Дебютантка-верзила прижала руки к груди и с блаженной улыбкой взглянула вслед Мэллори и Кендалл.
— Видишь, не зря мы сюда пришли! С нами говорила сама Мэллори Сент-Джеймс! — Грубоватый голос звенел от восторга. — А вторая — наверняка ее подруга Кендалл Эймс.
Бар ломился от мужчин и женщин всех форм и размеров. Вокруг крошечных столиков стояли стулья. Создавалось впечатление, что в бар набились все две тысячи участников конференции.
— Ну вот, не напрасно люди на конференцию приехали! — воскликнула Кендалл, разрезая плотную толпу. — Каждому не терпится похвастать перед знакомыми, что разговаривал с тобой. Меня никто не замечал, пока ты не пришла. Раньше у меня была собственная карьера, а теперь я подруга Мэллори Сент-Джеймс…
Мэллори невозмутимо пожала обнаженными плечиками. Кендалл претило собственное нытье. Когда-то они вчетвером посмеивались над благоговейным фанатским трепетом. Они вместе начали карьеру, вместе переживали головокружительные взлеты и обескураживающие падения и никогда не отравляли дружбу ни обидой, ни завистью. Сейчас Кендалл с ужасом чувствовала и то и другое.
— Слушай, я ведь не ноющую нотку в твоем голосе расслышала? — Мэллори кивнула молодым женщинам, которые тут же притихли, глядя на них с немым восторгом.
— Нотку! — хмыкнула Кендалл. — Да это целая фуга, симфония! Моя карьера, считай, в толчок упала! Надеюсь, никто воду не спустит.
— Интересная метафора! — Не сбавляя шага, Мэллори продолжала улыбаться и кивать. — Только воду спускать не понадобится. Вот получишь завтра премию «Зельда», и «Скарсдейл» взглянет на тебя совершенно новыми глазами.
Девушка за барной стойкой показала, где сидят Таня и Фэй. Пока Мэллори вела Кендалл к столику, еще две компании погрузились в благоговейное молчание.
— Может, в номере вина выпьем? — На Кендалл давили чужие взгляды, оценивающие, изумленные, пытающиеся разгадать секрет успеха Мэллори, удивленные дружбой звезды и хронической середнячки.
— Нет, прятаться нельзя, — процедила Мэллори, не переставая улыбаться. — К тому же правление «ВИНК» желает, чтобы мы, востребованные авторы, держались на виду. Мы с тобой — лучшее доказательство того, что писательские мечты сбываются.
— А не стоит предупредить обывателей, что от мечты до кошмара один шаг? Не помню, чтобы на мастер-классах о таком рассказывали. — Кендалл зло улыбнулась. — Предлагаю тему мастер-класса на следующий год: «В середине списка — что в преисподней». — Кендалл имела в виду ужасную середину издательского каталога на текущий месяц. Верхние строчки занимали самые интересные издательству книги — они получали лучшую рекламу, что гарантировало попадание в список бестселлеров и славу авторам. Остальных бросали на произвол судьбы, совсем как дерьмо на стену: издательству хотелось посмотреть, кто удержится. По крайней мере так полагала Кендалл. Сама она удержалась на стене и поначалу даже ползла вверх, но сейчас с путающей скоростью соскальзывала вниз.
— Чудесная идея! — похвалила Мэллори. — Только правда никому не нужна. Например, беременные наотрез отказываются слушать жуткие истории про роды, а молодые авторы убеждают себя, будто стоит продать рукопись — и конец проблемам!.. Увы, с момента продажи проблемы как раз и начинаются.
Кендалл пристально посмотрела на Мэллори, добившуюся успеха со скоростью метеора, и ее сердце заполнила черная зависть. Как же так, Мэллори даже не испачкалась, а она, Кендалл, вся в синяках и царапинах?
Однако горечь и обиду пришлось затолкать подальше: Мэллори остановилась, и Кендалл оторвала взгляд от пола — им махали руками Таня и Фэй.
— Сюда! Сюда!
Таня Мейсон, самая младшая из четверки, недавно справила тридцатипятилетие. На ее овальном лице доминировали васильковые глаза и острый подбородок, белокурые волосы все называли не иначе как роскошными, а выговор и манеру держаться — провинциальными. Таня сотрудничала с издательством «Маска» и писала романы о матерях-одиночках, таких же, как она сама. Порой в ее книги «заезжали» победители гонок «Наскар».
— Эй, Кендалл, где тебя нелегкая носила? — радостно загудела Таня, едва Кендалл и Мэллори сели за столик. — Чтобы спасти твою порцию зинфанделя, пришлось Фэй по рукам надавать! А у меня сегодня руки-крюки, едва шевелятся после рафтинга на Гудзоне, который нам устроила Дарби.
Стоило Кендалл взять бокал с зинфанделем, бар и его любопытные посетители отступили на второй план.
— Думаю, «Маска» должна увеличить тебе аванс: у тебя что ни день, то производственная травма, а докторам платить нужно! — заметила она.
Дарби Гановер, Танин редактор и по совместительству заядлая спортсменка, обожала экстрим и нередко втягивала в него любимых авторов, даже сильных духом, но слабых телом, вроде Тани.
— Надбавка за службу в особо опасных условиях? Отличная мысль! — похвалила Таня. — Только подумать, я прилетела в Нью-Йорк на день раньше и теперь как без рук, в самом прямом смысле!
Фэй в изнеможении закатила глаза. Она носила очки с толстыми стеклами, но озорной огонек проблескивал даже сквозь них. Шестидесятилетняя Фэй называла себя «дамой в теле», коротко стригла пегие волосы и была замужем за харизматичным телепроповедником пастором Стивом.
В прошлом кино- и телепродюсер, Фэй специализировалась на стремительно набирающих популярность любовных романах из жизни верующих. В их четверке именно она считалась инициативным и организаторским центром. Дважды в год Фэй собирала подруг на сеансы поиска творческих идей и следила, чтобы они не теряли друг друга из виду.
«Что бы я без них делала?» — спросила себя Кендалл. До сих пор стояла бы под дверью издательского бизнеса и, прижав нос к холодному стеклу, завистливо смотрела в окно. Ни одна из них, даже Мэллори, не достигла бы нынешних высот без помощи подруг.
— Предлагаю тост, — Мэллори подняла бокал, — за Кендалл Эймс, будущего лауреата «Зельды».
— За Кендалл! За Кендалл! — Подруги чокнулись, осушили бокалы, и вино вместе с дружеским участием быстро согрело их сердца.
— Давайте повторим! Если я не получу премию, то за свои действия не отвечаю. — Кендалл протянула бокал для следующей порции.
Подруги единогласно поддержали предложение и заказали еще бутылку. В тот момент каждая верила: впереди ждет только хорошее; стоит захотеть, и все получится, а их дружбе не страшны никакие испытания.
Глава 2
Публикующий книгу добровольно предстает перед людьми без штанов… Если книга хороша, ничто ему не повредит. Если плоха, ничто его не спасет.
