Слегка приподняв юбки – так, чтобы это не нарушало правил приличия, – Сьерра отважно шагнула на проезжую часть улицы, тут же утонув по щиколотку в грязи. Недовольно сжав губы, она вытащила из трясины ногу, одетую в невысокий ботинок, и сделала еще один шаг. Правила приличия и скромность не позволяли ей поднять повыше юбки, и подол платья волочился по грязи, затрудняя движения девушки. И хотя она была рада тому, что вернулась домой к Холли и Лестеру Олден, Сьерра все же не могла в этот момент не вспомнить с сожалением магазины Нью-Йорка и чистые улицы, ведущие к ним.
Сьерра так привыкла к великолепию и роскоши Нью-Йорка, что с трудом мирилась с грубой и суровой жизнью такого города, как Сан-Франциско. Она благодарила Бога за то, что их дом современной планировки, возведенный на холме, был столь же красив и комфортабелен, как и любой подобный дом в Нью-Йорке, – при этом надо учесть, что Сьерра никогда не посещала бедные кварталы города. Отважно переходя залитую жидкой грязью улицу, девушка старалась мысленно сосредоточиться на предстоящей вечеринке, которую хотели устроить родители в эту субботу в честь возвращения домой Сьерры.
Внезапно налетевший сильный порыв ветра заставил девушку задрожать всем телом, ее грязные юбки липли к лодыжкам. Видя свою перепачканную одежду и безнадежно испорченные ботинки, она жалела о том, что не осталась дома. Надо было послать за покупками кого-нибудь из слуг. Она вдруг почувствовала, что ветер сорвал с ее головы маленькую легкую шляпку, состоявшую, пожалуй, из одних кружев и перьев, и унес прочь. Сьерра увидела, как шляпка, подхваченная ветром, закружилась в воздухе, а затем упала прямо в грязь в нескольких шагах от того места, где стоял Рэм. Это была любимая шляпка Сьерры, поэтому она, сжав зубы и упрямо вскинув подбородок, зашагала по лужам к ней.
Рэм, наблюдавший за всей этой сценой, громко засмеялся. Он веселился от души, как уже давно не веселился. Хантер не сводил глаз с девушки, которая нагнулась за своей шляпкой. И тут произошло то, что по достоинству мог оценить только такой человек, как Рэм Хантер, обладавший своеобразным чувством юмора. Когда Сьерра нагнулась, порыв ветра задрал все ее юбки, которые накрыли девушку с головой, и взору Хантера предстал великолепный зад, обтянутый отделанными кружевами панталонами. И в довершение всех бед Сьерра, которая отчаянно пыталась выпутаться из юбок, плюхнулась прямо в лужу.
Рэм был не в силах больше сдерживаться и разразился громким хохотом. Он хохотал до колик, до слез, выступивших у него на глазах, пока Сьерра кричала что-то в ярости. Но наконец, Рэм вспомнил правила приличия и, утерев слезы, протянул девушке руку, чтобы помочь ей. Сьерра с яростью взглянула на мерзавца, посмевшего потешаться над ней. То, что на нем была безупречная, прекрасно сшитая одежда, только подлило масла в огонь. Никто еще никогда в жизни не смеялся над ней! Она попыталась стереть с лица ком налипшей грязи, но только растерла ее по всей щеке.
Она чувствовала себя глубоко униженной и оскорбленной, видя широкую белозубую улыбку на привлекательном смуглом лице незнакомца. Сьерра невольно окинула его внимательным взглядом, отметив про себя, что никогда в жизни – а ей шел уже двадцать второй год – она не встречала такого сексуального мужчину. Он возбуждал ее. И приводил в бешенство.
Как он смеет смеяться над ней! Кем он себя возомнил? Когда же незнакомец перестал смеяться и протянул ей руку, намереваясь помочь девушке встать на ноги, Сьерра взглянула на нее с ужасом и отвращением, словно это была змея.
– Обопритесь о мою руку, мисс, я помогу вам встать, – обратился к ней Рэм.
Сьерра подняла на него глаза, и Рэм был околдован их удивительным серебристым светом. Их сияние затмило бы блеск самого чистого серебра, которое добывали на рудниках, принадлежащих Хантеру. Но, к сожалению, взгляд девушки горел гневом. Рэм впервые в жизни видел женщину, кипевшую такой яростью.
Сьерра, в свою очередь, решила, что этот незнакомец, осмелившийся смеяться над ней, недавно приехал в Сан-Франциско, поскольку она не могла вспомнить, чтобы видела его до отъезда из города. Кроме того, он, по всей видимости, не знал, что она дочь известного и очень богатого банкира, что, впрочем, не оправдывало наглое поведение этого грубияна.
В глубине серебристых глаз Сьерры заплясали задорные огоньки. Она ухватилась за руку Рэма, делая вид, что собирается воспользоваться его помощью, но, когда он наклонился к ней, она изо всех сил рванула его на себя. На лице Рэма промелькнуло выражение растерянности, он зашатался, стоя на самом краю деревянного настила, а затем упал плашмя в грязь. Хантер тут же приподнялся, ругаясь на чем свет стоит. Его голубые глаза потемнели от ярости.
– Ах ты, маленькая ведьма! – воскликнул он, негодуя, и, попытавшись встать на ноги, снова потерял равновесие и грузно упал в топкую грязь. Сьерра сначала удовлетворенно улыбнулась, а затем искренне рассмеялась, видя, как этот франт барахтается в луже, пытаясь встать на ноги. Его дорогой цилиндр слетел с головы и валялся теперь неподалеку. В густых темно-русых волосах незнакомца играли солнечные блики. Он метнул в сторону девушки такой сердитый взгляд, что та на минуту испугалась. Ей, пожалуй, следовало убраться отсюда как можно скорее, пока этот грубиян не расправился с ней.
– Ну, подождите, я еще доберусь до вас, – с угрозой в голосе промолвил он.
– С вами случилось то, что вы заслужили, – высокомерным тоном заявила Сьерра и, с царственной грацией поднявшись на ноги из огромной лужи, направилась к тротуару. – Это послужит вам уроком. В следующий раз вы поостережетесь смеяться над леди.
Девушка выглядела так, как будто вывалялась в навозной жиже в нечищеном хлеву. Рэм в жизни не видел ничего подобного, и, сознавая, что ведет себя не по-джентльменски, он снова громко расхохотался, заслужив этим сердитый взгляд, брошенный Сьеррой через плечо.
Пока Рэм мылся и переодевался в своей комнате в салуне «Леди Удача», Сьерра, кипя от негодования, разговаривала с отцом, жалуясь ему на человека, имевшего наглость смеяться над ее несчастьем. Теперь в девушке трудно было узнать ту молодую хорошо одетую леди, которая прибыла сегодня утром в город вместе с пожилым господином, своим отцом. И хотя ее кружевная наколка с перьями – которую она называла шляпкой – была на месте, прекрасное зеленое платье Сьерры превратилось в нечто невообразимое. Девушка была покрыта грязью с головы до ног, а ее ботинки были непоправимо испорчены.
– Этот человек – просто глупое животное, Ю папа! – горячилась Сьерра. – Я никогда прежде не встречала его, но могу с уверенностью сказать, что он не джентльмен!
