— Если бы я могла, — вздохнула я, пожав плечами и с затаенным наслаждением слушая стук капель. Но внезапно, выдернув из мимолетного состояния гармонии, меня посетила догадка, заставившая резко поставить чашку на стол и с помрачневшим видом посмотреть на подругу.
— Так, стоп. Ты сказала: «Лето через несколько дней, отдохнешь»? Отдохну? Вообще-то, я думала, отдохнем. Тебя что, забирают у меня? — надеюсь, мой голос не выдал отчаяния или хотя бы детской обиды.
— Ну… Родители решили увезти меня в какой-то санаторий для таких же вечно болеющих, а потом в деревню к бабушке на юбилей, и… — Дарина замолчала, боясь меня расстроить. Или разозлить. Вот до чего я довела окружающих людей своим нестабильным поведением. Но кто же будет злиться за такое на лучшую подругу? Я засунула свое отчаяние куда подальше и улыбнулась еще теплее. Не позволю своим эмоциям вновь превратить меня в истеричку, ну, хотя бы попытаюсь точно.
— Твое здоровье — это главное, Дарин. Не бойся, со мной все будет в порядке. Просто не забывай заряжать мобильник, чтобы я была в курсе твоих дел, — ровным голосом проговорила я и подошла к раковине, принявшись усиленно натирать чашку под струей ледяной воды.
— Ну прости меня, — слишком добрая подруга действительно решила, что она в чем-то передо мной виновата. — Просто… Ты больше ни с кем не общаешься, и меня это расстраивает. Завела бы ты себе парня…
— О боже! Давай только не будем говорить на эту тему, ладно? Ты же знаешь, я как бы не могу. У меня же “фобия”, по словам психолога. Мне кажется, более идиотского последствия стресса, чем боязнь любить, и придумать нельзя. А если он наврал, а я поверила и теперь мучаюсь? И вообще, говоришь о парне, как о собаке, — усмехнулась я.
Хотя желание улыбаться исчезло так же быстро, как и появилось. Опять Дарина за свое, мало мне всех ее неудачных сводничаний!
— Ладно, ладно, молчу. Хочешь, помашу белым флагом в знак поражения? — закрывая неприятную тему, спросила Дарина и достала из кармана белый платок.
— Он тебе для другого пригодится. Вон, уже гундосишь, как в фильме с одноголосым переводом. В общем, лечись и приходи в школу хотя бы 31 мая, о’кей? А то вдруг я не доживу до лета, а ты пропустишь сие событие.
— Ника, блин!
— Молчу-молчу. Пей свои горстки таблеток и не болей, вампирская развалина, — не дав подруге сказать ни слова, я нацепила кроссовки и выскочила на улицу.
Шикарно. Лето без лучшей подруги, без той, которая постоянно вытягивает меня из омута подступающего сумасшествия. Печально, но у меня больше нет друзей. Меня жалели, затем избегали, а потом просто снисходительно забыли. Уже два года у меня не было никого ближе Дарины. Даже с родными меньше общаюсь… При воспоминании о родных грудь сдавило, и я судорожно вдохнула, а пока пыталась привести мысли в порядок, почувствовала, что замерзаю. Хоть дождь всего лишь моросил, и солнце даже осмелилось показаться из-за туч, стоять без движения стало холодно. Я подняла лицо к солнцу в надежде, что хотя бы нос согреется под его лучами. Чувствуя, как тепло проникает под кожу и заряжает витамином D, попробовала улыбнуться, искренне, с удовольствием, совсем как раньше. Не вышло.
— У меня скоро получится. Просто не сегодня, — беззвучно сказала я солнцу и побежала домой. Через несколько минут хлынул ливень.
___________________________
* Сонет 8. (У. Шекспир, перевод И. Фрадкина)
Глава 1
Иногда я откровенно недоумеваю, как же Дарина меня терпит. Я и раньше не была открытой для общения всему миру, а в последние два года и вовсе замкнулась. В итоге я периодически устраиваю марафон бредовых предположений о причине нашей дружбы. Может, из-за моих хороших оценок? Вряд ли, она сама далеко не дура. Может, подруга боится, что я со своей нестабильной психикой сразу вскроюсь, если она оставит меня? Кто знает. Или, может, все из-за того, что наши имена имеют почти одинаковый перевод? Ника — победа, Дарина — победительница. Вообще бред. Но каждый раз марафон завершается одной и той же мыслью: какая, к черту, разница? Главное, она со мной, а большего мне не надо.
Ника — победа… Ко мне точно не относится. У меня нет стремлений, нет целей, нет мечты. Зато есть комплексы, фобии и тайны. Не слишком хороший арсенал для победы, да? Да и что я вообще собой представляю?
Вот и сейчас, сидя на полу перед зеркалом, я пыталась найти в отражении ту счастливую Нику Францеву, какой была пару лет назад, но видела совершенно другого человека. В глазах цвета морской волны не искрит жизнь, скорее наоборот, от них веет какой-то безысходной усталостью или даже старостью. Неплохо для семнадцати лет, а? Темно-шоколадные волосы до середины спины давно не знали никаких причесок, кроме распущенных или хвоста. В общем, самая обычная среднестатистическая девушка, только с поблекшей душой.
И при всем этом каким-то непонятным образом я поддерживаю статус практически отличницы. Просто погружение в учебу не оставляет слишком много времени господству упаднических мыслей.
Мои многочисленные когда-то интересы поочередно отходили на задний план, а затем исчезли. Остались только самые специфические и несочетаемые: дыни, Шекспир и вода. О боже, вот это список, явно заслуживает первое место в списке самых увлекательных интересов года. Но они — чуть ли не единственное, что вообще может вызывать у меня эмоции. Криво усмехнувшись своему отражению, я дошла до ванной и включила душ. Забралась под горячие струи воды, прислонилась к стене и закрыла глаза в надежде ни о чем не думать. Пусть все мысли смоет в канализацию мое “чудо света”, как любит повторять Дарина.
Вода — это для меня нечто особенное, прекрасное творение Вселенной. Мне нравится смотреть на ручьи, на озерную рябь, на волны, нравится чувствовать капли дождя на своей коже и слышать их запах. Нет ничего красивее водопада, на мой взгляд. Вода завораживает меня, вызывая совершенно иррациональное притяжение. Интересно, что бы на это сказал мой психолог? А еще мне нравится смотреть на луну. Наверное, из всего этого следует, что я безнадежный романтик. Хотя стихи не пишу, только читаю. Петь тоже не умею, медведь на ушах станцевал. Кстати, неплохо танцую, и мне это нравится. Или нравилось? В последнее время танцы заменила боксерская груша, а музыку — холодное оружие. Нет, я не превратилась в наемную убийцу или террористку и даже не нападаю на людей в темных переулках. Хотя иногда очень хочется, но я не люблю расстраивать папу, а мое агрессивное поведение наверняка бы его огорчило.
У него есть только я, а у меня — только он. Я невероятно его люблю, правда, не особо проявляю чувства, поэтому часто себя за это ненавижу, но ничего не могу поделать. Раньше, всего каких-то два года назад, нас было трое. «Отец, мать и дите». Уже третью весну, точнее, третий май, мне периодически снится один и тот же сон, кошмар. Снится день, который сломал меня пополам. День, после которого я улыбаюсь по-другому. День, когда не стало моей мамы.
Два года назад
— Ника, ты все собрала? — папа заглянул в мою комнату в надежде, что я готова. Его надежды, конечное же, не оправдались.
— Пап, я фотоаппарат найти не могу, — я стояла, театрально надув губы и уперев руки в бока.
— Он давно в машине, балда. Поехали уже, — поторопил отец, начав зашнуровывать походные ботинки.
— А спальник?
— Еще вчера в багажник бросили. Ника, в кого ты такая медлительная? — возмущался родитель, застегивая ветровку.
— В себя. Погоди, плеер возьму, — я схватила свой любимый музыкальный агрегат и бросила в рюкзак, только потом начав одеваться.
— Зачем он тебе в походе?
— Как это зачем! Мне надо кучу композиций прослушать и придумать за выходные танец. Не могу никак выбрать стиль: контемп или джаз-модерн?
— Э-э-э…
— Эй, народ, вы где, я сейчас без вас уеду! — раздался с лестничной площадки звонкий мамин голос.
— Вета, к твоему сожалению, ты не умеешь водить. И мы уже выходим, -
