– К телефону!
Священник бросил кисть в банку с краской, выпрямился и, вытирая на ходу руки о рабочий фартук, зашел в дом. Мария протянула ему трубку старенького телефона.
– Это Антон Буркин!
Отец Георгий благодарно кивнул супруге и взял трубку.
– Храни тебя Господь, сын мой, – поприветствовал он полковника.
– И вас, батюшка. Хотел извиниться, что не смог вчера прийти. Сами понимаете, служба.
– Все понимаю, Антон, не переживай, – ответил священник. – Надеюсь, все, кто вчера и поддался бесовскому воздействию, раскаются в содеянном. А Бог, он всемилостив, он простит.
– Ох, вашими молитвами, батюшка… – милиционер на секунду умолк, а затем спросил: – Вы подумали о нашем недавнем разговоре?
– Да, конечно. Я долго размышлял и молился Господу нашему с просьбой помочь мне принять верное решение.
– Хм. И что вы решили?
– Я решил остаться при своем изначальном мнении.
– Черт… ой, простите, батюшка!
– Бог простит, – с философским спокойствием ответил отец Георгий.
– Тогда вы должны знать, что в эту пятницу состоится собрание общины, на котором… – Буркин замолчал и священник закончил за него:
– На котором поднимут вопрос о моей отставке и выборе нового настоятеля церкви.
– Отец Георгий, вы же понимаете, я на вашей стороне и хочу вам помочь. Но если вы будете упрямиться…
– Сын мой, я не изменю своего решения, – ответил священник все тем же спокойным тоном.
Терпение Буркина иссякло.
– У вас еще есть время, святой отец. До вечера пятницы. Молю вас, примите истинно правильное решение.
– Истина и уважение к ней требуется от нас тогда, когда мы меняем жизнь других людей, живущих во лжи. Подумай и ты об этом, сын мой.
– Я подумаю, отец Георгий, можете не сомневаться.
Сказав это, Буркин с грохотом бросил трубку.
* * *
Маленький черный бес, уменьшенная копия того, что недавно пытался взять штурмом небольшую церквушку на холме, планировал в воздушных потоках, невидимый взгляду обычных людей.
Пасть его изрыгала клубы едкого пара, а крохотные перепончатые крылья без устали трепетали, словно пропеллер или крылышки колибри. Бес несся вслед за своей целью, водителем коричневой «Волги», Виолеттой, по городским улицам на юг Прахова.
Каганов вышел из дверей редакции в шесть вечера. Несмотря на инцидент с Караваевой, вторничный номер все же был сдан в срок, и теперь сотрудники отдыхали до завтрашнего утра, после чего займутся подготовкой к следующему.
А сейчас ему предстояла встреча с дочерью. Света, рыжая бестия, внешне была точной копией матери, а вот характером под стать отцу. Единственный ребенок в семье, но проживший практически всю жизнь не под присмотром любящих родителей, а бабушек-дедушек и репетиторов. Михаил и Виолетта редко бывали дома, вынужденные полностью отдаваться работе и карьере. И когда из суматошной Москвы они переехали в Прахов, ситуация особо не улучшилась. Михаил до поздней ночи торчал в редакции «Вечерки», а Виолетта руководила своим маленьким бизнесом. И бедная Света вновь осталась предоставлена самой себе.
Спустя полчаса езды по городским улочкам Каганов въехал на территорию студгородка. Как и большинство постсоветских университетских городков, это был комплекс, где солидные здания времен сталинского ампира соседствовали с недавно отстроенными многоэтажками общежитий. Хотя главное здание Праховского университета возвели еще до революции и, судя по старым фотографиям, фасады с белыми колоннами оставались здесь с самого основания университета. После перестройки университет не скатился в нищету благодаря поддержке горадминистрации и деньгам “новых русских”, зарабатывавших слишком мало, чтобы отправить отпрысков за границу, но достаточно, чтобы оплатить обучение в родном городке.
Михаил припарковался на практически пустой стоянке на въезде в студгородок и направился в общежитие. После переезда в Прахов и поступления в университет Света отказалась оставаться в роскошной родительской квартире и решила жить отдельно.
Большинство студентов и преподавателей уже разъехались на летние каникулы, и студгородок практически опустел. Только кучи мусора, которые еще не успели убрать местные дворники, напоминали о царившем здесь еще вчера бурном веселье.
Пройдя через большую двойную деревянную дверь, Михаил оказался в просторном вестибюле общежития.
Света училась на платном отделении первого курса. Они переехали в Прахов, опоздав к началу учебного года, и теперь девушка занималась дополнительно, наверстывая упущенное. Но главное – это был подходящий момент для того, чтобы войти в новую жизнь.
Откуда-то извне в узкий коридор доносились отзвуки пения птиц, громкие, но неразличимые слова, произносимые женскими голосами. Михаил в одиночестве шел по коридору, а струйки удушливого зловонного пара, которые Каганов не мог видеть, тянулись по полу. Это напоминало тихое течение воды под аккомпанемент недоступного слуху царапанья и скрежета когтей по кафельному полу.
Миновав несколько дверей с черными номерными табличками, и тяжелую каменную лестницу с чугунными перилами, ведущую наверх, он остановился у двери с номером сто один. Мысли путались в голове, сердце бешено колотилось. Он был сбит с толку и никак не мог понять, что вдруг на него нашло. Ну же, Каганов, перестань трястись и соберись!
Михаил не смог найти ни ответа, ни толком объяснить происходящее. Он не знал, что в это время маленький бес накрепко присосался к нему, как скользкая черная пиявка. Его когтистые пальцы обвивались вокруг ног Михаила, словно щупальца спрута, удерживая его и отравляя его дух. Желтые выпученные глаза на шишковатой физиономии наблюдали за ним, буравя насквозь. Каганов чувствовал глубоко внутри все возрастающую боль, и маленький дух знал это. Но удержать этого человека становилось все труднее. Пока Михаил стоял в пустом коридоре, в нем начало просыпаться чувство отчаяния, любви и горечи. Жалкие остатки раздражения и запала догорали. Демон снова начал карабкаться вверх по его телу. Михаил замер, одинокий и растерянный.
– Здравствуй, папа.
Демон мгновенно скатился вниз и не удержавшись упал, злобно ворча от возмущения. Каганов обернулся и увидел дочь.
– Что ты тут делаешь, папа? – казалось, Света была явно недовольна внезапным появлением отца.
– Я тут проезжал мимо и подумал, вдруг ты не против заехать к нам с мамой в гости на ужин.
Михаил вздохнул и прикрыл глаза рукой, пытаясь побороть охватившую его слабость. Демон тут же воспользовался возникшей ситуацией, и в это же мгновение Каганов почувствовал, что в эту минуту его чувство любви к дочери сменилось глубоким сомнением и подозрением. Она не рада его приходу? Вместо занятий гуляет с мальчиками, а быть может, и пьет с ними алкоголь? Может, что и похуже вытворяет?
Демон запустил когти в его сердце, и несчастный отец пробормотал невнятно: «Как я могу ей верить?»
– Во славу Господа нашего! – раздался оглушительный рев и сквозь коридорное окно сверкнул голубоватый луч. Демон вобрал когти и, отцепившись от Каганова, испуганно отлетел, как муха. Он приземлился в отдалении, дрожа и подобравшись для защиты. Огромные желтые глаза, казалось, готовы были выскочить из орбит, трясущаяся рука сжимала черную, как сажа, кривую саблю.
Бес оцепенел, внимательно вслушиваясь и всматриваясь. Но кроме шелеста листьев за окном, колеблемых легким ветерком, не доносилось ни звука. Ничего. Длинные тягучие струи желтого пара источались из ноздрей беса, как будто он сдерживал дыхание. Несомненно, не могло быть ошибки в том, что именно он заметил. Но почему же нападавшие просто исчезли и не прихлопнули его?
* * *
Неподалеку от происходящего, невидимые для окружающих, светящимися кометами на землю стремительно спускались два гиганта. Они быстро скользили в воздухе на раскинутых крыльях, трепещущих за спиной и горящих, подобно вспышкам молний. Один из спускавшихся, громадный чернобородый атлет, был чрезвычайно расстроен и полон гнева. Он что-то выкрикивал, грозно размахивая длинным блестящим мечом. Второй гигант, немного меньше чернобородого, внимательно оглядывался, опасаясь, как бы их не заметили, и успокаивал своего разбушевавшегося спутника.
Стоило им приземлиться, как блестящие крылья за спиной исчезли, и эти двое стали похожи на вполне обычных людей, которых можно было встретить на улицах Прахова. Один из них мог похвастаться густой копной белых волос, а второй кучерявой черной бородой.
Бородач буквально ревел от гнева и негодования.
– Трикс! – закричал он на спутника: – Ты здесь откуда?
– Тихо, Сим, тихо! Меня послали сюда, как и тебя. Но я здесь со вчерашнего вечера.
– Ты в курсе, что это за гниль? Ревузар, демон, побуждающий в людях отчаянье и самодовольство! Если бы ты мне не помешал, я бы от него и мокрого места не оставил.
