– Скорее доброй ночи, – недовольно буркнули на том конце провода. – Кто это?
– Простите, не представилась. Надежда Ивановна Головкова, следователь. Я веду дело о пропавших парнях, которые…
– А-а-а, вспомнил. – Голос мужчины стал чуть мягче. – Такая вы красивая, статная, черноглазая.
– Спасибо… – Надя вдруг скрестила пальчики на левой руке, трубку держала правой. – И еще раз извините за столь поздний звонок.
– Ничего-ничего. Что хотели-то, Надежда Ивановна?
– Я тут вдруг вспомнила, что вы говорили мне, что эти ребята, те, что пропали…
– Да понял я, – перебил ее мужчина. – И?
– Вы говорили, что они одно время занимались ремонтными работами какими-то. Так?
– Не какими-то, а отделочными работами. Но не вместе. Всяк по-своему. Один – это Валера Листов – одно время навязывал все мне плитку на пол положить. Я отказался. Сам мастак. Второй, Ванька, со штукатуркой приставал. Так я и сам могу штукатурить.
– Ага, хорошо, – она кивнула, будто собеседник ее мог видеть. – Скажите, а был кто-то, кто воспользовался их услугами? Кому-то они ремонт делали?
– Конечно. Многим. Но это когда было!
– Когда?
– Давно.
– А точнее?
– Год, а то и больше. Они ведь потом уж где только не работали оба. Валера в автосервис подался, да так там и застрял. Говорил, что неплохо там прилипает. Второй… Вот точно не скажу, но будто в охране работал и еще где-то. Нечасто пересекались. А что? Вы чего про ремонт-то вспомнили? Что-нибудь узнали, да?
– Да нет, пока ничего. Но спасибо вам. И еще раз извините за поздний звонок. Всего хорошего… Да, кстати, поздравляю вас с наступающими…
Вот почему-то застряло в мыслях, и все! В этом месте надо рыть, сверлило в голове. Пусть год назад, пусть чуть больше, но парни оказывали услуги ремонтников. Ходили по домам. Что-то делали. Кому нравилось, кому нет.
Кому нет? По каким домам ходили? Какие отношения сохранились с недовольными? Или, наоборот, с теми, кто остался чрезвычайно доволен их работой? К кому они могли податься поздним вечером без денег и документов, накинув куртку почти на голые плечи?
Это где-то рядом. Совсем рядом. Где-то там, где бы им открыли и впустили в дом. А что, если они встретились оба в этом самом гостеприимном доме? Один пришел раньше, второй через три дня, встреча оказалась неожиданной, переросла в ссору, и… и могло случиться все, что угодно! Один из них погиб, второй подался в бега.
И еще было кое-что, о чем она думала сегодня с утра. Просмотрев сводки о происшествиях тех дней, когда пропали парни, она обнаружила кое-что странное. И это тоже не давало ей покоя. И она даже номер телефона нацарапала карандашом на задней крышке папки, чтобы не забыть позвонить.
Но это было второстепенным вопросом. Первый и важный – это вопрос о ремонтных услугах, которые оказывали ребята. Здесь что-то крылось, точно здесь.
Так ей казалось, когда она укладывалась спать. Когда наутро проснулась, разбуженная будильником, версия чуть поблекла и не казалась такой уж вразумительной. И Хмелев наверняка презрительно фыркнет, когда она ему расскажет. И снова спросит:
– Побежал? Без денег и документов?
Проспект был перекрыт, ждали кого-то важного. И пришлось ехать в объезд. По набережной. Она любила эту дорогу, но не зимой. Зимой там ездить было практически невозможно. Сердито ворочавшее ледяными волнами зимнее море регулярно вывешивало над дорогой плотную пелену тумана. Ближе к полудню туман опускался на дорогу карамельной коркой, превращая дорогу в каток. А у нее зимней резине третий год, и с тормозами с утра что-то неладное.
Ничего, она потихоньку. Как-нибудь доедет, поделится своими соображениями с руководством. Дождется одобрения и начнет копать совершенно в другом направлении. А то что же это получается? Парни ни с кем, нигде не были замечены в отношениях, а умчались из дома почти голышом. И не общались они никогда, и даже знакомы не были, и ничто их будто бы не связывало, а оказалось, что есть связь. Есть!
Ей оставалось пройти последний поворот, самый противный, и она сбавила скорость, чтобы ловчее вписаться. И даже попыталась притормозить. Но тормозная педаль вдруг провалилась в пол, а машина продолжила ехать. И руль вдруг перестал слушаться. И во рту неожиданно пересохло, а в животе сделалось пугающе пусто и холодно от странного ощущения, что это как-то неправильно все. Так не должно быть! Она не может сейчас выскочить на встречку, не должна! Скоро Новый год! Она же собиралась его отпраздновать, пусть и дома, с шампанским, запеченной уткой и мандаринами. И богатенький ухажер, взявшийся непонятно откуда, пусть поприсутствует. Все лучше, чем одной.
Она не может сейчас, как последняя идиотка, просто бездарно погибнуть под колесами громадной фуры, мчавшейся прямо на нее! Прямо в канун любимого праздника! Нет!!! Нет…
Глава 1
– По-твоему выходит, настоящие мужчины это те, кто носит свитера грубой вязки, по три дня не бреются, говорят грубым простуженным голосом и…
Мать поймала ее насмешливый взгляд. Тут же поняла, что только что описала свою первую любовь, сгинувшую где-то на далеких северах, и умолкла. Правда, ненадолго. Минут через двадцать, вымесив тесто на сырники, она накатала из него аккуратных шариков, чуть приплюснув, покидала их в горячее масло на сковороду и зашла с другого бока.
– Думаешь, есть среди этого племени хоть один достойный и нормальный? – спросила она ее с печалью. – Все сплошь эгоисты! Все! Возьми хоть самого первого из них, прародителя. Что он сделал?
– Что? – спросила она, потому что должна была спросить. Мать станет без конца вопрошать, если она не отзовется.
– Он, в угоду своему эгоизму, просто потому, что ему сделалось скучно, – она воздела к потолку руки, выпачканные мукой, – расстался с частью своего тела! Он отдал ребро только потому, что ему стало скучно!
– Оказывается, они способны чем-то жертвовать, – отозвалась она из жалости к матери, а то подумает, что она ее вовсе не слушает. – Уже плюс.
– Ой, да какой там плюс! – фыркнула мать и отряхнула руки, мука взметнулась облачком и приземлилась возле ее лохматых тапок. – Это было сделало в угоду себе, дорогая моя! Чтобы не скучать! И поэтому…
Мать внезапно умолкла, что-то рассматривая через кухонное окно на улице. Но тут же снова глянула на дочь, свернувшуюся калачиком на уютном диванчике, задвинутом в самый дальний угол в их огромной кухне-столовой.
– И поэтому твоего идеала мужчины не существует, понимаешь? – Мать перевернула зарумянившиеся сырники. – Его просто нет! Нет ни на суше, ни на море!
Это она теперь вспомнила уже первую любовь дочери, случившуюся у нее в подростковом возрасте и наделавшую в их семье много неприятностей.
Возлюбленным дочери оказался тренер по дайвингу. Единственный тренер единственного в их городе клуба подводного плавания. Дайвер был загорелым, мускулистым, белозубым, невероятно симпатичным и отчаянно бесшабашным. Ей тогда едва исполнилось пятнадцать лет, она усердно училась, занималась спортом, посещала репетиторов сразу по нескольким предметам. И считала, что так и должно быть, что это правильно. А когда ее тренер с белозубой улыбкой спросил, зачем ей все это, она не нашлась что ответить. Потом ответ нашелся, конечно. Она сказала часа через два, вынырнув на поверхность бассейна, где проводились предварительные тренировки, что все это ей нужно для общего развития. И он снова ее удивил. Он шлепнул ее легонько по попке и рассмеялся со словами, что с ней и так все в норме, она и так шикарно развита.
Через месяц усиленных тренировок она взбунтовалась. Отказалась посещать репетиторов.
– Мне хватает знаний, полученных в школе, – заявила она своим родителям.
Потом перестала посещать секцию гимнастики.
– Это уродует связки, – процитировала она мускулистого дайвера. – Плавание все компенсирует.
Родители призадумались и принялись наблюдать, пытаясь выяснить причину ее бунтарства. И когда однажды они застукали ее и тренера в женской раздевалке страстно целующимися и почти без одежды, разразилась гроза.
