– Да, дальше?
– Мне сарай надо новый ставить.
– Зачем тебе сарай? У тебя ведь все хорошо.
Василий молча подносит к его глазам ладони, довольно мозолистые.
– Ты вот такое приобрети, а потом рассуждай. Любите вы порассуждать. Отец вам рассуждать-то не давал. И правильно делал.
– Это Сталин, что ли?
– А хоть и Сталин. Хоть черт с рогами. Рассуждения к добру не ведут. Особенно русского человека. Русский человек сам все знает. Он скорей в лаптях, чем в джипе вашем.
– Не понимаю.
– Вот. И не поймешь. Русский человек все запутает, бекает, мекает, а сам себя шибко уважает. Он природу слушает, а не ваши рассуждения.
– Какую природу? Бога?
– Что там ваш бог? Видел его кто? Русский человек слушает, как курочка квохчет, как кот мяукает. Как коровы мычат. И думает без остановки.
– О чем?
– О справедливости. На прошлой неделе в электричке двое подошли к старухе – дай двадцать рублей! И начали по сумке ее нищей шарить. А народ глаза отводит. Это что ж такое? Нас шестеро ехало, стариков. Мы вывели их в тамбур и об ручки спиной по три раза кинули, им хватит.
– По сколько им было? – помолчав, спрашивает Володя.
– Да лет по восемнадцати. Больше недели вряд ли протянут: всё там лопнет, об ручки-то. Печень, почки. А ты как думал? Зверя надо убить.
Володя молча встает и, не оглядываясь, идет к выходу.
4.
Буксирный катер «Ястреб» режет соленую воду, затем ныряет в тень Дворцового моста. В рубке – дублер капитана Паша Орлов и Володя. Он – моторист, матрос. Паша громко поет: «Во хмелю слегка, лесом правил я…», затем высовывается в дверь рубки и громко свистит. Люди на мосту смотрят вниз.
– Дорогу! – кричит Паша. – Не лезь под колеса!
– Вот такая работа, Вовка! – говорит Паша. – Научу тебя швартоваться, пару раз движок раскидаем вместях и хорош. Зимой курсы кончишь, а что? И будешь судоводитель. У тебя сколько классов?
– Я инженер.
Паша свистит.
– Ну ты, мужик, мне нравишься! Бери штурвал!
Володя становится к штурвалу.
– Видишь знак? На мосту?
– Вижу.
– Держи по осевой. Стэп знаешь?
– Что?
Паша начинает отбивать чечетку.
– Стэп, понял?.. Давай руль.
Становится к штурвалу.
– Ну ты мне, мужик, от души нравишься! Что вечером делаешь?
– А что?
– Поехали со мной. Поехали! Не пожалеешь!
– Поехали.
– Сейчас кран переставим и побежим меняться.
Снимает телефонную трубку, говорит по рации:
– Питер-три – «Ястребу»… Питер-три ответьте «Ястребу»… Подходим к Горному институту, прошу дать добро пройти канал… Вас понял…
Катер делает разворот, причаливает к плавкрану.
– Давай буксир с кормы.
Володя отдает швартовую, подает трос крановщику, тот набрасывает огон на кнехт. Катер медленно движется вдоль крана. Володя, отдавая трос, идет на корму, суетится, трос попадает между ногами. Паша кричит:
– Осторожно!
Подает катер назад. Володя перешагивает через трос, катер снова идет вперед, Володя идет в рубку.
– Ты, идиот! – встречает его Паша. – У тебя ноги лишние? У тебя голова лишняя! Ты куда лезешь?!
– Что ты орешь? – медленно говорит Володя.
– Я тебя спрашиваю – куда ты лезешь? Подумай, а потом лезь, понял? Не суетись! Это – вода, понял? Потом поздно будет думать! Инженер!
Володя, отвернувшись, смотрит в окно.
– Ты слушай, когда говорят! Лучше скажи – не могу, не знаю и никогда не лезь, если не знаешь! Понял?
Володя молчит.
– Понял, спрашиваю?
– Понял.
– Всё. Завяжи узелок.
Катер снова бежит по Неве, вверх по течению. Паша поет: «Во хмелю слегка, лесом правил я…»
– Слышь, Вовк, кто такая – Марина Влади?
– Актриса.
– Чего это Высоцкий, такой мужик, русскую бабу не нашел?.. Ты чего кислый?
– Ничего, – неохотно отвечает Володя.
– Ничего! Повеселеем!
На набережной, у памятника Крузенштерну.
– Ты обожди здесь. Я сейчас, – Паша бежит к автомату. Пока он говорит по телефону, Володя мрачно стоит у парапета, смотрит в воду.
– Всё! – подходит Паша. – Поехали!
– Куда? Я – домой.
– Что? Мы ж договорились! Ну ты, мужик, даешь!
– Слушай, Паша. Ты что на меня орал сегодня?
– Я?
– Ты.
– А! У крана, что ли? По делу орал. На флоте так положено. Если не заорешь, ты ничего не запомнишь.
– Так вот. Завтра будешь орать уже на кого-то другого. Сколько влезет.
Поворачивается, уходит.
– Вовка! – кричит Паша. – Да ты что, мужик?..
Володя дома.
– А, матрос, – говорит отец, входя к нему в комнату. – Ну, как вахта?
– Нормально.
Отец садится.
– Досталось?
– Что?
– Ничего.
– Что ты на меня смотришь?
– Не вижу восторгов.
– Это работа.
– А на фирме не работа?
– И на фирме работа.
– Так зачем менял шило на мыло?
– Это мое дело.
– Нет, не твое. Это наше дело. Это матери дело и мое дело.
– Это мое дело.
Отец встает, ходит по комнате. Раздражен.
– Твое! Хорошо. Пусть твое. Захотелось тебе плавать? Плавай! Ты инженер, механик – устройся на большой корабль и делай свое дело! Государство тебя для чего пять лет учило? По палубе бегать? Ты бы еще землю копать пошел!
– Землю? – Володя встает. – Пойду и землю копать! Чтобы от вас закопаться и не видеть никого!
Уходит.
Паша едет в троллейбусе на работу. Вечер. Паша в Петербурге недавно, третий год после армии, и хорошо одетые, очень умные, как ему кажется, девушки доводят его на улицах до исступления своей недоступностью.
В троллейбусе давка. Входит высокая девушка с сумочкой через плечо. Это Лена. Паша отодвигает спиной народ, дает ей место у поручня. Она благодарно кивает головой. Он ласково смотрит на нее. Она поднимает брови, усмехается, смотрит в сторону.
– А говорят, троллейбус – не резиновый, – говорит Паша.
Она молчит.
– Я работаю в порту, дублером капитана. У нас такой давки не бывает.
Она молчит.
Паша постепенно сатанеет.
– Регулярно смотрю зарубежные фильмы. Читаю «Аргументы и факты». От корки до корки.
Она молчит и начинает выдавливаться подальше от него.
– Я же вас не съем! Девушка! Хоть на один вопрос ответьте, ё-моё! Как вы знакомитесь, а? Что вы друг другу говорите?
Паша перехватывает усмешку, которой она обменивается с мужчиной, который пропустил ее.
– Что, смешно? – говорит ему Паша. – И в цирк не надо ходить! Бр-роневики!..
Паша подходит к катеру, который стоит у моста «Лейтенанта Шмидта». Здоровается с капитаном.
– Слышь, мой сегодня не придет.
– Почему?
– А-а… психанул вчера.
– Надо было диспетчера предупредить.
– А если придет?
– Так придет или нет?
– Пусть твой пока не уходит.
Подходят Володя с Леной.
– А ты говорил – не придет, – говорит капитан. – Бывай здоров.
Капитан с матросом уходят. Матрос – лет семнадцати, после школы.
– Это Лена, – говорит Володя. – А это Паша, дублер капитана.
Паша и Лена, не глядя, кивают друг другу.
– Ты не возражаешь, если она прокатится с нами?
– Пускай, что ж, – говорит Паша. – Места хватает. Не в троллейбусе.
Паша и Лена в рубке. Катер бежит по Неве.
– Интересно у вас, – говорит Лена и бегло, искоса смотрит на Пашу. Ей неловко.
Паша молчит.
– Кто же так знакомится? – говорит Лена.
– Я не понимаю, что вы за народ? Вовка вчера психанул чего-то. Ты чего-то меня за карманника приняла. Что вы за народ? Не понимаю.
Входит Володя.
– Интересно? – говорит он.
– Да, совсем низко у воды и город совсем другой. Все такое… монументальное.
– Да.
