Любовь и кровь
В СССР, где мы росли,Там секса не было, ребята.И без него тогда моглиПлодиться парни и девчата.В России секса дофига:Кругом одно сплошное…*разврат*.Оно послаще пирога,Но перестал народ рождаться.Из-за границы эту дурьКогда-то к нам сюда заслали,Чтоб мы (пиши, а не халтурь!)В итоге все повымирали.Отсюда вывод очень прост:Европа нам чинИт преграды.Чтоб был естественный прирост,Нам сексу ихнего не надо!Нам «секис» этот портит КРОВЬ,Да ну его к едрене фене!Когда у нас была ЛЮБОВЬ —Детей по 10 было в семьях.…Дед говорит, а я пишуЛюбовь и кровь, и эти цифры…В конце я снова согрешу,Придя опять к извечной рифме.
Русская речь
Родной, богатый русский наш язык!Что время, люди делают с тобою?Ведь что греха таить, что мы порою,Погрязнув в суматохе дней и лет,Порой осознанно, а может быть и нет,Коверкаем могучий наш язык.И он слегка от этого поник.А знать родной язык не ремесло!Он не прощает и полузабвенья.А старые и новые словаОдной тугой цепи стальные звенья.Но вдруг в толпе мелькнут едва-едваСтаринные забытые слова:«Теперича, маленько, шибко, баско».(И молодая Русь мерещится тогда),И любо мило их звучанье, и прекрасно!А тут вдруг слух нещадно резанёт«Бистро» и «холл», и «шоп», и «сэконд хэнд».Зачем и как в язык родной вошёлЧужой, ненужный, дикий этот сленг?Чем хуже «горница, харчевня, магазинИ лавка для подержанных товаров»?Засилье слов нерусских в языке зачем,Ведь слов своих, живых у нас немало?Про русский мат отдельный разговор-Он пересёк давно уж нить экватораИ со словами «здравствуй, дай, прощай»Все интуристы учат русский матерный.А речь подростка: «тачка, блин, чувак,Шнурки и предки, классно, круто, клёво».Слова-зараза в нашу жизнь вошлиИ всё это, отнюдь, уже не ново.И как ни поверни, я не могуНикак себе такой жаргон позволить.Кто хочет, пусть «базарит», я ж пишу,Горланю, говорю, глаголю.И грязных слов я в речь не допущу.Пусть будет всё красиво, просто, ясно!И стих мой будет, словно жизнь моя,Написанная чисто и прекрасно.Стихов и жизни прожитой тропаЯ знаю, никогда не будет узкой,Ведь как родная дочь родного языкаЖиву, пишу и думаю по русски!
Стихи не вспыхнут сами
Стихи не вспыхнут сами, как гирлянда,Их не испечь, как сладкое печенье —То вдохновение есть, но нет таланта,То есть талант, но нету вдохновения.
Поезд ушёл
Я тебя на себя ранним утром примерю:Ты вернешься, как будто случайно зашел —Помня речь: «Извини, закрываю я двери…»,Я скажу: «Извини, но твой поезд ушел!»
И ничего другого мне не надо
«Отец, возьми вот, как-нибудь прочти», —Листочки со стихами протянула, —«А если что неправильно, прости.Бывает, что для образа «загнула»…»
Через каких-то пару-тройку дней:«Ну что, читал?»«Читал, всплакнул немного.В стихах вся жизнь и ярче, и грустней.Но в целом у тебя талант от Бога!»
«Не скучно? Впечатляюще? Свежо?» —Я по привычке в дебри ломану'ла.«Отстань уже! Сказал же, хорошо!», —И вновь в глазах слезинка промелькнула.
Отцовская скупая похвала,Как будто драгоценная награда —Два новых, вдохновляющих крыла…И ничего другого мне не надо.
Яблоня
Я – яблоня, растущая на склоне,А надо мной красивый, пышный сад.И в том саду могучие деревьяСтройней, сильней и выше себя мнят.
А я кажусь слабей, и крона уже,И почва под ногами много хуже,И ростом я не вышла, и кривее,И оттого карабкаться больнее…
И на отшибе я расту,И до небес еще далеко,И потому мне очень одиноко…
Но вы, счастливцы, не кичитесь красотою,Могуществом прямых ветвей своих.Людской топор – искусственный отбор —Он выбирает именно таких.
Прошла зима. Воспрянула природа.Настала долгожданная весна.Вас многих нет, надменных и красивых,А я все вверх тянусь. Кому же я нужна?
Володе, мечтающему о небе
Ну почему так странно и нелепоУстроен непонятный этот мир?Влечёт людей какая сила в небоИ шепчет: «Только руки распрями»?Мы созданы совсем не для полёта,Но всем, без исключения, близкаЛазурь и синь небесной позолоты,Тот взгляд, несущий душу в облака?И высоты, порою, опасаясь,Ведь мы же люди, а не боги всё ж,Мечтаем о каком-то сладком рае,Который только в небе и найдёшь.Восторг необъяснимого блаженства(Знакомый разве только детям в снах,Наполненных волшебным совершенством)Идёт по жизни рядом с словом «СТРАХ».Боимся, но мечтаем о полётах —И не во сне, отнюдь, а наяву.И грезим о шарах и самолётах,Подняв глаза в густую синеву…Ну почему всё странно и нелепо:Вдруг высотою сильно заболев,Володя-друг мой, так стремится в небо?…А птица отдыхает на земле.
Не подрезай ты крылья у души
Не подрезай ты крылья у души,Хоть строчки кривы, всё же не спешиКритиковать и умничать, дерзни —Садись и сам хоть что-то сочини.
Костя-морячок
Мой отец мне в детстве пел про Костю,Из Одессы Костю-моряка,Что шаланды, полные кефалиПриводил он в порт издалека.Детство вдаль умчалось, словно мячик,Но мотив той песенки простойКак и сам рыбак весёлый КостяПо пятам, как тень, идёт за мной.И когда мой разум склонен к злости,И когда на сердце вдруг тоска,Вспоминаю песенку про Костю,Из Одессы Костю моряка.И напев тот, словно провидение,Шёл за мной по жизни, как мечта.И каштаном – сказочным виденьемИвы куст казался неспроста.Лодки, как рыбацкие шаландыРежут килем волны на пруду…Взрослой жизни пела серенады,А теперь из детства не уйду.
Слово о библиотекаре
Библиотекари – последние святыеНа богами отвергнутой Руси,И в мир наш, где господствует насильеИм разум предначертано нести.Средь моря книг плывут легко и просто-Толстой и Пушкин, Паустовский, Фет…Маршрут знаком, а цель ребром и остро —Родной культуры не погаснет свет.И как бы нынче книгу не теснилиКино, TV, компьютер, Интернет,Живёт язык, а вместе с ним РоссияИ будет так ещё немало лет.Бесспорно веря в книжные святыни,Несут добро и вечных знаний светБиблиотекари – последние святые;«Блажен, кто верует!» – мудрей не скажешь, нет!
Учили раньше скромности меня
Учили раньше скромности меня,Но лучше было, если б не учили:Воспитывая, хая и браня,Вы что-то там в душе моей убили…
Спасибо вам за всё, учителя —Науки преподносите прекрасно-Я помню, кто такой Эмиль ЗоляИ физику учила не напрасно.
Со школьной формы с кружевом вверху,С большой любви к великому Уралу,Пошло моё влечение ко стиху,К поэзии, не много и не мало.
Писать пишу, но взять и прочитатьМне кажется каким-то преступленьем.И не блистать, а только бормотатьМогу с неподдающимся томленьем.
Закралась робость, сердце леденя —Давно свободу в клетку заточили —Учили раньше скромности меня,Но лучше было, если б не учили.
Очень личное
Стихам названия звучные даватьЛишь Бог имеет право, не поэты.Работа это трудная, видать,Поэтам не под силу как-то это.
И если вижу «Леночке» – вот честь!(да нет, название, в общем-то, отличное)Я даже не решусь его прочесть,А вдруг там что-то очень-очень личное.
Искровоточена, перекалечена…
Дожди осенниеЛюбовь несчастнаяГлаза печальныеПора ненастная
Сердечко ёкаетДуша волнуетсяЯ одинокаяНа темной улице
Ни зги не видимоБегу с оглядкоюТащу обиды всеМостками шаткими
Мне б скинуть в воду их —Прилипли намертвоА болью слов твоихЯ вся изранена
ИскровоточенаПерекалеченаКак червоточинаВнутри картечина
Тоска бескрылаяПечалью гложетсяПарить бы с силоюНо уж не можется
Правда ценится в народе
«Я раньше очень скромным был,Молчал и не болтал напрасно,С плеча ни разу не рубил,И чувствовал себя прекрасно.Теперь, что вижу – говорю,Не церемонясь, поругаю.Любому, даже бунтарюВеликодушно «навтыкаю».И хоть давление вверх ползёт,И кости ломит к непогоде,Но смелость города берёт,А правда ценится в народе!».Вояка наш и правдолюб —Шустрее Роспотребнадзора —Надёрнул старенький тулуп…Дедуле восемьдесят скоро.
Я не мошка, мотылек или букашка
