Однако Лю Бан, хоть и был всего лишь неграмотным крестьянином, отличался умом, отвагой, жаждой власти и полным отсутствием совести. Он любил выпить и часто заглядывал в городские кабачки, куда сходились все новости. Там он и узнал в один прекрасный вечер, что началась смута и для предприимчивого человека открывается широкое поле деятельности. Лю Бан тогда засиделся допоздна у вдовы Ван, как обычно, много выпил и уснул, а наутро она сказала ему, будто во сне над головой его витал дракон.
— Это знак великой судьбы, — промолвила вдова Ван. — Ты далеко пойдешь, Лю Бан… но ты должен поменьше пить!
Лю Бан поверил пророчеству старухи и решился на осуществление грандиозного плана — завоевать для себя царство. В сущности, бесхозные царства буквально валялись под ногами после смерти Шихуанди — неукротимого императора, истинного китайского Цезаря, которому удалось собрать воедино обломки некогда могучей державы, распавшейся в слабых руках последних представителей династии Чу. Шихуанди держал Китай в железном кулаке, преследовал вольнодумцев и строил Великую Стену. Но вот он умер — и его абсолютная власть исчезла вместе с ним. Наследник оказался неспособным к правлению и через три года покончил с собой. В стране началась ужасающая анархия, и военные вожди вступили в ожесточенную схватку за провинции, предавая все вокруг огню и мечу.
Итак, Лю Бан решил расстаться с прежней деревенской жизнью и для начала поступил на службу в полицию своего округа. Работа была грязной, но предоставляла большие возможности. Однажды ему поручили доставить в город несколько десятков преступников, скованных цепями и шейными колодками. Он остановил свой жалкий отряд в рощице и произнес речь, приготовить которую не составляло большого труда: желают ли они непременно попасть в город, чтобы участвовать в собственной казни, или предпочитают уйти вместе с ним в горные пещеры, чтобы самим позаботиться о себе?
До этого момента перед осужденными стоял лишь один, не слишком радостный выбор — быть распиленными между двумя досками или заживо сваренными в кипящем масле. Поэтому они не колебались ни единой секунды и поклялись в вечной верности своему благодетелю. Слово свое они сдержали. Как говорил поэт, «Лю Бан окропил кровью свой барабан и выбрал красный цвет для своего штандарта…».
Он был умен, по-своему человечен и хорошо понимал нужды людей, поэтому армия его быстро росла, и в 208 году он уже владел небольшой провинцией Хань, которую взял под свое «покровительство». С этого момента он мог рассчитывать на то, что станет преемником китайского Цезаря.
Но между императорской короной и честолюбивым крестьянином находилась преграда, внушительная со всех точек зрения, — Сян Юй, владыка Сычуани, человек безумной отваги, но при этом жестокий, развратный и безмозглый. К несчастью, Сян Юй, хоть и был глупее мухи, умел драться. Когда Аю Бан завоевал императорскую провинцию Шэньси и обрел там многих сторонников, ему пришлось стремительно отступить под натиском превосходящих сил противника, опустошивших всю округу.
Это было бы еще полбеды, но Сян Юй захватил в плен отца Лю Бана и угрожал «сварить заживо» старика, если сын его не сдастся. Подобная угроза означала, что Сян Юй совершенно не понимал, с кем имеет дело, ибо Лю Бан прислал невозмутимый ответ: «Было время, когда Сян Юй был моим братом по оружию и мой отец стал его отцом. Если он и впрямь намерен сварить заживо нашего отца, пусть не забудет прислать мне чашечку бульона».
Надо сказать, что в самом начале войны будущие враги действительно объединились в борьбе с другими полководцами, однако подобное хладнокровие настолько поразило суеверного Сян Юя, что он приказал отпустить старика, даже не потребовав выкупа. Разумеется, Лю Бан был счастлив увидеть отца живым и невредимым, но желание поквитаться с Сян Юем за пережитый страх только возросло. Он напал на него со всей армией и вынудил отступить к реке Вэй. Проявив чудеса доблести, Сян Юй много раз прорывался сквозь вражеские ряды со своей кавалерией, убил собственной рукой одного из полководцев Лю Бана, но наконец был окружен и уже не мог сопротивляться, истекая кровью от десятка ран. Увидев Лю Бана, он вытащил кинжал и воскликнул:
— Я знаю, что ты назначил награду за мою голову! Так забирай ее!
С этими словами он перерезал себе горло. Что и говорить, этот Сян Юй был настоящим героем — жаль только, что мозгов у него совсем не было!
С тех пор у Лю Бана не осталось соперников. Императорская корона досталась ему вместе с провинцией Шэньси и прекрасным городом Чанань. Это произошло в 206 году. Люй стала императрицей, и не было пределов ее гордости, которая намного превзошла радость супруга, — сам основатель династии, казалось, вовсе не был удивлен своим невиданным восхождением на вершину власти.
Начало, впрочем, оказалось трудным: чтобы вознаградить тех, кто помог ему завладеть троном, Лю Бану пришлось даровать им обширные владения и притвориться, будто он хочет восстановить феодальное правление, разгромленное императором Шихуанди. Однако Лю Бан, как и подобает хитрому крестьянину, одной рукой давал, а другой забирал, используя малейший предлог, чтобы смещать этих провинциальных вельмож. Ему удалось полностью приручить знать: аристократы стали придворными и лишились реального веса. Но сколько же приходилось лавировать! Лю Бан считал, что достоин вознаграждения, и потому решил сделать восхитительную Мэй своей супругой…
На следующий день гонец снова отправился в путь. Радость от того, что ему оставили жизнь, успела несколько померкнуть: ведь его посылали не к императору, а во вражеский стан. Он должен был вручить предводителю хон ну пресловутый портрет вкупе с обещанием отдать ему прекрасную девушку, если будет снята осада с крепости, где находился Лю Бан. И несчастный гонец полагал, что варвар прикажет разрубить его на мелкие кусочки за столь дерзкое предложение — получить вместо императора девушку!
Однако Люй оказалась права: перед красотой Мэй мужчины не могли устоять. Ослепленный страстью гунн принял условия сделки и снял осаду с Пинчена в тот самый момент, когда к нему доставили китайскую принцессу. Поэты долго оплакивали потом «бедную китайскую горлицу», отданную на растерзание «дикому северному ястребу», но зато Лю Бан благополучно вернулся в свою столицу и свой дворец на берегу реки Вэй.
В день встречи мужа Люй пришлось призвать на помощь все свое мужество. Как отнесется Лю Бан к тому, что в лапы гунна отдали девушку, которую он намеревался заполучить сам? Но когда Люй, скрестив руки на груди, склонилась в униженном поклоне перед императором, тот наградил ее насмешливой улыбкой.
