– Ладно, пойдём.
Пошли. Подходят к ресторану, встречает швейцар:
– Здравствуй, Вася!
– Тсс… Я сегодня с женой, – шепчет Вася.
Метрдотель:
– Вася, столик как обычно?
– Тсс…Я сегодня с женой, – шепчет Вася.
Официант:
– Вася, тебе как обычно? Я мигом.
– Тсс… Я с женой.
Заняли столик, уселись. Катя взяла меню, посмотрела.
– Вася! Да тут цены бешенные! Надо было из дома взять борщ; только сварила. Позавчера. А картошки вчера нажарила, тоже можно было взять.
– Катя, не выдумывай, с ума сошла! Дай сюда меню. Давай закажем котлеты по-киевски.
– По-киевски! Да сколько ж их ждать?
– Быстро принесут, посмотришь.
– Ну да, быстро! Пока съездят за ними в Киев.
– Тёмная ты, Катя. А вот – котлеты из рябчика с кониной. Давай закажем.
– Вася, тебе, как обычно?
– Тысс! Я сегодня с женой.
– Что за котлеты такие? Непонятно, – сомневалась Катя. – Давай спросим.
Подозвала официанта:
– Скажите, что это за котлеты из мяса рябчика и конины? Сколько там мяса рябчика и конины?
– Пятьдесят на пятьдесят, – сказал официант.
– Это как?
– Один рябчик, один конь.
Заказали, наконец, что-то, сидят, вкушают. За соседним столиком сидят какие-то крутые, требовательные капризные посетители, ругаются.
– Что за дерьмо вы нам принесли, да ещё так мало!
Стриптизёрша:
– Ну, кто самый смелый дёрнуть последний шнурочек на бикини? Весь зал хором:
– Вася, Вася, Вася!!!
Катя вскочила, влепила Васе пощёчину и выбежала из зала. Поймала такси. Вася следом за ней, успел вскочить в такси.
– Ну ты и сволочь! – начала Катя, – десять лет меня дурил, шлялся от меня по разным шалавам. Козёл! Чуяло моё сердце.
– Ну что ты завелась на пустом месте?
– На пустом месте? Да тебя здесь все знают. «Я только один раз за свою жизнь был в ресторане». Кабель!
– Да это все наши сотрудники, – врал дальше Вася. – стриптизёрша, например, это Люба Сорока. У неё сегодня тоже юбилей, вот пришла в ресторан отдохнуть.
– А швейцар, метрдотель, официант?
– Они меня знают просто, как передовика производства. Администрация завода меня часто отмечает, вот они и наслышались, запомнили.
Таксист слушал, слушал, поворачивается к Васе:
– Ну и стерву ты сегодня снял, Вася!
Это была ещё одна капля масла в огонь сегодняшней ссоры. Катя злилась, переживала, устроила грандиозный скандал. Она жаловалась матери:
– Мама, он мне изменяет, по бабам шляется, не знаю, что делать, наверное, уйду от него.
– Не переживай сильно, доченька, – успокаивала та, – ну и что, что шляется; лишь бы на пользу, лишь бы не было войны.
Развелись. Вася уехал куда-то в Норильск, а Катя живёт здесь, горе мыкает. Тяжело одной, тяжело не только физически, но и морально – не с кем посоветоваться, некому пожаловаться, не на кого накричать. Был у Кати старенький «Москвич» – от мужа остался. Она имела водительские права, ездила на нём. Это облегчало ей домашнюю хозяйственную деятельность. Некоторую мужскую работу она научилась делать сама – может забить гвоздь, починить кран, передвинуть тяжёлый шкаф. Передвигать тяжести её научила Лиза, подруга, тоже одинокая.
Лиза и Катя когда-то работали вместе. Ещё раньше Лиза была домработницей у богатого бизнесмена. Ей нравилось; хозяева были неплохие, вежливые, обходительные. Но незадолго до замужества она уволилась. Однажды она встретилась со своей бывшей хозяйкой Марией Петровной.
– Как я жалею, Мария Петровна, что ушла от вас, – сказала Лиза.
– Ты не довольна своей новой работой?
– Нет.
– У тебя много дел?
– Намного больше, чем было у вас.
– Но ты, наверное, неплохо зарабатываешь?
– Что вы! Почти ничего.
– Невероятно! А отпуск?
– Никакого отпуска.
– У кого ж ты работаешь?
– Я не работаю. Я вышла замуж.
У Лизы семейная жизнь тоже не заладилась – с мужем прожила всего три года.
Передвинуть шкаф оказалось нетрудно. Правда, при этом требовалась помощь Ангелины, соседской девочки-дошкольницы. Делалось это просто. Катя наклоняла шкаф так, чтобы ножки немного отрывались от пола. В это время Ангелина подставляла под ножки кусочки кожи от свиного сала мягкой стороной вниз. На этих шкурках шкаф двигался очень легко. Даже Ангелина могла двигать его свободно.
– Он мне изменяет!
– Ничего, лишь бы на пользу.
Мужчины у Кати тоже были, и неплохие, но все они были преходящие, связывать себя обязательствами и семейными заботами не хотели. Петя был хороший, красивый и сексуально озабоченный мужчина. Но всего лишь раз он пригласил её к себе в гости и то неудачно – возникла нештатная ситуация.
Подошли к двери Петиной квартиры. Петя нетерпеливо полез в карман за ключами – нет ключей.
Он начал шарить везде, но ключей не было – наверное, потерял. Надежды на романтический вечер при свечах таяли. Петя всё ещё шарился по карманам, злился, но ничего не находил.
– Ну, что делать? – с досадой сказал он, – стоим здесь, как три дурака.
Катя посетовала в душе на невезение и уныло побрела домой.
Был у неё ещё один друг из крутых. Занимался он каким-то тёмным бизнесом и вскоре попал в тюрьму. Ненадолго. Сегодня он освобождается, Катя поехала его встречать на своём «Москвиче». Выйдя за ворота, друг попросил.
– Дай я поведу, соскучился по баранке.
Сел за руль, едут. Вдруг их обгоняет крутой «Мерседес», подрезает, останавливается.
– Максим, – кричит водитель, – не позорься. Я год как освободился, и езжу вот на таком крутом «Мерсе».
Поехали дальше. Опять их обгоняет и подрезает крутая иномарка.
– Максим! Не позорься. Я полгода как освободился и езжу вот на такой тачке, а ты плетёшься на каком-то занюханном «Москвиче».
– «Полгода как освободился», «год как освободился». Дайте мне хоть от тюрьмы отъехать! – злился Максим.
Недавно её ограбили – открыто похитили деньги и драгоценности.
Работает она на заводе. Завод большой, людей много, много молодёжи, молодых семей. Поэтому и ребятишек много. Администрация молодец – поддерживает молодые семьи. К каждому празднику дарит детям подарки, устраивает всякие развлекательные мероприятия. А к Новому году – обязательно.
Перед Новым годом снаряжается Дед Мороз и Снегурочка, и они обходят все квартиры, где есть ребятишки, поздравляют, дарят подарки.
Она легко передвигала мебель.
– Стоим здесь, как три дурака!
Дедом Морозом всегда вызывается быть Костя – мужчина ещё молодой и тоже разведённый. Детей он любит, времени свободного у него много. Снегурочкой профсоюз назначает какую-нибудь девчонку, не сильно загруженную домашними делами и предновогодними хлопотами. Костя развёлся давно и жениться не собирался, наслаждался свободой. Женщины напрасно старались «захомутать» его, он был непоколебим. У него был свой философский взгляд на брак.
– Брак – это постоянная борьба, – рассуждал он, – сначала за объединение, потом за равноправие, потом за независимость. Женщина старается мужчину поймать, окольцевать, задолбать. Как называется человек, которому повезло в жизни? Холостяк.
Костя работал на заводе давно и на разных должностях. Одно время он работал в отделе кадров. Ему запомнился некий Миша Головачёв. Это было в 1976 году.
В отдел кадров пришёл парень.
– Я хочу устроиться к вам на завод жестянщиком.
– Хорошо, жестянщики нам нужны. Как ваша фамилия?
– Головачёв Михаил.
– Пишите заявление.
– Я не умею писать, я не грамотный.
– Вы шутите?
– Нет, не шучу.
– Тогда извините, мы не можем вас принять.
В 1996 году в Санкт-Петербурге Костя случайно увидел на Невском проспекте роскошного господина с шикарной красавицей блондинкой. Никто не узнал бы в нём бывшего Мишу Головачёва, лишь отличная зрительная память Кости подсказала ему – это он. Костя остановился, ему было интересно, он стал смотреть вслед респектабельной парочке. А они тем временем зашли в дорогой ювелирный магазин. Костя, гонимый любопытством, тоже зашёл. «Интересно, – думал он, – что нужно несостоявшемуся жестянщику в таком ювелирном магазине?» Костя подошёл ближе. Он резонно полагал, что Головачёв его, конечно же, не узнает – прошло столько времени, да и видел он Костю только раз. Он был прав. Подошли к прилавку.
– Мишенька, я давно мечтала о таком колье с изумрудами! – сказала спутница.
– Хорошо, дорогая, что ещё тебе здесь понравилось?
– Вот эти серёжки и кулончик.
– Заверните всё это. Сколько с меня?
– Двести тысяч долларов.
Головачёв достаёт из дипломата, забитого деньгами, купюры, отсчитывает. Продавец удивляется.
– Зачем вы носите с собой такую кучу денег наличными!? Вы могли бы выписать чек!
– О, если бы я умел писать, я до сих пор работал бы жестянщиком на заводе.
