два мальчугана — это были Лео и Макс, сыновья булочника, жившие в доме напротив. Они наперегонки помчались к калитке Долли, и Макс, как всегда, перемахнул через неё первым. Он показал брату язык и рванулся к свободному стулу рядом с Эммой. Следом за ним появился раздосадованный Лео.
— Ты меня толкнул, — накинулся он на брата. — Только чтобы перед Эммой выпендриться.
— Эй вы оба! — Долли приподняла свою чашку. — С вашей толкотнёй чуть мой кофе не расплескали. Тоже хотите что-нибудь попить? Или съедите по куску пирога?
— Это ты пекла? — недоверчиво спросил Макс.
— Что ты хочешь этим сказать?!
— Ну раз нет, то я с удовольствием.
— Нахальство, — фыркнула Долли и поднялась. — Но чего-нибудь попить я вам всё же принесу.
В сопровождении Пучка она скрылась в доме.
— Ну привет, Эмма, — пробормотал Лео.
— Ты представляешь, что случилось? — Макс отпихнул брата в сторону. — Старый Клипербуш упал замертво прямо перед нашей лавкой. Прямо вот так — бах! — и свалился. Ну ты же помнишь Клипербуша?
Эмма кивнула. Она прекрасно помнила.
Каждое воскресенье он проезжал по деревне верхом на своей кобыле Миссисипи. В её гриву были вплетены разноцветные ленточки с маленькими бубенчиками. На голове Клипербуша неизменно красовалась ковбойская шляпа. Всякий раз, проезжая мимо дома Долли, он эту шляпу стягивал и приветственно ею помахивал.
— Он был мертвёхонек, как безголовая курица, — выдохнул Макс.
Лео взял себе кусок пирога, уселся на место Долли и отпил глоток от её кофе с молоком.
— А вы его… в смысле… — Эмме было неловко смотреть на них. — Вы его видели?
— Конечно, — сказал Макс, — то есть я-то видел. А этот, — он ткнул брата в бок, — сразу исчез за домом, и его стошнило.
— А вот и нет, — возразил Лео.
— А вот и да! — Макс чуть не спихнул брата со стула. — Я хотел было поднести ко рту Клипербуша зеркальце, как это в кино всегда делают, но мама меня не пустила. А его лошадь ужасно разволновалась. Будто понимала, что случилось. Только доктор Кнапс и смог её успокоить.
Доктора Кнапса Эмма тоже знала. В доме Долли он был завсегдатаем. С кем-нибудь из её животных вечно было что-нибудь не так.
— Ну что? — Долли вернулась с бутылкой сока. — Эти двое уже всё рассказали тебе о кончине Клипербуша?
Лео пододвинулся, освобождая место для Долли.
— И что с того? — буркнул Макс. — Не каждый же день такое бывает, чтобы кто-нибудь замертво валился, верно?
— К счастью, нет, — ответила Долли. — Мне будет не хватать Клипербуша. Что ни говори, умер он красиво.
— Папа говорит, что он был чокнутый, — вставил Макс.
— Да ладно! — Долли взяла своё блюдце и положила на него кусок пирога для Макса. — Твой отец полдеревни чокнутыми считает. И меня, небось, тоже.
— А что произошло с его кобылой? — спросила Эмма.
Мальчики пожали плечами.
— Уж она-то точно чокнутая, — заметил Макс с набитым ртом.
Долли задумчиво разгладила скатерть.
— Пока что о ней заботится Кнапс. Но всё наследство, пожалуй, достанется племяннику Клипербуша, а уж тот-то кобылу точно продаст.
— Жалко, — пробормотала Эмма.
Готовясь ехать на Миссисипи верхом, Клипербуш всегда сам наряжал её, и всякий раз чуть-чуть по-другому. Эмма иногда держала пари с Долли о том, будут у кобылы цветы за ушами или бубенцы на уздечке. Каждое воскресенье они сидели под ореховым деревом и с нетерпением ожидали.
Наконец Клипербуш появлялся, взмахивал своей шляпой и восклицал: «С добрым утром, дорогие дамы».
Конечно, Эмма тоже будет по нему скучать.
Уж это точно.
Глава вторая
Наутро будильник Эммы прозвенел в шесть часов, но Долли уже и след простыл. Пять раз в неделю она по утрам развозила на велосипеде газеты в своём селе и в двух соседних деревнях.
Эмма побрызгала на лицо холодной водой, съела на ходу бутерброд с вареньем и принялась за работу.
О её ноги тёрлись семь кошек, а собаки в нетерпении шумно возили своими мисками по каменным плиткам. Когда Долли была здесь одна, она успевала накормить всю эту ораву ещё до того, как отправлялась развозить газеты.
— Да уж, не повезло вам, — приговаривала Эмма, роясь в ящике со столовыми приборами в поисках консервного ножа. — Следующие шесть недель вы будете получать еду не раньше, чем я выползу из кровати.
К тому времени, когда все банки с кошачьей едой были вскрыты, пальцы у неё ныли, будто искусанные. Счастье ещё, что собаки питались сухим кормом.
Теперь настала очередь пернатых: трём волнистым попугайчикам в гостиной и курам требовалось много-много зерна и свежей воды. После этого Эмма накормила двух старых коз. И только потом задала корм Альдо — самое приятное она всегда оставляла напоследок.
Каждое утро она предвкушала радость встречи с Альдо, когда он уткнётся в неё своей мордой и обыщет карманы куртки в поисках морковки. И тут же Эмма принималась мечтать о том, что Альдо станет её лошадью. Безумная мечта!
Новая квартира, которую как раз сейчас обставляли родители, опять находилась на пятом этаже, потому что мама на такой высоте меньше боялась грабителей. Там Эмме не позволят держать даже морскую свинку. Да что там говорить, мечта о собственной лошади была действительно нелепой, но Эмма всё-таки снова и снова ловила себя на этой мысли. Особенно в те минуты, когда поглаживала мягкий нос Альдо.
Всякий раз, приезжая сюда, Эмма спрашивала себя, не позабыл ли её старый мерин. Хоть она и старалась всегда гостить у Долли как можно дольше, а всё же ещё дольше тянулись недели и недели до следующих каникул.
— Привет, Альдо, ты уже проголодался? — спросила она, войдя в конюшню.
Мерин поднял голову и фыркнул. Эмма нежно погладила его по носу и легонько дунула в ноздри. Именно так приветствуют друг дружку лошади — это она когда-то вычитала в одной книжке. Книг о лошадях Эмма читала много. Мама даже считала, что слишком много.
Альдо фыркнул в ответ — настолько порывисто, что у Эммы перехватило дух, и она захихикала. От лошадиного дыхания совершенно закружилась голова. Эмма наполнила ясли Альдо овсом и натаскала свежей воды. Долли снова и снова внушала ей, что это важнее всего остального. Ведь лошади не терпят застоявшейся или грязной воды. Они скорее вовсе не станут пить, а это может быть очень опасным: от этого у них начинаются колики. Когда Альдо вдоволь наелся и напился, Эмма вывела его на выпас. Там к колышку уже были привязаны обе козы. Если они оставались не на
