Но загадочные мужчины в спецовках замечали не только это, доступное лишь взгляду обычного человека. Стоя на холме, чувствуя всем своим естеством потаенную сущность Прахова, мужчины улавливали грядущее, могучее и неотвратимое приближение великого зла.
Этим двоим по роду их деятельности часто доводилось вести скрытые от людских глаз расследования. Поэтому не было ничего удивительного в том, что на ум им приходил один и тот же вопрос: «Почему целью является Прахов?»
Но времени на бесплодные раздумья у мужчин не было. Почувствовав надвигающуюся угрозу, они поспешили укрыться в тени здания церквушки, притаившись в сумраке и словно сливаясь со стенами. Блондин и брюнет застыли подобно статуям и, казалось, даже перестали дышать, внимательно глядя на нечто, поднимающееся по склону холма к церкви.
Окружающее пространство казалось искусным коллажем, созданным из игры лунного сияния и антрацитовых граней сумрака. Одна из этих граней вела себя весьма странно: колыхаясь на ветру, словно тень от флага, она отличалась от теней зданий и деревьев, потому что двигалась – скользила по улице, все ближе и ближе подбираясь к церкви на холме, содрогаясь при малейшем движении. Возникало ощущение, что этот сгусток сумрака был соткан из абсолютной тьмы, поглощавшей все молекулы света, попадавшиеся на ее пути. Но эта ходячая черная дыра имела некие очертания, похожие то на силуэт животного, то на человеческую фигуру, и с каждым ее шагом притаившиеся у стены мужчины все отчетливей слышали цокот когтей, скребущих брусчатку, и негромкий шорох перепончатых, словно у летучей мыши, крыльев.
Существо миновало улицу Горького, заскользило по траве на склоне холма и через минуту замерло у ступеней ведущей в церковь лестницы. Огромные желтые навыкате глаза влажно блестели в лунном свете. Над вздернутыми плечами возвышалась угловатая башка, а из пасти, усеянной рядами остроконечных клыков, вырывались струи вонючего алого пара.
Странное создание то ли кашляло, то ли смеялось: булькающие звуки, вырывавшиеся из недр глубокой глотки, одновременно походили на то и на другое. Выпрямившись, существо крепко уперлось ногами в землю и осмотрелось. Его рот, напоминавший пасть летучей мыши, изогнулся в кривой улыбке.
Сумрачный демон всего за пару шагов взобрался по лестнице и протянул правую руку вперед. Когтистая ладонь прошла сквозь запертую дверь, словно раскаленный нож сквозь масло. Затем существо всем телом рванулось вслед за рукой, но миновать препятствие оно не успело.
Существо дернулось, будто уперлось в непреодолимую преграду, вскинулось назад, и с грохотом скатилось по ступенькам вниз. Алое дыхание твари описало замысловатую дугу в лунном свете.
Издав бешеный рев, полный возмущения и ярости, сумрачный демон вскочил на ноги и вперил взгляд своих огромных глаз на дверь, посмевшую оказать ему сопротивление. Его перепончатые крылья зашелестели, распахиваясь за его спиной без малейших видимых усилий, и существо, вновь заревев, устремилось в атаку. Ударив с разбега в дверь головой, на этот раз демон смог пробиться внутрь церкви. Движимый инерцией, демон пробежал мимо иконостасов и десятков тонких горящих свечей, пока не угодил в столб ослепительного сияния у алтаря.
Демон испуганно вскрикнул, после чего осознал, что он больше не может пошевелиться. Все его сумрачное тело словно сдавили невидимыми гигантскими клещами. Но длилось это недолго, через пару мгновений чья-то невидимая сильная рука выкинула демона обратно на улицу.
Но существо, казалось, даже не думало отступать и вновь бросилось в атаку. Взвив в небо с помощью своих крыльев, демон широко раскрыл свою пасть, из которой вырвались клубы алого пара. Когти на руках и ногах существа заметно удлинились, его рев стал слышен не только притаившимся у стены мужчинам, но и жителям окрестных домов. Подобно выпущенной из лука стреле, демон спикировал, в третий раз вонзился в церковную дверь – и внезапно почувствовал, как его изнутри разрывает неведомая сила.
Грохот, резкий запах серы, рев боли и отчаянья, конвульсивный взмах перепончатых крыльев – и конец. От демона практически не осталось и следа, лишь вонючее облако серного пара, не успевшего еще до конца развеяться, когда прятавшиеся все это время в сумраке у стены мужчины в спецовках пронеслись сквозь него и ворвались в распахнувшуюся дверь церкви.
Блондин убрал в ножны огненный меч. Белый свет, полыхавший вокруг него, постепенно тускнел.
– Адская Гончая? – предположил блондин.
– Может, просто ищейка. Разве это важно? – ответил брюнет.
– Важно, так как хочу понять серьезность их намерений. Скорее всего, это была ищейка, слишком слабая для Гончей.
– Как по мне, это самый слабый дух из тех, что я встречал.
– Аналогично. Как ты думаешь, сколько здесь еще собратьев этой твари?
– В любом случае больше двух. Я чувствую, как город буквально кишит ими.
– Я тоже это чувствую, – покачал головой блондин.
– Только что они здесь забыли? В этих местах никогда не фиксировали такое количество бесов.
– Думаю, скоро мы узнаем ответ на этот вопрос, – блондин взглянул в сторону алтаря. – Раз уж мы здесь, пора проведать Меч Господень.
Мужчины миновали узкий тамбур, за которым располагался центральный зал церкви. На стене тамбура висела небольшая доска объявлений, на которой были прикреплены булавками всего два листа бумаги – первый с объявлением о сборе средств и вещей для неблагополучных семей, второй с приглашением приводить детей и подростков для занятий в воскресной школе при церкви.
На противоположной стене висел одинокий машинописный лист с посланием от отца Георгия. Батюшка давал отчет о том, куда им были потрачены церковные сборы, и сетовал на падение числа своих прихожан.
Мужчины прошли по неширокому проходу между иконостасов в центральную часть зала, где слабый свет от свечей озарял скромный алтарь. Пол в этой части зала был искусственно приподнят и укрыт дешевым линолеумом. По центру этой площадки возвышался алтарь с лежащей на нем Библией. Внутреннее убранство церкви не отличалось роскошью, обычно свойственной православным храмам и церквям.
Тут мужчины услышали странные звуки: тихое всхлипывание, раздававшееся где-то за ближайшей к алтарю колонной. Подойдя ближе, блондин и брюнет обнаружили коленопреклоненного юношу. «До чего же он впечатлительный и слабый, подумать только», – мелькнула удивленная мысль в голове у блондина. Паренек неистово молился, роняя слезы и беззвучно шевеля губами. Ладони его побелели от напряжения, а на лице отражалась борьба боли, траура и нежности. Мужчины замерли, задумчиво разглядывая юношу.
– Меч Господень, – обратился брюнет к юноше.
Блондин ответил, но не столько напарнику, сколько произнося очевидную мысль, при этом не отводя взгляда от молившегося юноши:
– Не стоит сомневаться, это именно тот, кого мы искали. Во время всеобщего грехопадения и веселья он единственный молится за весь этот странный городок…
– Похоже, он бывает здесь все свободное время.
Седоволосый улыбнулся:
– А он не так слаб, как мне почудилось на первый взгляд.
– Ему просто нельзя быть слабым – он один стоит за этот город. Один-единственный.
– Не думаю, – с сомнением покачал головой блондин, – должны быть и другие. Я это чувствую. И наша с тобой задача – найти их. А молитва этого юнца – всего лишь начало.
– Ему придется несладко, ты же понимаешь.
– Той девушке в парке, работнице газеты, тоже предстоит пройти немало испытаний. Впрочем, как и нам с тобой.
– Не в первый раз.
Взгляд блондина наполнился весельем.
– Но мы ведь не отступим?
– Конечно же, нет, – улыбнулся в ответ брюнет.
Мужчины замерли по обе стороны молящегося юноши. В тот же миг зал постепенно, словно раскрывающийся бутон лилии, стал заполняться белоснежным сиянием. Этот неземной свет озарил все вокруг, осветил малейшие детали, скрывая убогость и простоту убранства церкви, не оставляя места даже крохотной тени.
Позолота на иконах заблистала, рисунок на линолеуме стал столь же ярким и четким, как в день его создания, а алтарь с Библией величественно возвышался над всем этим, подобно часовому, охраняющему покой Вселенной.
Белый свет исходил и от мужчин в спецовках. Только вместо спецовок они уже были облачены в белоснежные робы, искрившие, словно бенгальские огни. На их лицах постепенно проступал бронзовый загар, а в широко распахнутых глазах мелькали яркие языки белого пламени. На поясе у каждого висели сверкающие ножны, из которых виднелись покрытые все тем же белым огнем рукояти мечей.
Мужчины одновременно вознесли руки над головой юноши. В тот же миг за их спинами вспыхнули прозрачные крылья, затрепетавшие под потоками несуществующего ветра.
Юноша ощутил, как его захлестывает невероятное чувство любви и нежности, словно целый мир отвечает ему взаимностью. Потрясенный, он перестал плакать и закрыл глаза. Впервые за очень долгое время он был счастлив.
