Настя машинально спрятала визитку в тот же кошелёк и вопросительно глянула на даму, но как-то рассеянно, встретиться ещё раз с ней взором не очень-то и хотелось.
— Да чего тут непонятного? Губы у вас, милочка, тонкие. Наносить осторожно, круговыми движениями. Потом подвести… Кого только не поцелуете, разомлеет и влюбится без памяти… — проинструктировала женщина, а потом добавила насмешливо, даже подмигнула. — А одноклассники и подавно.
— Но каким образом… — начала было Настя.
Продавщица уже не слышала. В несколько шагов она одолела путь до головы вагона, не удостоив предложением наркоманского вида парня, и оказалась на платформе. За всеми этими рассуждениями о полезных мелочах Анастасия и не заметила, как электричка сделала остановку.
В считанные секунды парень, тот самый, в очках и капюшоне, медитировавший доселе в углу, вскочил, сгрёб вещи с верхней полки для багажа, и выскочил вслед за огнекудрой незнакомкой на перрон. И сделал он это весьма своевременно, поскольку поезд моментально тронулся, набирая ход.
Настя же в полном недоумении разглядывала малюсенькую коробочку, доставшуюся ей за сущие гроши, пытаясь осмыслить произошедшее, насколько ей позволял здравый смысл.
Упоминание одноклассников было, конечно, из разряда обычных совпадений. Ну, кто же из неустроенных тридцатилетних не попался на эту удочку, разбередив напрасные надежды и первые сердечные раны?! Да что там, половина страны, должно быть, записалась в одноклассники, и лишь у немногих хватило ума тут же удалить свои учётные записи в этой заразной, а точнее «заразительной», как дурной пример, социальной сети.
Правда, здравый смысл внёс в это вполне логичное объяснение маленькое «но». Именно завтра, именно в эту субботу Настя собиралась на вечер школьных друзей, под который был зафрахтован целый зал в ресторане с поистине туземным названием «Дежавю».
Она бы предпочла цветущий май, ну, или зелёный июнь. Такие встречи по её мнению надо было всё же как-то связать с последним звонком или окончанием школы. Но впервые за пятнадцать минувших лет они решили собраться, и сделать это по случаю дня рождения Валентина, смазливого и разбитного парня, чьего внимания тогда добивались почти все девчонки класса, восходящей эстрадной звезды ныне. Да и он не пропускал ни одну. Польщённый эдаким вниманием одноклассников, Валентин даже оплатил половину предстоящего банкета и обещал спеть кое-что из хитов на сладкое.
А вот Насте он никогда особо не нравился, иное дело отличник Эдуард. Целеустремлённый, уверенный в себе, из семьи дипломатов. После МГИМО, говорят, он быстро продвинулся наверх и получил хорошее место в этой системе, не без помощи родителей, разумеется.
На одноклассниц взирал снисходительно или покровительственно. Анастасия все ночи по нему проплакала, все глаза проглядела, но Эд оставался к ней совершенно равнодушен, облекая этот холод, впрочем, в мягкие формы и вместе с тем как бы давая понять, что её страдания напрасны и у них никогда ничего не получится.
И вот завтра, спустя уйму времени, когда у всех его хватило на раздумье и переосмысление глупостей, совершённых по молодости лет, они снова встретятся!
Коробочка, нет, уже сам тюбик, просто жёг руку — так не терпелось опробовать покупку в действии.
Шальная мысль о новом шансе, о каком-то волшебном — ни с того ни с сего — перевороте в судьбе, долгожданном, но ускользнувшем когда-то счастье, уже не покидала её до подъезда родной хрущёвки. Засранного, загаженного, исписанного мальчишками, не видавшего полвека капремонта.
Отец и мать давно перебрались ещё дальше, в область, в глушь, в деревню, не смирившись с реалиями новой жизни. А может, просто жалея дочь, предоставили ей эту «двушку» в полное распоряжение, как говорится, для обустройства личной жизни.
Но ни физики, ни лирики давно не были в почёте. С её гуманитарным специалитетом при такой белой коже и ясных очах личную жизнь можно было по сходной цене наладить в восточных странах, если поступиться принципами, а не перебирать пыльные документы в библиографическо-архивном отделении очередного дотационного университета.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Однако Настя ещё сохраняла остатки гордости, и потому возлагала большие надежды и на эту встречу одноклассников, и ностальгические чувства, владевшие Эдом, если судить по его записям в социальной сети, и просто на чудо, как всякий русский — на авось и небось.
А более всего она рассчитывала на шикарное фиолетово-сиреневое вечернее платье, шитое на заказ именно по случаю вечеринки школьных друзей и подруг. И эта косметика, удачно подвернувшаяся ровно накануне торжества, судя по расцветке, идеально подходила к тому несвойственному ей в обыденности образу, что она готовилась примерить на себя завтра.
ГЛАВА 2
Ресторан выглядел уютно. Добротные крепкие деревянные столики. «Под кирпичную кладку» — стены. Вежливые, обходительные менеджеры, встречавшие всех гостей уже на пороге, сопровождали к месту празднования, ловко огибая предметы интерьера.
С наслаждением сбросив шубейку и позволив молодому человеку с бейджиком на нагрудном кармане фирменного костюма, тут же подскочившему к ней, водрузить ещё мокрую от снега одежду на плечики, Анастасия обратила взор на уже присутствующих.
Кого-то узнала сразу, а некоторых одноклассниц — с большим трудом.
— Настенька! Ну, наконец-то! А мы уж думали, всё — затянули нашу девоньку серые будни «эпохи перемен»! — вытянув руки, бросилась к ней Светка, некогда лучшая подруга, с которой несколько классов сидели за одной партой.
«Боже! Что она с собой сделала!» — ужаснулась Настя, от былого обаяния Светланки не осталось и следа, размалёванное личико тянуло на все сорок, а то и сорок пять, да и грудь выросла на три номера.
Но виду она, конечно, не подала, а с той радостью, какую сумела изобразить в столь торжественный момент, устремилась навстречу.
Светлана полезла целоваться, и в этот момент Настя лишний раз похвалила себя, поскольку собственную боевую раскраску отложила до прибытия на место, опасаясь, что такси застрянет в пробках из-за неожиданного для февраля снегопада. И если старательно уложенные длинные тёмно-русые локоны ещё можно было как-то скрыть под шапкой или капюшоном, собрав на затылке, при такой непогоде вся косметика бы, подожди машину хоть пять минут на улице, побежала бы по щекам тёмными ручьями.
Перечмокалась и с остальными. Парни и хотели бы приобнять, но многие оказались тут с неусыпными и бдительными жёнами «на хвосте», и все объятия вышли вполне целомудренными, хотя Настя и поймала несколько заинтересованных взглядов на оголённые плечики и приоткрытую грудь.
Эдуарда всё не было, впрочем, как и Валентина. Изголодавшиеся мужчины проголосовали начать хоть как-нибудь и мигом разлили себе по стопке. Застолбив место с краю, с того, что предназначался инициатору встречи и опаздывающим, Настя шмыгнула в женскую уборную, привести себя в порядок.
Оказавшись перед зеркалом, она поняла, что лобзание со Светкой не прошло для неё даром, и принялась стирать с кожи все неутешительные результаты столь тесного знакомства…
Затем настала очередь и контрафактной помады. И хотя РЖД не раз предупреждало: «Не покупайте товары с рук в пригородных электричках…», как тут было устоять?
Умелыми движениями точёных пальчиков она приукрасила себя с чувством, толком и расстановкой, и даже осталась вполне довольна новым своим отражением. Насте ужасно хотелось появиться внезапно — свежей, воздушной, изрядно похорошевшей на фоне одноклассниц, чтобы предмет вожделения под звучным именем Эдуард непременно заметил бы её и сразу бы выделил среди всех. Он был уже дважды разведён, если верить тому, о чём шептались девочки. Значит — свободен и не обременён лишними обязательствами.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
В пиршественном зале витали запахи дамских духов, крепкого мужского пота, крепких напитков и разносолов. Это она ощутила, едва раздвинула занавеси, скрывающие проход к комнатам с буквами «М» и «Ж», и выглянула, что там творится за столом.
