Любовь
Юле Н.
Ну, что ты знаешь о любви,Глаз не сводя с чужой постели?Умолкли ласточки твои,И соловьи твои не пели.И разлетелись воробьи,Молчат сороки-белобоки…Ну, что ты знаешь о любви:Мобильные звонки, упрёки?
Пройдет забвения волна,Вновь – раздражение и скука.Любви угодна тишина,Любовь – труднейшая наука!Любовь, презревшая святош,Опережающая время,Вчера – легчайшая из нош,Сегодня – тягостное бремя.
Любовь, разлитая везде,Искрится, как весенний ливень!И в животворной той водеМир станет чуточку счастливей.Но ты не станешь – соловьиВ твоих садах еще не пели…Умолкли ласточки твои.Лёд одиночества в постели.
Формула жизни
Жизнь! Разве рифму к тебе подберешь?Ландышей вдох – и черемухи выдох.Ветер в округе. Волнуется рожь.Поле в оврагах, как в давних обидах.
Солнце скользит по упругости трав,В ряске озерная глубь золотая…Тот, кто живет на земле, тот и прав,Ползая, плавая, в небо взлетая.
Жизнь – как стихия движенья, онаТребует жертвы: любви, отреченья…Поле подсолнухов – или страна,Головы давшая на отсеченье?
Я никогда не пойму до концаСмысла за полем открывшейся дали,Смутно предчувствуя профиль ТворцаНа стороне оборотной медали.
Формула любви
Ты, да я, да мы с тобой – формула любви.Свиток моря голубой, облака в крови.
Ветер дует в спину нам, тлеет уголёк,По крутым морским волнам путь лежит, далёк.
По горам, да по лугам, глядя солнцу вслед,Так легко бежать ногам много, много лет.
Остановки нет в пути – всё бегом, бегом…Солнце, ты свети, свети, в небе голубом!
Милый, ты в плечо дыши, рук не разжимай,Зеркало моей души, ландышевый май.
Жизнь, кипи! Дитя, расти! Сердце, колотись!Коль уснёшь, в стране любви снова очутись!
«Много времени утекло… Лето забыли оба…»
Много времени утекло… Лето забыли оба.Осень, светлая как стекло, жаркая – до озноба,
Нищая – роща обнажена, хрустнут во тьме ключицы, —Словно будущая жена, властно в окно стучится.
Милая, кто тебя пустит в дом? Здесь потолок, там – небо!Осень мечется за углом, просит воды и хлеба.
Жар, смущенье, встречи наив, запах, рогожей укрытыхЯблок: их румяный налив в ящиках и корытах.
Но не зря сквозит холодок, колется глаз с прищуром.Год пролетит… И еще годок… Так нам и надо, дурам!
Жить любовью и петь взахлёб могут лишь единицы.У остальных – в морщинах лоб, в пальцах проворных спицы.
Невыносимо видеть тогда глупых соперниц счастье:Снег, прогибающий провода, солнечный луч в ненастье.
31 декабря
Ночь, Новый год: снега крестный ход.Лёг он у крыльца, смыл печаль с лица.
Снежные шары, снежные шатры,Снежные – гляди! – горы впереди.
С прошлым годом в ночь оборвался трос.Улетели прочь снегири с берёз.
В царстве белых роз, юрких снежных пчёл,Ангел со свечой мысль мою прочёл…
Новогодний романс
Юлии Пашковской
Голубые стрекозы колышутся в танце:Хлопьям снега почудился свет фонаря.Если встретимся мы, нам уже не расстаться,Ждем любви, откровенной, как эта заря.
Это губы мои не хотят передышки,Это сердце мое не желает молчать.Это легкий огонь, это снега излишки,Это юной зимы ледяная печать.
Но растаял сугроб, что в коня воплотился,Ах, как белого мне не хватает коня!С крыш свисают сосульки… Наш дом очутилсяНа краю декабря, леденцами звеня.
Под шарами согнулась еловая ветка,И предчувствие близкого счастья, как встарь,Перехватит дыханье… Ну что же ты, детка,Слишком долго листаешь любви календарь?
В кафе
Знакомая незнакомка: шляпа и перо.Мы с нею давно не виделись: помнит она добро?За столиком ест пирожное: к сладкому аппетит.Думаю, дело в шляпе: шляпа ее молодит.
И я, и она обжигаемся: кофе – нет горячей!Наш разговор не вяжется… Льдом покрылся ручей!Я ухожу, не прощаясь, в жизнь, где размытый путь.Мне преграждает дорогу с крыш весенняя ртуть.
«Просторный март, Великий пост…»
Просторный март, Великий пост,Надежды музыка органная…Путь в небо на земле непрост,И не случайны – долгожданнаяКапель, гортанный птичий крик,Минувших дней сырое крошево…Взгляни на этот светлый лик:Ты видишь, сколько в нем хорошего?
Начало марта
Анне Чернецкой
Цветок и женщина:Их родственная связьСтоль ощутима раннею весною,Что женщина взрывает, не боясь,Лед отчужденья… Теплою волноюДуши расцветшей в мир несет добро,Губ лепестками праздник украшает.О, женщина, Адамово ребро!И эта мысль Адама утешает.
Ты – свет, животворящая вода,Ты – мать и дочь, дорогой поколенийИдущая неведомо куда,Всегда причастна к вечности мгновений.Оставишь след – а в нем цветок расцвел,Подаришь взгляд – а в нем горят созвездья!Господь тебя в наш грозный мир привел,И стала ты любви желанной вестью.
На перроне
Наталье Арсениной
Незнакомая женщинана перроне стояла:помню лишь нитку жемчуга,губы цвета коралла.
Чья-то дочь или крестницавдаль глядела с тоскою,Молодая ровесница,очи – чудо морское.
Красота ей была данав дар от щедрого Бога,с тонким запахом ладанау земного порога.
Слёзы горько-солёныерукавом утирая,на ступеньку перроннуювозвращалась из рая.
Чья-то дочь или крестница,незнакомая грешницаза колонною скрыласьи в толпе растворилась.
Красавица
Вот женщина. Красавицы такойНе отыскать: она живет, играя.И ею нарушаемый покойВоспринят всеми, словно ветер мая.
Проходят годы, а она свежа,Морщины украшают лоб просторный,И призрачною кажется межаМеж красотой и возрастом… Проворный
Огонь в её очах всё также жгуч,И прошлого зола – его не скроет.Душа – как вечной женственности лучВ пространстве, где пылает астероид!
…Но постепенно в плен её берутСоблазны, к краю жизни подвигая…Что ж, продолжай непостижимый трудВ другой толпе красавица другая!
Девушка
сонет
Полине Стениной
Душа у юной девушки светилась:она венки плела, бросала в воду.Грустила у окошка в непогоду,веретеном у зеркала крутилась.
Шла берегом, дышала ширью неба,входила в лес, где солнцем пахла хвоя…В девичье сердце проникала нега —влюбленное, невинное, живое.
Услышав неприметную кукушку,приворожив ее веселым смехом,вспугнула белку, глядя на верхушку,где ствол сосны сливался с рыжим мехом.
Домой вернулась, и, обняв подушку,уснула… стала полнозвучным эхом.
Послание друзьям
Лине Ивановой
Мы все одержимы своими желаньями,мы все переполнены ложными клятвами…В толпе пробегаем меж серыми зданьями,где синее небо темнеет заплатами.
Пока мы сражаемся с внутренними бесами —врагами души с их плодами червивыми,дышу учащенно, в покрытой завесамистране, усыпленной благими призывами.
За сценой – с ее извращенной манерностью,с изнанкою жизни, за вздохом естественным,в подземке, в толпе, за предательством, верностью,за совестью вслед, за роптаньем наследственным —
теряю любимых! За линией кладбища,за голою правдой – шоссе извивается.
Конец ознакомительного фрагмента.
