродили мы с тобой вдвоем…[17]
Бродили мы с тобой вдвоем,И ветер третьим был.Он белым кружевом игралНа платье голубом твоем.
На озере, едва-едваСвоею легкою рукойКасаясь волн,Вязал он пены кружева,
И наряжалась синева,Как будто бы хотелаБыть на тебя похожей.Я понимал ее вполне:Ты, видно, нравилась волне.
На лекции[18]
На улице дождь беспрерывный, унылый.Над партою голову ты наклонила.О чем ты мечтаешь, о чем?
Когда-нибудь,когда года пройдут,Ты будешь мечтать о том,Что видишь сегодня тут.Все будет мило: и эта слякоть,И стекла, не перестающие плакать,Аудитория, этот дом.Ты даже можешь вернуться сюда,Постоять перед этим окном.
Но никогда уже не будет рядомМоегоза тобою следящего взгляда.
Вечная песня[19]
1
На этих берегахГнездятся птичьи стаи…Ты подожди, ты подожди,Пока я взрослой стану!
Цветы нам поле даст,Грозу подарят горы.Ты подожди, ты подожди,Я вырасту так скоро!
2
И опьянели птицы,И время наступило…Прими меня, прими меняВ свои объятья, милый!
Мы в поле соберем цветы,В горах мы бурю встретим.Чего еще, чего ещеЖелать на этом свете?
3
Леса замолкли. ПтицыОт нас тепло уносят.Согрей меня, согрей меня —Уже подкралась осень!
Цветы завяли в поле,Гора в снегу уснула…Как быстро пробежала жизнь,Как пестрый сон, мелькнула!
Баллада о мельнике[20]
Жернова, вращаясь,Говорят с водой.Только ты печален,Мельник молодой.
Мыслей вереницаВ голове кружит.Чернокрылой птицейВ небе ночь дрожит.
Что же опускаетсяСильная рука?Сыплется, ссыпаетсяБелая мука.
Ах, муќа постылая!В м́уке дни текут.За другого милуюЗамуж выдают.
И тебе не знать бы,Что из той муќиПодадут на свадьбуГоры-пироги.
Жернова, вращаясь,Говорят с водой.Что молчишь, отчаясь,Мельник молодой?
Думы до рассвета.Как их отогнать?Ведь на свадьбе этойНе тебе гулять.
Услыхать не смогутЗавтра на селе,Как гремит тревогуМельница во мгле.
Не заметят гости,Сидя за столом,Как застрянет в горлеУ невесты ком.
Как, затмив веселье,Шутки жениха,Ей глаза застелетСмертная тоска.
Жернова, вращаясь,Говорят с водой.Чем ты опечален,Мельник молодой?
Разогнать не в силахГорькую тоску,Будешь вместо милойЦеловать муку.
Радуясь, как солнцу,Вере дорогой,Что она коснетсяТой муки рукой.
Жернова, вращаясь,Сыплют белый след.Ты один встречаешьПасмурный рассвет.
Пенье бесконечноСтарых жерновов,Как сильна и вечнаМельника любовь.
Невеста[21]
