— Я, конечно, польщён вашим выбором, — завил он сухо, глядя мне прямо в глаза строгим взглядом, — но, надеюсь, вы понимаете, что он совершенно бесперспективен. Поэтому, советую, не забивать голову романтическими глупостями и не тратить время впустую. Так и быть, поскольку это по моему недосмотру кладовая оказалась не заперта, я дам вам нейтрализатор, чтобы... эм... исправить ситуацию и вернуть интерес потенциального жениха. Соглашайтесь на его предложение. Для вас это, пожалуй, лучшая перспектива.
— Но он мне даже не нравится! — не сдержала я возмущённого возгласа, оскорблённая его предложением. Как он может делать такие циничные заявления, после того как только что сам озвучил выбор моего сердца!
Бредвигс поморщился, устало потёр виски, словно их только что прострелила острая боль, и всё также сухо и категорично сказал:
— Он вам подходит. Это всё, что имеет значение. Сердечные привязанности хороши в книгах, а в жизни они скоротечны и изменчивы. К тому же, повторяю, со мной у вас никаких шансов нет. Я вдовец, обязательств по продолжению рода не имею, так что жениться не намерен. Тем более на легкомысленной девчонке, неспособной сварить элементарное зелье самостоятельно! Там очень простой рецепт. Первокурсник бы справился, но нет, вам проще украсть, да, Биргем?
— У меня просто времени не было! — возразила срывающимся от обиды голосом, глотая злые слёзы, только бы он их не увидел!
— А на то, чтобы витать на моих занятиях в облаках у вас почему-то всегда времени предостаточно! — холодно пресёк профессор дальнейшие возражения. — Надеюсь, эту тему мы закрыли и больше к ней возвращаться не будем. Я ясно выразил свою позицию?
О, да и своё отношение ко мне тоже!
— Более чем, благодарю за честность, — ответила так же сухо, все силы тратя на то, чтобы позорно не разреветься.
Видимо, получалось плохо, потому что взгляд серых глаз собеседника вдруг немного смягчился.
— Может, всё-таки дать нейтрализатор? — спросил он теперь уже даже с толикой сочувствия в голосе.
— Не нужно, я сама могу приготовить, если понадобится. У нас сохранилась дедушкина лаборатория, — сказала я с вызовом, и тут же отвела взгляд, когда он с искренним сожалением в голосе сказал:
— Да, ваш дедушка был талантливым зельеваром.
«В отличие от вас!» — явственно читалось в его интонациях. Не выдержав, я сухо попрощалась и поспешила к выходу.
Да, отсутствие фамильных талантов я переживала болезненно. Мне достался слабый целительский дар, и чтобы там не говорил профессор, я старалась его развивать, вот только душа к целительской работе не лежала.
— Биргем, — остановил негромкий голос Бредвигса возле самой двери. — А за воровство и возмутительное поведение на занятии сегодня идёте на отработку в хозчасть.
Эта болезненная и унизительная беседа помогла мне окончательно принять решение, которое уже давно зрело в душе, подогреваемое равнодушием и снисходительным обращением предмета моей сердечной привязанности.
Я обязательно собственноручно приготовлю зелье высшего уровня. Нет, не нейтрализатор, а отворотное средство, чтобы навсегда избавиться от этой измучившей любви и вытравить вас из сердца, профессор!
Глава 2
После вчерашнего бала в честь юбилея женской академии Рансаара моя одногруппница Ленара Мистраж стала особенно невыносимой. На занятии по изобразительному искусству перевернула на моё форменное платье белую краску. А когда вечером в общей гостиной мы, старшекурсницы, готовились к завтрашнему опросу по истории брачных обрядов Алнодора, демонстративно захлопнула лежащий передо мной учебник ритуалистики и нагло заявила, что мне эта информация теперь ни к чему, раз уж даже Дийрэн Дилкус меня отверг. Н-да, быстро же дурные новости разносятся, а Ленара и рада их разносить. На нашем самом первом благотворительном балу в академии парень, который ей тогда нравился, пригласил на танец меня. Прошло почти три года, но Ленара этого не забыла и не простила. А с тех пор, как её отец стал открыто ухаживать за моей мамой, никогда не упускала случая сказать или сделать гадость. Вот и сейчас не упустила.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Впрочем, возможно, какой-нибудь кучер или садовник окажет тебе такую честь, — продолжила она с ложным сочувствием в голосе. — Уровень выше тебе не светит, так что прекрати уже вешаться на наших женихов! Имей хоть какое-то достоинство! — последовало возмутительнейшее обвинение.
— Какая чушь! На кого это я вешалась? — потребовала объяснений, не собираясь проглатывать оскорбление молча. Неужели она снова про тот давний случай?
— На Эйнарса Дигардона на вчерашнем балу, — неожиданно встряла Сильвара Дэверс с ещё одним странным заявлением. — А ведь знала, что он жених Нильды.
— Прямо набросилась на него! — гневно подтвердила Ленара, тогда как сама Нильда, наша староста и лучшая ученица академии, смотрела на меня скорее растерянно, чем обвиняюще.
Она вообще практически никогда не повышала голос и в подобных ссорах обычно выступала миротворцем, но сейчас молчала.
Прокрутив в памяти моё единственное и совсем недолгое общение с Дидгардоном, который из вежливости приглашал танцевать всех однокурсниц невесты, я нашла только один момент, который можно было истолковать неверно.
— Я просто в танце ногу подвернула, а он поддержал, — сказала, понимая, что никто не поверит.
— Подвернула, когда танцевала именно с ним! — в голосе Билады Томрак — лучшей подруги Нильды и невесты её брата Кийрана звучал ожидаемый скепсис.
Дигардоны были очень богаты, родовиты и состояли в дальнем родстве с королевской семьёй, так что Эйнарс считался одним из самых желанных женихов королевства. На месте Нильды хотела оказаться каждая из присутствующих. И если с ней, как с невестой, девушки вынуждены были считаться, то мне — бесприданнице из уважаемого, но обедневшего рода, ни малейшего знака внимания с его стороны не прощалось. Потому и накинулись сейчас, хотя обычно меня не трогали — знали, если довести — могу ответить довольно жёстко.
— Ну и зачем же мне на него вешаться, если, как ты сама заявила, замуж всё равно не выйти? — предприняла я последнюю попытку достучаться до логики присутствующих.
— А зачем твоя мать крутится возле моего отца? Да просто у вас стыда нет! — прошипела Ленара, наклонившись ко мне, и прошептала, так чтобы другие не слышали: — Такие, как вы, только на роль подстилки годитесь!
Её голос сочился ядом, и я, не выдержав, ответила не меньшей порцией яда, заявив приторно-ласковым тоном:
— Ты просто злишься, потому что понимаешь — у них всё серьёзно. Так что, возможно, мы очень скоро станем родственницами и будем жить вместе… сестрица!
Удар попал в цель. Мистраж побледнела, бросила на меня полный бессильной злости взгляд, прошипела: «Этому не бывать!» и быстрым шагом покинула помещение. Понимаю, меня саму такая перспектива не очень радовала. Правда, тут был один нюанс — профессор Бредвигс был младшим братом покойной матери Ленары, так что, породнившись с ней, я, наверное, буду видеть его чаще. Впрочем, если отворотное подействует, всё это будет неважно.
— Девочки, давайте успокоимся, пока нам всем не назначили взыскание, — вернул в реальность нежный голос Нильды, вспомнившей об обязанностях старосты.
— Но как же Эйнарс, — робко напомнила Билада.
— Я в нём абсолютно уверена! — излишне категорично для своего мягкого характера заявила Нильда. Впрочем, у неё было полное право так говорить. Каждый, кто видел их с женихом вместе, сразу понимал, что эту пару связывают сильные чувства. Большая редкость среди аристократии.
Я завистливо вздохнула, понимая, что о подобных отношениях могу только мечтать.
— Хватит препираться. Давайте готовиться к занятиям, скоро ужин, — миролюбиво резюмировала наша староста, успокоившись, и как обычно тепло улыбнувшись, отчего её большие синие глаза стали ещё ярче и красивее.
В гостиной установилась обманчивая тишина, но неприязненные взгляды, направляемые в мою сторону, раздражали, как попавшие под одежду крошки. Ничуть не лучше были вновь вернувшиеся мысли о Брэдвигсе, который после той нашей беседы больше ни разу не взглянул в мою сторону, и о том, что практически все ингредиенты для зелья собраны, но всё ещё не хватает самых главных. Я взяла книгу и решила прогуляться перед ужином. Может, к тому времени некоторые поостынут, да и мне не помешает успокоиться.
