– Так мы пойдем в кино?
Раздался звонок, но Инна не двинулась с места. В голове ее творился самый настоящий кошмар, в такой растерянности она не пребывала еще никогда. Слезы текли в три ручья, их никак не удавалось остановить, сколько она ни вытирала щеки рукавом. От губастой Любки она могла ожидать чего угодно, но только не от Кати, ближайшей подруги, не от тех мальчишек, которые совсем недавно признавались ей в любви, и не от девчонок, восхищавшихся ее вкусом! Ножом в спину казался Инне их смех. Словно ее, лежачую, отпинали ногами все ученики школы и самый болезненный удар нанес Артем. Под дых – удар, от которого невыносимо больно, от которого задыхаешься и невозможно глотнуть воздуха.
Стих топот ног спешащих на уроки учеников, закрылись двери кабинетов, опустели коридоры – Инна осталась в одиночестве и тишине. В ее ушах продолжал звучать смех. Она спустилась на первый этаж и быстро двинулась к выходу из школы. Дежурные девочки проводили ее изумленными взглядами и зашептались. У самого выхода ее остановил молодой охранник.
– Высотина раньше всех заканчивает учебный день?! – насмешливо спросил он.
– Пропусти, – не глядя на него, буркнула Инна.
В любой другой день она бы остановилась и пофлиртовала с симпатичным охранником, как делала всегда, но только не сейчас.
– А пропуск у тебя есть? – задержал ее молодой человек, ухватив девушку за локоток.
Инна гневно уставилась на него.
Пальцы охранника разжались.
– Эй, ты чего?
– Ничего… – прошептала она, толкая перед собой дверь. – Я просто тупая блондинка.
Она слышала, что он выбежал вслед за ней, но не остановилась. На улице стояла ясная осенняя погода. Асфальт и все еще зеленые газоны покрывали желто-красные листья. Хотелось кричать от ощущения бессилия. Инна достигла домов, лишь тогда обернулась и посмотрела на школу, где еще полчаса тому назад она чувствовала себя хозяйкой. Теперь ей было ненавистно это серое строение с решетками на окнах.
Дома, забившись в угол на своей огромной кровати, она плакала, пока не пришла мама.
– Инна, что случилось? – испуганно воскликнула мать, распихивая мягкие игрушки и присаживаясь рядом с дочерью.
– Ничего.
В комнату, привлеченный всхлипываниями хозяйки, прибежал Гламур и звонко затявкал.
– Смотри, твой любимец прискакал, – мать подняла щенка на кровать, – милая, посмотри только, как он переживает за тебя!
Инна оттолкнула собаку.
– Убирайся! Глупый пес!
– Тебя кто-то обидел? – допытывалась мать, поглаживая вздрагивающие плечи дочери. – Расскажи мне. Ну давай же, мы обязательно что-нибудь придумаем!
– Меня все ненавидят! – выкрикнула Инна. – Что тут можно придумать?!
Мать всплеснула руками.
– Инночка, ну что ты такое говоришь…
– Да! Все именно так!
– Дорогая, если это из-за тех часиков, которые мы не купили тебе…
– Мама, – взвыла Инна, – ты ничего не понимаешь!
– Так объясни же мне! Еще утром ты была такая довольная, радовалась…
Инна вскочила с кровати и подбежала к столу, над которым висел огромный постер с Перис Хилтон.
– Что ты хочешь сделать?.. – Мать растерянно поднялась.
Инна ухватилась за край плаката и резко потянула его на себя. Она рвала постер со своим кумиром до тех пор, пока он не превратился в горку мусора на полу. Тогда она схватила с края стола стопку глянцевых журналов и не успокоилась, пока не изорвала их все. Мать молча наблюдала за ней, но вмешиваться не пыталась. Гламур путался в ногах, громко лая.
Слезы застилали ей глаза, когда она обрезала наращенные ногти, которыми так гордилась. Никакой жалости Инна не испытала, и вышвырнув из шкафа розовые короткие юбки, откровенные топы, оставив один спортивный костюм, джинсы и пару толстовок, оставшихся еще со времен ее прежней жизни, в которой не было места гламуру и прочей ерунде. В жизни, где она не была самой популярной девочкой в школе, а кто-то поговаривал о ней как о «заучке, не умеющей тусить» – скучной и серой. Тусить она научилась, так же как быть веселой и яркой, только счастья это ей не принесло. Раньше Инна считала, что она абсолютно счастлива, что сделала правильный выбор. Раньше – пока не узнала, что именно окружающие думают о ней на самом деле. Она могла бы забыть или попытаться сделать вид, что забыла, убедить себя, что все, сказанное ребятами под лестницей, говорилось ими от зависти. Ведь она такая успешная, красивая и модная, ей не могут не завидовать, каждый метит на ее место! Все могло быть именно так, если бы только, услышав злые слова из-под лестницы, она не поняла, что это – правда. Она стала сама себе противна. Больше не хотелось быть гламурной блондинкой, притворяться глупенькой и играть бесконечную роль ради популярности, в конечном счете не стоившей того. Да, у нее были поклонники, которые клялись ей в любви, а когда она отворачивалась – называли тупой, были подруги с ядовитой слюной. Ей подражали, но не потому, что она кому-то нравилась, а чтобы скопировать успешный образ.
Инна взглянула в зеркало и, вынув из глаз голубые линзы, ожесточенно бросила их на пол.
– Ненавижу, – прошептала она, глядя на свое отражение, на заплаканную кареглазую девочку, которую она безжалостно убила в себе три года назад, изменившись до неузнаваемости.
– А так даже лучше, – подала голос мама, тихонько сидевшая в сторонке.
– Да, – впервые за долгое время согласилась с ней Инна, – так лучше.
– Пойдем покушаем?
Она хотела согласиться, но потом взгляд ее снова упал в зеркало.
– Нет, у меня еще столько дел.
Инна поднялась.
– Ты куда? – заволновалась мать.
Инна ничего не ответила, лишь задумчиво улыбнулась.
Следующие два часа она провела в кресле парикмахера. Ее покрасили в родной каштановый цвет. Влажные волосы закрутились в мелкие кудряшки, которые она каждое утро так старательно выпрямляла. Милая парикмахерша с приятным голосом сказала, что родной цвет ей идет куда больше, чем светлый, и посоветовала не выпрямлять волосы. Инна и не собиралась этого делать, не хотела, чтобы что-нибудь напоминало о глупой блондинке, которую она с таким «успехом» изображала несколько лет.
Проходя мимо книжного магазина, Инна зашла купить книгу по истории. Школьную программу она знала отлично, на вопрос историка о Второй мировой могла бы ответить с блеском, только это не вписывалось в образ гламурной девочки, а разрушать его до сегодняшнего дня она даже не думала.
Инна видела, с каким уважением на нее посмотрела продавщица, – и на душе стало так хорошо, как давно уже не было. На малую капельку, но полегчало. Пусть о ней думают как хотят, но она не глупая! Она была глупой, когда заваливала предметы, чтобы казаться легкомысленной, когда ходила в неудобной одежде и мучила ноги туфлями на каблуках, а теперь все будет по-другому.
Дома ее ждал сюрприз в лице двоюродной сестры, изумленно ахнувшей при виде ее.
– Что ты с собой сделала? – воскликнула Аня, оглядывая Инну, как некую диковинку. – А это что у тебя?! – еще больше удивляясь, спросила сестра, кивая на книгу по истории.
– Ничего я не сделала, так и должно быть. – Инна прошла в свою комнату и положила книгу на стол. Сестра шла по пятам и так просто оставлять ее в покое явно не собиралась.
– Ты белены, что ли, объелась? Я ведь только неделю назад ходила с тобой в салон, корни тебе подкрашивали! Помнишь?
– Ну и что, а теперь я не блондинка и никогда больше ею не стану.
Аня подозрительно оглядела свои светлые волосы и спросила:
– А что ты имеешь против блондинок?
– Ничего. Просто я так решила.
– У тебя семь пятниц на неделе, – проворчала сестра, недоуменно разглядывая ее. – А что с линзами? Я думала, ты без своих голубых глаз не выходишь…
– Теперь выхожу, – непреклонно заявила Инна, сгребая со стола блестки.
Сестра вздохнула и взяла на руки прибежавшего в комнату щенка. Наигравшись с Гламуром, Аня серьезно посмотрела на Инну.
– А можешь объяснить, чем, например, вчерашний день отличается от этого сегодняшнего «теперь»?
