— А подарки?
— Их шеф повёл себя, как японец: улыбался, делая вид, что не понимает, о чём идёт речь! Его помощник от негодования совсем забыл английский, на котором с трудом объясняется, а к женщине я не рискнул подступиться — судя по всему, она из фанатичных патриоток интересов дела и государства.
— Тогда нечего было за ними так ухаживать… Садитесь. Ваше доверенное лицо в России действительно заслуживает доверия?
— Оно готово на всё, если мы выполним его условия.
— Мы их выполним, — кивнул человечек. — Внесите требуемую сумму на банковский счёт, по прибытии в Ленинград — покажете ему чек. А вручите, когда станет принимать товар… О путях вывоза я позабочусь сам, понятно? Эта партия соболей должна быть нашей, я так хочу! Торговля всегда предусматривала известный риск, и мы рискнём. Но свести разумный риск к минимуму — ваша задача. Поэтому соблюдайте крайнюю осторожность, чек при расчёте лучше вручать не вам самому, а через посредника с дипломатическим прикрытием… Надеюсь, вы всё уяснили?
— Да, конечно.
Внизу появились Харлампиев и Самохин, сели в кресла рядом с Русановой.
— Они научились торговать, ничего не скажешь, — откинулся на спинку седоголовый. — К тому же у них есть что продать. Но и мы не потеряли хватки… Проводите русских с возможной любезностью и начинайте готовиться к поездке. Для напутственной беседы я вас вызову.
Он встал, едва возвышаясь над спинками кресел, не спеша двинулся вдоль ряда, ушёл.
* * *
В начале осени на Ленинград навалилась жара.
Кудесники из бюро прогнозов объясняли стремительное повышение ртутного столбика нежданным вторжением воздуха из знойной Сахары, подсчитывали, случалось ли нечто подобное в прошлом, а ленинградцы и гости города на Неве сначала обрадовались, а затем несколько подустали от каждодневной жары.
На взморье, на островных пляжах и на пляже под стеной Петропавловской крепости не то чтобы яблоку — семечку от него негде было упасть. Завезённое в киоски мороженое расхватывали тотчас, возле цистерн с квасом загодя выстраивались вереницы жаждущих, автоматы с газированной водой не успевали глотать монеты.
Но вообще-то жизнь шла своим чередом, и Пассаж тоже торговал по обыкновению бойко. В обувной отдел завезли модные босоножки, и уже на подходе к отделу образовалась толпа.
— Неужели будем стоять, Светочка? — демонстрируя тоску во взоре, обозрел столпотворение модниц молодой человек в безрукавке с эмблемой фирмы «Адидас». — Ты только взгляни, что делается!
— Ну конечно, если бы давали какие-нибудь кроссовки или мокасины на каблуке — так тебя бы очередь не испугала, — обиженно возразила Светочка. — А мне нужны, нужны босоножки, и я буду стоять сколько надо! Ты бы лучше узнал, достанется ли, чем настроение портить.
— Это туда сунуться? — Приподнявшись на носках, молодой человек с испугом взглянул поверх голов. — Так там задавят или в клочья разорвут, пока доберёшься… Да и не поверит никто, что я спрашивать лезу.
Смерив его уничтожающим взглядом, подруга отвернулась, и тут же кто-то осторожно тронул её за локоть.
— Вам босоножки, прошу прощения, молодая-интересная? Спрашивал мужчина неопределённого возраста, с лицом в пятнах от облезшей кожи.
— Да… У вас есть? — тоже шёпотом спросила Светочка, косясь на соседок.
— Самого товара нет, а очередь могу уступить, если желаете.
— Как очередь?
— Ну что ты, не понимаешь? Гражданин где-то впереди стоит и хочет нас поставить, — обрадованно вмешался молодой человек. — Сколько просишь за услугу?
— Красную, — последовал быстрый ответ.
— Это десятку? Да они, наверно, и сами того не стоят! Ты даёшь, дядя!..
— Хозяин — барин, я на горло не давлю.
Мужчина уже повернулся, чтобы отойти, но, взглянув в лицо Светочки, обладатель фирменной безрукавки шагнул следом.
— Погоди… А где твоя очередь?
— Так щас моментом подойдёт… Поставить? — оживился мужчина. — Двигайте за мной, я на доверии… Человек — человеку друг, товарищ и брат, а положенное в карман тиснете, как место укажу.
Троица исчезла в гудящей толпе, вскоре из неё выбрался продавший очередь, отойдя в сторону, перевёл дух, а затем вынул и проверил достоинство оказавшейся в кармане купюры. И услышал рядом тихий смешок.
— Полинял ты, Боря, полиняал, — укорил, покачивая головой, старик в старомодной соломенной шляпе. — Это ж надо, какой промысел подыскал: люди со смеху помрут… А кто и осудит!
Последние слова он произнёс всё так же посмеиваясь, но со значением, и лицо Бори цветом подравнялось под светлые пятна на нём.
— Ты… откуда взялся? Никак меня пасёшь, колода трухлявая! Так ведь я тебя и уронить могу, где базара поменьше.
— А вот теперь узнаю Архитектора, — подобострастно умилился старик. — Думаешь, я не в понятии, что Боря Архитектор за так к земле гнуться не станет? Что ты! Ну, пошутил на радостях, поскольку прежнего товарища встретил, а ты сразу рожки в пупок упираешь… Пошли лучше холодной окрошечки хлебнём, у меня в «Неве» племянник сегодня работает. Он и угостит за мой счёт.
— Н-ну, пошли, — недолго пораздумав, согласился тот, кого теперь величали Архитектором. — Однако не вздумай… Когда чего кому трёкнешь про то, что видел, — я тебе ботало на горле заместо галстука затяну!
— Да ни боже мой, ты ж меня знаешь! Пойдём, Боренька, только ты приноравливайся, забыл небось, какая моя ножка увечная?
Старик и верно заметно приволакивал при ходьбе правую ногу, но, радуясь встрече, ковылял быстро, и вскоре они оба вышли из Пассажа и растворились в потоке прохожих.
* * *
Вечер не принёс желанной прохлады, скорее напротив — стало душно. Однако и в эту пору старик в соломенной шляпе довольно бойко шествовал по делам, заведшим его в район проспекта Ветеранов.
Выйдя из троллейбуса, он прошёл улицей Добровольцев почти к самой железнодорожной линии, и здесь замедлил шаги на подходе к строениям индивидуальных гаражей. А потом и вовсе остановился, сняв шляпу, обмахнул несколько раз лицо; использовал передышку, чтобы осмотреться вокруг.
Сумерки ещё не сгустились, но в двух открытых гаражах уже зажгли свет. Старика заинтересовал тот, что был с самого края, однако сначала старик неторопливо прошёл мимо, заглянул за угол и, лишь удостоверившись, что там безлюдно, повернул обратно и ступил за порог пропахшего маслом и бензином помещения. Капот старенького «Москвича-402» был открыт, проходя мимо, он краем глаза видел человека, согнувшегося над мотором, а сейчас рядом с машиной никого не было…
Решив, что работавший где-то в глубине гаража, заранее изобразив улыбку, старик продвинулся дальше, и в это время позади с лязгом захлопнулись створки въездных ворот.
