— А что, может, скажешь, это не Пантеон? — спросил Габриель. В его вопросе чувствовалось какое-то ехидство.
— Нет! — выкрикнул Шарль. — Нет, нет и еще раз нет! Это не Пантеон.
— Так что же это по-твоему? — спросил Габриель. Насмешливость его тона была уже почти оскорбительной для собеседника, который, впрочем, тут же признал свое поражение.
— Не знаю, — сказал Шарль.
— Вот так-то.
— Но это не Пантеон.
Что ни говори, Шарль был упрямым человеком.
— Спросим у прохожего, — предложил Габриель.
— Все прохожие — дураки, — сказал Шарль.
— Это уж точно, — безмятежно поддакнула Зази. Габриель не стал настаивать. Он обнаружил новый объект для восхищения.
— Гляди! — закричал он. — Вот это там...
Но его прервал вдохновленный сделанным открытием голос свояка:
— Эврика! Я понял! — прокричал Шарль. — То, что мы только что видели, это конечно же не Пантеон, а Лионский вокзал!
— Весьма возможно, — непринужденно отозвался Габриель, — но не будем ворошить прошлое. Ты вот сюда посмотри, малышка, какая классная архитектура!!! Это Дом Инвалидов.
— Ты что, совсем спятил? — сказал Шарль. — При чем тут Дом Инвалидов?
— А если это не Дом Инвалидов, то што это?
— Точно не знаю, но в лучшем случае это казарма Рейи, — ответил Шарль.
— А ну вас, — снисходительно пробурчала Зази.
— Зази, — провозгласил Габриель с напускным величием (он вообще искусно владел даром перевоплощения), — если тебе действительно угодно посетить Дом Инвалидов и посмотреть настоящую могилу самого Наполеона, то я готов тебя туда сопроводить.
— В жопу Наполеона! Меня совершенно не интересует этот болван в дурацкой шляпе.
— А что ж тебя интересует?
Зази молчит.
— В самом деле, — с неожиданной любезностью произнес Шарль, — что тебя интересует?
— Метро.
— Опять двадцать пять, — вздохнул Габриель. Шарль молчал. Потом Габриель вновь обрел дар речи и сказал: «Ох!»
— Когда же кончится эта забастовка? — прошипела Зази, с яростью растягивая каждое слово.
— Понятия не имею, — ответил Габриель, — я политикой не интересуюсь.
— А вы, мсье, вы что, тоже иногда бастуете?
— А как же?! Приходится! Тариф-то повышать надо!
— С вашей-то колымагой, вам бы его понизить не мешало! Вы ее случайно не на свалке подобрали?
— Почти приехали, — примиренчески заметил Габриель. — Вот и кафе на углу.
— На каком углу? — поинтересовался Шарль с нескрываемой иронией.
— На углу улицы, где я живу, — невозмутимо ответил Габриель.
— Тогда это не то кафе, — сказал Шарль.
— Как! — воскликнул Габриель. — Ты берешься утверждать, что это не то кафе?
— Опять за свое?! Хватит! — заорала Зази.
— Нет, это не то кафе, — ответил Шарль Габриелю.
— Ах да! — сказал Габриель, когда они уже проехали мимо. — Действительно. В этом я никогда не был.
— Послушай, дядя Габриель! Ты вправду такой дурак или только прикидываешься?
— Это чтобы повеселить тебя, дитя мое, — ответил Габриель.
— Ты не думай, — обратился Шарль к Зази, — он не притворяется.
— Ну и шуточки у вас, — вздохнула Зази.
— По правде говоря, он иногда притворяется, а иногда такой и есть.
— По правде говоря!! — завопил Габриель. — Как будто ты знаешь правду! Как будто кто-то ее знает! Все это (жест) обман! И Дом Инвалидов, и Пантеон, и казармы Рейи, и кафе на углу — все! Все — туфта!! — Потом удрученно добавил: — Боже мой, как все это ужасно!
— Может, остановимся, пропустим по стаканчику? — спросил Шарль.
— Это мысль.
— В «Погребок» сходим?
— На Сен-Жермен де Пре? — оживилась Зази.
— Нет. Ты что, девочка?! Зачем? Сен-Жермен де Пре уже давно вышел из моды.
— Ты, может, намекаешь, что я отстала от жизни? В таком случае ты просто старый дурак, — проговорила Зази.
— Слыхал? — спросил Габриель.
— Чего ш ты хочешь, — отозвался Шарль, — молодое поколение?
— А пошел ты... со своим молодым поколением, — сказала Зази.
— Ладно, ладно, — кивнул Габриель. — Все понятно. — Может, все-таки зайдем в кафе на углу?
— На том самом углу, — вставил Шарль.
— Да, — сказал Габриель, — а потом ты у нас поужинаешь.
— Ты же меня уже приглашал!
— Приглашал.
— Чего ш ты опять?
— Я просто хотел подтвердить приглашение.
— Зачем подтверждать, если мы уже договорились?
— Ну тогда считай, что я тебе напомнил. Вдруг ты забыл.
— Я не забывал.
— Значит, ужинаешь у нас, и все тут.
— Эй вы, черт вас дери, — сказала Зази, — так мы идем в кафе?
С легкостью и изяществом Габриель извлек свое тело из такси, и через несколько секунд все они оказались за одним столиком под навесом кафе. Зази тут же высказала свои пожелания.
— Мне какокалу, — сказала она.
И получила в ответ:
— У нас нет.
— Вот это да! — воскликнула Зази. — Это ш надо?!
Она негодовала.
— Мне, пожалуйста, божоле, — сказал Шарль.
— А мне молочный коктейль с гранатовым сиропом, — заказал Габриель. — А тебе? — обратился он к Зази.
— Я ей уже сказала, мне какокалу.
— Она ш сказала, нет у них.
— А я какокалу хачу.
— Это дела не меняет, — сказал Габриель, не теряя самообладания. — Видишь, нет у них.
— А почему у вас нет какокалы? — спросила Зази у официантки.
— Абохивознает! (Жест.)
— Может, пива с лимонадом? — предложил Габриель.
— Какокалу хачу и больше мне ничиво не нада!
Все крепко призадумались. Официантка почесала ляжку.
— Рядом в кафе у итальянца есть, — сказала она наконец.
— Ну как там божоле, скоро принесут? — спросил Шарль.
Официантка пошла за вином.
Габриель, не сказав ни слова, встал и удалился. Вскоре он появился вновь с бутылкой, из горлышка которой торчали две соломинки. Поставив бутылку перед Зази, он сказал величаво:
— Пей, малышка.
Не проронив ни слова, Зази завладела бутылкой и стала орудовать соломинкой.
— Вот видишь, — сказал Габриель приятелю, — все очень просто. Ребенка важно понять.
II
— Вот и пришли, — сказал Габриель.
Зази осмотрела здание. Впечатлениями делиться не стала.
— Ну что, годится? — спросил Габриель.
Зази сделала жест, который, по всей видимости, выражал ее нежелание обсуждать этот вопрос с присутствующими.
— А зайду-ка я к Турандоту, мне нужно ему кое-что сказать, — заявил Шарль.
— Понятно, — пробормотал Габриель.
— Что понятно? — удивилась Зази.
Чтобы попасть в «Погребок», нужно было спуститься вниз по лестнице. Шарль без труда преодолел все пять ее ступенек и направился к уже не цинковой, а деревянной (со времен оккупации) стойке.
— Здравствуйте, мсье Шарль, — произнесла Мадо Ножка-Крошка, обслуживавшая клиента.
— Здравствуй, Мадо, — не глядя в ее сторону, ответил Шарль.
— Привезли? — спросил Турандот.
— А как же! — ответил Шарль.
— А она старше, чем я думал.
— Ну и что?
— Не нравится мне это. Я уже говорил Габи, мне тут, в моем доме, неприятностей не надо.
— Дай-ка божоле.
Погруженный в свои мысли Турандот молча обслужил Шарля. Шарль высосал божоле, вытер усы тыльной стороной ладони и рассеянно уставился в окно. Для того чтобы увидеть происходящее на улице, надо было задрать голову вверх, но и тогда видны были только ноги, лодыжки, полосы штанин, а иногда, если, конечно, очень повезет, можно было увидеть целую собаку — бассета, например. У форточки висела клетка. Там нашел себе прибежище вечнопечальный попугай. Турандот наполнил рюмку Шарля и налил глоточек себе. Мадо Ножка-Крошка зашла за стойку и, расположившись рядом с хозяином, первой нарушила молчание.
— Мсье Шарль, — сказала она, — вы миланхолик.
— А пошла ты в задницу... со своим миланхоликом, — мгновенно отреагировал Шарль.
— Вот это да! — воскликнула Мадо Ножка-Крошка. — Как вы невежливы сегодня!
— А я думал, мы тут все вместе посмеемся, — сказал Шарль с мрачным видом. — Это так эта девчонка выражается.
— Не понимаю, — озабоченно произнес Турандот.
— Все очень просто, — пояснил Шарль. — Девчонка и слова не может вымолвить, чтобы кого-нибудь не послать.
— А непристойные жесты она при этом делает? — спросил Турандот.
— Пока нет, — многозначительно сказал Шарль, — но все еще впереди!
— Боже! — простонал Турандот. — Только не это!
Он обхватил голову руками и сделал неубедительную попытку оторвать ее от тела. Затем продолжил в следующих выражениях:
— Тысяча чертей!! Не хочу я, чтобы в моем доме девчонка несла такую похабщину. Знаю я, чем все это кончится. Она тут всех в округе совратит. И недели не пройдет...
— Да она всего-то на два-три дня приехала, — заметил Шарль.
— «Всего-то!» — завопил Турандот. — За это время она успеет расстегнуть ширинку всем слабоумным старикашкам из моей досточтимой клиентуры. Мне не нужны неприятности, слышишь? Я хочу жить спокойно!
