Точь-в-точь как сегодня!
Желтушке было видно, что ежедневные занятия Семеныча требовали значительных усилий, природа которых оставалась загадкой. Она еще могла понять, когда огородная возня хозяина в летний солнцепек сопровождалась обильной росой испарины на его лбу. Но тут, под крышей, в холодке деревянного дома… Чудно!
4. Завтрак
Наблюдая за Семенычем, Желтушка все время чувствовала на себе нетерпеливо-вопросительные взгляды соседей по сараю. Они были слишком далеко от дверей и не могли видеть, что происходит на дворе. Имело значение только одно – как хозяин себя ведет. Если он неспешно поднимался с крыльца и шел к умывальнику, можно было быть уверенным: до главного события утра – завтрака – остается всего ничего.
Сегодня время тянулось невыносимо медленно. Накануне было полнолуние, и рассветная зеленоватая ряска, уже давно подернула небо. Наконец, заскрипели безнадежно проржавевшие петли, и в проеме дверей возник знакомый кряжистый силуэт. Первыми, как всегда, подхватились полевки, уютно обжившие стожок сена в дальнем углу.
– Пи-пи-пи! Берегись! – завопили они, с громким шорохом скатываясь с насиженных мест, чтобы мчаться куда глаза глядят. Частенько мыши забивались под днище машины. Когда Желтушка ощущала щекочущие прикосновения их меха к протекторам, становилось как-то не по себе.
Семеныч щедро поддел вилами сено и осторожно уложил его к ногам лошади. Маруся благодарно зафыркала, тычась влажными губами в шею кормильца.
– Как стыдно… Взрослый конь, а ласкается как маленький… – добродушно проворчал тот.
Неподвижно уставившись, словно впервые, на эту сцену, угрюмыми взъерошенными шарами сидели куры.
– Опять эти телячьи нежности! Хоть бы прок какой от этой Маруси. То ли дело мы: каждый день – по свежему яйцу. Да какому вкусному! И все равно – стой в очереди, пока другие не получат. Нет, мир несправедлив…
– Да-да-да, несправедлив! – с готовностью подхватила молодежь.
Словно усовестившись куриных страданий, Семеныч взял алюминиевую солдатскую кружку и зачерпнул из пузатого мешка, приваленного у самой стены. Глуховатые хохлатки подняли головы, внимая волшебной музыке шуршащей пшеницы. Однако долго наслаждаться любимыми звуками не пришлось. Сразу несколько наглецов, подчиняясь неодолимому зову молодого аппетита, оттолкнули степенных матрон и рванулись к соблазнительно желтеющим зернам.
– Покой-порядок! Я сказал – порядок! – разгневанным шаром скатился Арнольд.
Повторять не пришлось: отрезвленные перспективой испытать гнев повелителя, наглецы мигом ретировались. Так-то лучше…
Желтушка терпеливо ждала своей очереди. Озабоченно покряхтывая, Семеныч несколько раз выходил из сарая и снова возвращался, прежде чем появиться с большой зеленой канистрой в руках. Приблизившись к машине, он ласково погладил ее и загремел крышкой канистры. Желтушка блаженно внимала прикосновению теплых человеческих рук, чувствуя, как аромат бензиновых паров наполняет застоявшийся воздух сарая. Едва уловив подрагивающими ноздрями чужеродный запах, озабоченно подняла голову и переставала жевать Маруся, встревожено застыли куры. Тем временем Семеныч опорожнил канистру до дна, и это означало, что предстояла большая поездка.
5. В преддверии путешествия
Снова уйдя в дом, хозяин долго не появлялся. «Небось, завтракает, – размышляла Желтушка. – Самым последним!» Этот, казалось бы, не столь значительный факт наделял Семеныча харизмой особого, жертвенного благородства. По крайней мере, в глазах Желтушки. Какие эмоции ощущали куры, было неясно. Желтушка видела только размеренные движения их голов, с удвоенной энергией барабанивших по дощатому настилу. Что ж, чужая душа – потемки…
В очередной раз невыносимо заскрипев дверями, вошел Семеныч в полном дорожном облачении: время сборов закончилось. На нем была потертая серая куртка, щедро облепленная глубокими карманами. В главном кармане, что напротив сердца, покоилась невзрачная потертая книжица со странным названием – «права».
Желтушка не понимала, что означает это слово, но знала, что в правах заключена магическая сила. Всякий раз перед поездкой хозяин сосредоточено извлекал их из кармана и внимательно разглядывал. Он словно желал удостовериться, что и сама книжица, и коричневая дерматиновая обложка, и сложенный вдвое целлофановый пакетик поверх нее – все это на месте и в полной сохранности. Затем права снова исчезали в бездне куртки, успевая, однако, свершить свое волшебство: Семеныч переставал сутулиться и расправлял плечи, а его движения становились уверенными и вполне логичными. Скорее всего, права наделяли их обладателя решительностью и волей. Неспроста Семеныч их так берег…
Задумавшись, Желтушка не заметила, что стала предметом оживленной дискуссии.
– Везет же нашей канарейке, – завистливо бормотала сплетница Соня. – Опять куда-то уезжает. Вот уж насмотрится всего. А новостей-то сколько узнает!
– Да-да-да! – трясли хохолками хохлатки.
– Что за вздор! – взвился Альберт, яростно вычесывая под крыльями. – Мир полон опасностей! Мой дом – моя крепость! Хорошо там, где нас нет! Всем понятно?
– Да-да-да! – согласно закивали обитатели куриного угла, не дожидаясь, пока Альберт начнет чихать.
Окружив петуха и склонив головы – чтобы Альберт не видел их глаз, – наседки подобострастно внимали поучениям.
6. Встречи на дороге
Тем временем Семеныч плотно уселся на водительское место, привычно щелкнул ремнем и запустил двигатель.
Покидая двор, Желтушка всякий раз испытывала смешанные чувства: было немного тревожно – поездка всегда непредсказуема – и вместе с тем по-детски радостно. Предстояла дорога, события, встречи – жизнь во всей ее необъятной полноте. Здорово!
Вот и сейчас навстречу пылил добрый старый знакомец – колченогий соседский тракторишко.
– Привет, Желтушка!
– Привет, Белик! Как там, на трассе?
Строго говоря, тракторишко был не белого, а бледно-синего цвета, но Семеныч утверждал, что его марка «Белорус». Поэтому Желтушка именовала тракторишку ласково-уменьшительно – «Белик». Тем более что тот не возражал.
– Ой, лучше не спрашивай! Фуры сплошным потоком! Наглые – просто жуть: ни с кем не здороваются!..
Желтушка понимающе вздохнула. С большегрузными фурами невозможно было сладить. Роскошными многотонными громадинами они проносились мимо, устремленные к известной только им цели где-то за горизонтом. Лишь иногда они останавливались на несколько мгновений, чтобы перевести дух на обочине. Однажды, увидев двух таких притормозивших красавиц, Желтушка набралась духу, чтобы пообщаться.
– Здравствуйте – робко промолвила она. – Как дорога?
– Что-то многовато планктона! – бросила одна из фур, обращаясь к своей напарнице. – С дач, что ли, едут?..
– Поехали! – отозвалась та.
Взревели могучие двигатели, и спустя секунды силуэты фур почти растаяли вдалеке. Желтушка помнила, как долго глядела им вслед. Так смотрят на огни инопланетных кораблей, до которых никогда не дотянуться.
7. Знакомства и разочарования
Привычно прокатив сотню метров по пыльной песчаной колее, Желтушка достигла невысокого пригорка, с которого открывался вид на соседний хуторок. Вот уже несколько лет участок пустовал, зарастая полынью. В ветреную погоду голубовато-серые соцветия бесчисленных кустов волновались и шумели, точно море в шторм. Среди этого штормового полынного прибоя одинокой скалой чернел старый дом. Когда Желтушка проезжала мимо, непроницаемо пыльные окна строения слепо отсвечивали солнечными бликами, придавая ему равнодушно-отрешенный вид. Иногда Желтушке казалось, что такими бывают глаза навсегда брошенного существа.
Сегодня окна дома были распахнуты, на растянутых бельевых веревках полоскались разноцветные тряпки, а по двору расхаживал незнакомый человек.
– Вот это да! – присвистнул Семеныч. – Неужели новый хозяин? Ладно, познакомимся…
Заметив в полынных зарослях свежую машинную
