Я служил в группе «Белый дом» уже более года и сопровождал президента Эйзенхауэра в поездках по всему миру. В свои двадцать восемь лет я уже побывал в Европе, Азии и Южной Америке, но ни разу не летал на реактивном самолете. Мое детство прошло в степях Северной Дакоты, и я даже представить не мог, что когда-нибудь своими глазами увижу города, о которых читал в книгах по истории: Рим, Анкару, Карачи, Кабул, Нью-Дели, Тегеран, Афины, Тунис, Тулон, Париж, Лиссабон, Касабланку… Более того, я сам стал официальным лицом со всеми причитающимися привилегиями и дипломатическим паспортом. О такой работе абсолютное большинство моих ровесников могло только мечтать, и я всегда старался выполнять ее как подобает.
Мне очень нравилась дружелюбная атмосфера, царящая в секретной службе; я чувствовал себя частью слаженной команды. Это ощущение моментально испарилось, как только я представил себе ближайшее будущее. Пока мои друзья будут защищать президента, находясь в самой гуще событий, я превращусь в завсегдатая показов мод, дамских чаепитий и новых постановок балета. Мою карьеру в таких условиях явно ждал быстрый и бесславный конец.
Я вынул из кармана пиджака удостоверение секретного агента и уставился на него так, будто видел в первый раз. Внушительную обложку из темно-синей кожи в рубчик венчала золотая пятиконечная звезда с гравировкой «Секретная служба Соединенных Штатов».
Анализируя произошедшее, я не мог найти ни одной достойной причины назначить именно меня в охрану первой леди. Единственным объяснением мог послужить тот факт, что мы с миссис Кеннеди были практически ровесниками: мне было двадцать восемь лет, ей – тридцать один. Еще у меня был ребенок примерно одного возраста с Кэролайн, дочерью президента. Больше нас ничего не связывало.
В конце концов я осознал, что выхода нет. Я – спецагент на службе Белого дома; она – первая леди, которую нужно защищать. Если не я, то кто? Я встряхнулся, забрал ключи от казенного седана и отправился покорять старинные улочки Джорджтауна.
Дом 3307 по Эн-стрит оказался небольшим трехэтажным особняком из красного кирпича. Парадная дверь выходила прямо на дорогу, и любой желающий мог заглянуть в окна – два на первом этаже и по три на втором и третьем.
Агента на входе уже предупредили о моем прибытии, так что он впустил меня внутрь без проволочек. Джим Джеффрис уже спустился к двери, чтобы лично приветствовать меня. Ростом примерно с меня, коренастый, чуть старше, но не сильно – тридцать два – тридцать три года. «Такой румяный рыжеватый блондин наверняка моментально сгорает на солнце», – подумал я, пытаясь сбросить нарастающее напряжение; впрочем, донельзя серьезное выражение лица Джеффриса совершенно этому не способствовало.
– Идемте, Клинт, – отрывисто приказал он. – Я – Джим Джеффрис. Приятно познакомиться. Сейчас я представлю вас миссис Кеннеди.
– Хорошо. Это большая честь для меня, – ответил я со всей честностью в голосе, на которую был способен.
Джеффрис вышел, а я начал разглядывать гостиную в надежде узнать что-нибудь о вкусах первой леди. Комната была обставлена элегантно и продуманно, и каждый предмет здесь нес невесомый отпечаток чисто женской заботы. Темное дерево антикварной мебели хорошо сочеталось со светлой обивкой. Обилие текстиля наводило на мысль о долгих и уютных вечерах у камина, которые хотелось проводить именно здесь. На полках встроенных шкафов книги и безделушки – наверняка привезенные из Европы – располагались в идеально продуманном порядке, любое изменение которого наверняка будет моментально замечено и исправлено. Для чинного чаепития с дамами лучше места нельзя было и придумать. Одна мысль о том, чтобы провести четыре года в такой атмосфере, вызвала во мне волну внезапного отвращения и разочарования.
Через несколько минут в комнату вошла Жаклин Бувье-Кеннеди собственной персоной. Агент Джеффрис не отставал от нее ни на шаг.
Конечно, я видел ее фотографии в газетах и знал, чего ожидать, но вживую первая леди оказалась еще красивее, чем я мог себе представить. Она двигалась с легкостью и грацией танцовщицы, будто источая тихое спокойствие. Могло показаться, что она смотрела на окружающих несколько свысока, но дело было не в высоком для женщины росте – около 175 см, – а в ауре уверенности, которая сопровождала каждое ее движение. Миссис Кеннеди практически не пользовалась макияжем и лишь слегка подводила темно-карие глаза и пухлые розовые губы, оттеняя свою естественную красоту. Идеально уложенные темные волосы длиной до подбородка дополняли картину: первая леди была прекрасна, царственна и беременна.
– Миссис Кеннеди, – спокойно сказал Джеффрис, – позвольте представить вам Клинта Хилла. Он будет вашим вторым телохранителем.
Миссис Кеннеди подошла ко мне, тепло улыбаясь, и подала руку для приветствия.
– Приятно познакомиться, мистер Хилл, – мягко и певуче произнесла она.
– Взаимно, миссис Кеннеди, – смотря прямо в глаза, я с улыбкой сжал ее ладонь. Она посмотрела на меня, моргнула и отвела взгляд. Я подумал, что при всей своей внешней неприступности первая леди тоже имеет право чувствовать себя неуверенно при первом знакомстве.
Мы сели в гостиной втроем, и Джеффрис начал объяснять наши обязанности и порядок работы с миссис Кеннеди и ее ближайшим окружением.
– Несколько агентов всегда будут охранять периметр вашего места проживания, будь то этот особняк, Белый дом, Палм-Бич или Гианнис-Порт. Если вы решите выйти в свет, вас буду сопровождать либо я, либо мистер Хилл, а при выезде за пределы Вашингтона мы оба присоединимся к вам.
С лица первой леди постепенно сползла улыбка. Она поняла, что с этого момента больше не сможет остаться в одиночестве. Тихо, почти шепотом, но все еще совершенно спокойно она заметила:
– В следующие несколько недель вам не придется об этом волноваться. Мне рожать через месяц, и до этого момента я не планирую покидать Вашингтон. Меня намного больше беспокоит необходимость сохранять личное пространство – и не только для себя, но и для Кэролайн и малыша. Я не хочу, чтобы нас разглядывали, как зверей в зоопарке. Не хочу, чтобы за мной постоянно следовали ищейки.
Она перевела взгляд с Джеффриса на меня, удостоверилась, что мы осознали ее слова, и продолжила:
– Как только родится ребенок, пресса не даст нам покоя. Они куда угодно проникнут. – Тут она вдруг улыбнулась и прищурилась: – Я и сама из таких, я знаю их методы.
Тут я понял, что миссис Кеннеди проявляла на публике лишь малую часть своих способностей – ситуацией сейчас владела именно она.
– Я понял, миссис Кеннеди, – сказал я. – В наши обязанности входит защита вас от папарацци. Мы постараемся сделать так, чтобы у вас и ваших детей была как можно более нормальная жизнь. Поверьте, мы не любим журналистов не меньше вашего.
Первая леди растянула губы в вежливой улыбке и встала.
– Было приятно познакомиться, джентльмены. Теперь, если позволите, у меня есть и другие дела.
Мы с Джеффрисом встали и проводили миссис Кеннеди до выхода. Она дала нам понять, что встреча окончена. Было очевидно, что первая леди не в восторге от перспективы постоянно видеть рядом двух секретных агентов. Чтобы выполнять работу эффективно, нам придется сначала завоевать ее доверие.
– Давайте выйдем. Нужно обсудить график работы, – нарушил молчание Джеффрис.
– Если нас будет только двое, то без переработок точно не обойтись.
Периметр любой резиденции первой леди охраняли полевые агенты из тех филиалов службы, которые отвечали за общую безопасность этого места. Когда миссис Кеннеди бодрствовала, один из нас обязан был неотлучно присутствовать рядом, любой ценой обеспечивая жене президента Соединенных Штатов безопасность в работе и личной жизни. Что бы она ни захотела сделать и куда бы ни отправилась, мы давали ей возможность не беспокоиться о любых возможных опасностях. Если кому-то из нас нужно было взять отгул, второму приходилось работать полный день. Чтобы обеспечить полную безопасность миссис Кеннеди во время путешествий, мы оба дежурили сутками. Это означало, что мы просыпались одновременно с ней, бодрствовали, когда бодрствовала она, и ложились спать вместе с ней.
Так началась моя новая миссия.
Я не получил полноценного досье на миссис Кеннеди и не знал практически ничего о том, что она любит и не любит, чем увлекается и чем занималась в прошлом. Такая неопределенность мне совершенно не нравилась, так что первым делом мне следовало узнать как можно больше об этой женщине. Первые несколько дней я только и делал, что изучал газеты и журналы, собирая все упоминания о Жаклин Бувье-Кеннеди, которые мог найти. Чем больше я читал, тем отчетливее понимал, насколько разительно отличались наши жизненные пути.
Жаклин Ли Бувье выросла в плавильном котле восточного побережья. С самых юных лет в ней воспитывали вкус к хорошей литературе и искусству, как и подобало молодой леди из высшего общества. Она родилась 28 июля 1929 года в Саутгемптоне, в семье Джека и Джанет Бувье. Отец привил ей любовь к лошадям и верховой езде, мать же занималась духовным развитием, приобщая дочь к живописи, чтению и иностранным языкам. В 1933 году в семье вновь произошло пополнение: на свет появилась еще одна девочка, которую назвали Ли. Когда девочкам было по семь и одиннадцать лет, их родители развелись, а еще через два года Джанет Бувье вышла замуж за весьма обеспеченного мужчину по имени Хью Очинклосс.
