Невеста[21]
Глядит икона древними глазами.Лампады бледной маленькое пламяКолеблется. И девушка к огнюПодносит фотографию того,Кого любила прежде —иноверца.Теперь она венчается с другим…Вот фотография горит,и только дымОстанется.Сгорают очи, губы.И задохнулось сердце.Быть может, с инквизиции кострамиСравнится это немощное пламя.
В церкви[22]
Чего ты с ненавистью смотришь на меня,Старуха в черном?Хоть я не христианин,Но я не покушаюсь на твои святыни.Я просто слушаю евангелье. ХочуСравнить два перевода — Нолии Кристоф́ориди.[23]Я, как филолог, слушаю. Как юноша,На девушку смотрю. И только.А девушка испуганно глядитВ глаза апостола. Прижалась к материИ слушает, как проклинает мать еретиков.
Я знаю[24]
Я знаю, что ты до меняДругих целовала.Их было немало.Но губы твои так свежи!На них не осталось следов.Вот так и лодка гладь озера режет,А потом набегает волна —И след исчезает.Гладь снова ясна.И смотрятся в озеро тихие клены,И странник стоит восхищенный.
Нет…[25]
Нет,любовьменя напрасно мучит.Ты мне синийне подаришь взгляд.Так,над югом проплывая,тучиБелый снег для севера хранят.
Тропы и тротуары
Москва вечером[26]
Люблю я гулять по вечерней Москве,Когда время подходит к шести тридцати.
Куда ни пойти —Тонет мысль в синеве.Столько мягкого света!А на перекрестках под часамиВлюбленных силуэты.
Светофоры разговаривают с вамиЗелеными, красными, желтыми словами.Стоят притихшие громады зданий,Текут минуты,и в каждойСтолько расставаний, надежд, свиданий,И жажды счастья,и любви тревожной…Целые годы заполнить можно.
Мокрая осень[27]
Небо бесформенно, как мозг тупицы.Унылый дождь заливает улицы.Изредка вынырнет плащ или зонт,На велосипедекто-то сутулится.
Милиционер ушел с перекрестка,В тумане лишь светофора вспышка.Путаются в ногах деревьевЛистья, как озорные мальчишки.
Девушкам злая старуха-осеньНосить запретила открытые платья.Как терпит она наготу деревьев —Вот чего не могу понять я.
Московская весна[28]
Черные провода,полные птиц и невидимой дрожи,на фоне светлого небаспокойны и строги.Они похожина гигантские нотные строки,где птицы — лохматые ноты —гордогимны поют весне…
Нотные провода,вы мелодия шумного города!Я вас вижу, читаю и пою иногда —вы по мне!
Тоннели[29]
Метро «Арбатская».— Прощай! — сказала ты.Умчался поезд —наяву, во сне ли?..Как черные большие рты,разинуты тоннели.
Рифмованные слова[30]
В стихах слова, рифмуемые нами,на молодежь похожи временами:
они, как в загс, приходят к нам, поэтам…Не каждый брак событие при этом.
Есть браки гармоничные на диво:«любовь» и «кровь» — старо, но справедливо.
Но разве может трепетная «роза»всю жизнь страдать от лютого «мороза»?!
Когда у рифм характеры не схожи —не быть семье, хоть вылезь тут из кожи,
и хочется им стать словами прозы,чтобы сходиться просто и без позы,
любя не по созвучьям, а по сути…Стихи в двадцатом веке — те же люди…
Весна[31]
Стали пустыми зимние бары.В летние дансинги стекаются пары.Все острее радость победИ боли врезанный в сердце след.
Осень[32]
Птицы, как пассажиры в вокзалах,Собираются вместе и в дали летят.Как танцующий румбу стиляга,Скачет бешено град.
В лесу[33]
Один я на зелени свежей лежу.Здесь клены качаются в шуме.И тень от деревьев в прохладном лесуМои окружает раздумья.
А ветви,под ветром листвою звеня,Как девичьи косы, повисли.И будто слетают с ветвей на меняДеревьев зеленые мысли.
Ноктюрн[34]
Дыханье застывает на стекле,А за стеклом метельи снега клочья…Как мыслям не заледенеть во мглеВ пути к тебе,среди морозной ночи?..
Радуга[35]
Радуга меж туч застряла,Будто бы в мозгу усталомТихий миг, воспоминаньеСветлое…
Мир дремлет…[36]
Мир дремлет.Тихий час прохлады ранней.Свет в облаках,а лес еще в тумане,И над рекою сны…А на ветвях сосны звезда повисла.Смотрит так светло!..Все зло притихло. Отступило зло.
Серое небо[37]
Серое небо.Туча находит на тучу.И в мозгу толчея воспоминаний.Сижу у окна,И кажется мне —Не хлопья падают с выси,А тысячи писем,Никогда не полученных писем.
Если Черное море[38]
Если Черное море приснилось тебеЗимней ночью холодной,Это лишь потому,Что я часто емуГоворил о тебе.Волны темные были тобою полны,И бежали они заполнять твои сныШумом, пеной, лазурью…Это я виноват,Если Черное море приснилось тебе.
Стихи о велосипеде[39]
Назначив встречу милой, сам не свой,крутя педали, я вдоль улиц правил…И вдруг — свисток! Подходит постовой.— Вы допустили нарушенье правил!..Где фара?..— Я надеюсь на глаза…— А тормоза?.. (Видали привереду!)— Помилуйте, к чему мне тормоза,ведь я же на свиданье к милой еду!
— Ну, вот что, гражданин,платите штраф…—По-своему был прав он — и не прав!Я опоздал…А через пару днейглаза ее наполнила прохлада:казалось ей, что я небрежен с ней —не торможу в местах, где это надо.Я с той поры не езжу к ней —и вотс другим теперь она играет в прятки…Должно быть, у него другой подходИ тормоза в отличнейшем порядке…
Стволы и ветви[40]
Я был в лесу…В простой блокнотик в клеткустих за стихом сбегал с карандаша…Я вверх взглянул и вдруг увидел ветку —она клонилась, листьями шурша.
Ее подружки рядом с ней витали,в блокнотик мой косились с высоты —наверное, стихи мои читалиседым стволам, кривившим дупла-рты.
Писал я, как любили, как мечтали…Шуршанье веток гнало тишину.И только старики-стволы молчали,—все вспоминали бури и войну.
Искрилось море…[41]
Искрилось море, небо синело,Светлые волны затеяли танцы.Ветер-бродяга от нечего делатьШляпу сорвал с головы у албанца.
«Шляпа албанская! Шляпа на волнах —Критик воскликнул, волнения полный,Видом чудесным приведенный в раж: —Вот он типичный албанский пейзаж!»
Мы в бесконечность…[42]
Мы в бесконечность построили мостБез громовержца и Феба.Наступила пора производства звездИ изготовления неба.
О Луне[43]
