- Извините, но это, действительно были вы?
Ей хотелось еще раз убедиться, что она не зря пять минут сдерживалась и не
грубила мне. А то, вдруг, не я? Тогда ж вся эта её вежливость была израсходована
вхолостую.
* * *
Зато, благодаря бороде и неузнаваемости, я теперь могу хоть иногда
услышать о себе правду. Встречал гостей перед собственным концертом у парадного
входа в зал «Октябрьский» в Петербурге. Мимо проходила пара. Он и она. С
билетами. Вообще, должен заметить, что по всей России женщины гораздо более
благодарная аудитория, чем мужчины. Они с удовольствием ходят на концерты. В
любом зале среди зрителей всегда больше женщин. И смеются они радостнее и
искреннее. Мужики полконцерта сидят недовольные, с таким видом: эх, сейчас бы
пивка попить! Особенно в начале концерта недовольны мужчины, которых силком
затащили их жены. Пара, которая проходила мимо меня, принадлежала именно к
таким. Она тянула на мой концерт своего мужа, как мама ранним утром
невыспавшегося сынишку в школу. Он упирался и почти хныкал:
- Ну, куда ты меня ведешь? Ну, надоел он мне! Понимаешь, на-до-ел!
Каждый день по телевизору эту рожу показывают…
С этими словами он и уперся, как вкопанный неподалеку от меня,
естественно, меня не узнавая. Я решил его поддержать:
- Да, придурок он просто, этот ваш Задорнов!
Мужик разулыбался во всю ширь своего пролетарского лица:
- Видишь? – показал он на меня рукой жене, – мужик правильно
говорит! Придурок он!
Филипп Киркоров, Николай Басков, Олег Газманов, Лев Николаевич Толстой,
Борис Моисеев, Тимати – кто в этом списке слабое звено?
Я ВАС ТАК ЛЮБЛЮ!
В Новосибирске перед началом одного из концертов к
авансцене подошла моделеобразная девушка с букетом роз. Девушка
эффектная. Как я когда-то говорил – модель человека. Я не знаю, чем
поливают этих красавиц с высотными ногами, что они так вырастают,
только, стоя перед авансценой, она была такого же роста, как и я на
сцене. Розы, как и она тоже были длинноногие. Я понял, что, если не
возьму у нее эти цветы, не смогу начать концерт, поскольку весь зал
будет смотреть на нее, а не на меня. Что, собственно, на меня
смотреть? Раз посмотрел, и хватит. Она же была вызывающе хороша.
Я подошел к авансцене, протянул руки, чтобы взять цветы, и в тот же
момент понял, насколько опасна бывает любовь русской женщины.
- Я вас так люблю! – сказала она, и со всей энергией
недолюбленной русской женщины, сжала мои руки вокруг роз.
Я не только весь концерт помнил о ее любви, но еще пару дней
после него.
Я уже в том возрасте, когда бегают от женщин,
а не за ними!
Мы все-таки смогли сделать
сказку былью!
Только очень страшную сказку.
Мерно подрагивает на стыках спальный вагон. Тиха
украинская ночь. Примерно два часа ночи. Все уже спят. Вдруг
открывается дверь из соседнего вагона и в коридоре раздается
истошный женский почти визг:
– Хрусталь! Кому нужен хрусталь?
Проснулся не я один. Первое, что пришло на ум – приснилось!
Однако, крик повторился:
– Хрусталь! Свежий хрусталь!
Если есть свежий хрусталь, где-то должен быть не
свежий – пронеслось в голове спросонья. Я выглянул из купе, кто же
в два часа ночи будет покупать хрусталь, даже если он свежий. Еще
было любопытно, как выглядит продавщица этого хрусталя? Какое у
нее лицо? Знает ли она, сколько сейчас времени? Я не успел открыть
дверь, как с другого конца коридора послышался не менее истошный
крик проводницы:
– Ты чего орешь? Все же спят!
Голос, отвечающий за хрусталь, принадлежал
рыжекрашенной тетке. В руках у нее была корзинка со
свежеукраденным с бывшего советского завода хрусталем.
–
Так кто ж спит? – возмутилась она.
–
Как кто? - Проводница открыла какое-то купе, показала на
человека, чуть ли не дернула его за ноги и заорала на него
еще громче рыжей:
– Скажи этой дуре, что ты спишь!
Почти из всех купе улитками повысовывали головы
пассажиры. К удивлению всех, разбуженный проводницей не стал
скандалить. Он даже купил у рыжей какую-то вазочку, практически
не просыпаясь, рассчитался с ней. Она довольная, с тем же криком,
перешла в соседний вагон. Улитки втянули головы в свои домики.
Наш вагон снова стал мерно и тихо подрагивать на рельсовых стыках
в такт строчки «тиха украинская ночь».
* * *
Ехал в поезде в Вологду. В купе вошла проводница. Узнав
меня, заулыбалась и радостно сообщила:
– Я вам сейчас по секрету… Только вы никому… У нас по
поезду ночью ходят воры! Гы-гы-гы - заразительно загыгыкала она,
словно считала, что этой фразой меня сильно насмешила.
– Зачем вы мне это сказали? Да еще перед сном?
–
Потому что я вас особенно люблю, и хотела предупредить.
Чтобы вы спали осторожнее.
–
Интересно, и как мне это делать? Спать осторожнее?
Она наклонилась и зашептала мне на ухо, почти интимно,
чтобы, не дай бог, еще кто-нибудь не услышал - ведь остальных она
так, как меня не любит. Значит, они могут спать и не осторожно.
– Вам надо на ночь изнутри замок закрыть на подстаканник! – и
глазами показала на принесенный мне чай в оловянном с прорезями
подстаканнике - Я уйду, а вы попробуйте сейчас закрыться.
Она вышла. Я с восхищением удостоверился, что прорези
подстаканника удивительно совпали с формой ручки на двери купе.
В ту ночь я спал, как рак-отшельник, закупорившись от всего
внешнего мира, с радостным ощущением, что, во-первых, узнал в этой
жизни нечто сокровенное, секретное, известное только избранным! А,
во-вторых, оттого, что все остальные в поезде в отличие от меня спали
«неосторожно».
* * *
Старушка на кладбище воровала цветы. На пенсию ей прожить
было невозможно. Такой она себе придумала бизнес. В один день
настолько увлеклась процессом, что не заметила сзади свежевырытой
могилы и валилась в неё. Вылезти же сама не может. Думает, хорошо,
что хотя бы взяла с собой немножко поесть. Устроилась поудобнее,
развернула на дне могилки сверточек, вытащила бутылочку кефира,
бутербродики… Сидит себе, наслаждается едой, в общем-то на
свежем воздухе. Ждет, пока кто-нибудь пройдет мимо. Наконец,
ближе к вечеру, слышит, идут двое, разговаривают. Один у другого
спрашивает:
- Ты бы выпил?
- С удовольствием, да не из чего…
И вдруг из-под земли голос старушки:
- Да на, милый, стаканчик! – и старушечья ручечка в сумерках
тянется из могилы… со стаканом
Ребята бежали до самого гастронома.
* * *
Две старушки решили, что пришла пора помирать. Очень им захотелось
увидеть, как они будут выглядеть в гробу. Договорились, что сначала одна в гроб
ляжет, а другая пригласит фотографа. Потом - наоборот. Так и сделали. Пришел
фотограф, сфотографировал «преставившуюся». Вторая старушка ему говорит:
- Подождите минутку. Я за деньгами схожу.
Фотограф ждет, аппаратуру упаковывает. В это время «преставившейся»
старушке лежать в гробу надоело. Она поднялась и спрашивает фотографа:
- А фотокарточки когда будут готовы?
Фотограф выпрыгнул из окна, сломал обе ноги. Старушек судили за
хулиганство и членовредительство.
* * *
Симферополь. Гостиница. Ночью слышу на соседнем балконе какой-то
шум. Выхожу и еще раз поражаюсь энергии наших людей. Рассвет. Туман
такой, как будто гостиницу опустили в молочный кисель. На соседнее
балконе стоит мужик с пылесосом в трусах. Пылесосной трубой водит по
воздуху вокруг себя, словно пытается этот туман засосать в пыльный мешок и
кричит:
- Уходи, туча! Мне сегодня домой вылетать!
Если человек суеверный, да еще брезгливый,
ему у нас в России лучше сразу УДАВИТЬСЯ!
Я должен был из Риги вечерним скорым поездом номер 15
выехать в Ленинград. Пришел на вокзал. У меня был билет во второй
вагон. Подхожу к поезду - а первых трех вагонов в составе нет!
Человек девяносто в растерянности ходят по перрону с чемоданами,
сумками и билетами, выданными в первые три вагона. Многие уже по
нескольку раз прошли вдоль всего состава, пересчитав его вагоны. Но
тщетно! Первых трех вагонов нет ни в начале, ни в конце, ни в
середине состава. Не могут найти и бригадира поезда. Никто из
проводников не знает, где он.
Как человек, имеющий отношение к клубу «12 стульев» «Литературной
