Почти так же быстро, как появились, люди исчезли, каждый спрятался в своем укрытии, оставив Мустафу трепыхаться в руках Фуада. Машинально Фуад ослабил руки, державшие караванщика; маленький человечек выскользнул из них и нырнул в палатку, предоставив Фуаду встретиться с ангелом смерти один на один.
Почти парализованный, Фуад смотрел, как подошли и остановились подле него ослы. Всадник человеческим голосом промолвил:
— Ас-салам-алейкум!
— Алейкум-ас-салам! — машинально отозвался Фуад.
— Прошу, помогите мне, — сказал всадник. — Мы несколько дней блуждали в буре, и моя жена нездорова, того гляди родит.
Медленно, осторожно всадник начал спешиваться. И тут Фуад увидел, что одеяло всадника укрывало двоих. Он быстро шагнул вперед.
— Так, — тихо проговорил он. — Давайте я вам помогу.
Из темноты появился Самир, одетый в плотный бежевый халат.
— Что случилось? — спросил он.
Фуад повернулся к нему, на руках у него, как перышко, лежала женщина.
— Эти путники, господин, заблудились в буре.
Мужчина стоял, устало опираясь на своего осла.
— Не знаю, сколько дней мы проплутали… — Он начал бессильно сползать наземь.
Самир поддержал его под руку.
— Обопрись на меня…
Мужчина посмотрел с благодарностью.
— Моя жена… — промолвил он шепотом, — она больна. Без воды.
— С ней будет все в порядке, — подбодрил Самир. Он посмотрел на хозяина каравана. — Отнеси ее в мою палатку.
— Ослы… — проговорил человек.
— О них тоже позаботятся, — сказал Самир. — Добро пожаловать в мой дом.
Лицо путника было иссечено песком и кровоточило, губы распухли и покрылись волдырями. Руки в рубцах и шрамах полностью скрывали маленькую чайную чашку, которую он сейчас держал. Ростом он превосходил Самира, в нем было почти шесть футов, у него был крупный нос и прикрытые распухшими веками проницательные голубые глаза. Он не сводил их с Самира, и вот доктор выпрямился над койкой, на которой лежала жена путника.
Самир не знал, что сказать. Женщина умирала. Организм был почти полностью обезвожен, еле прощупывалась ниточка пульса, давление крови было опасно низким.
— Сколько дней вы провели в этой буре?
Мужчина посмотрел на него. Покачал головой.
— Не знаю. Это казалось вечностью.
— Плохи ее дела, — сказал Самир.
Человек помолчал. Он глядел в свою чашку. Губы его шевелились, но до слуха Самира не долетало ни звука. Но все-таки он расслышал молящий голос.
— Ты доктор?
Самир кивнул.
— Она будет жить?
— Не знаю, — ответил Самир.
— Моя жена хотела, чтобы наш ребенок родился на Святой земле, — сказал человек. — Но англичане не дали бы нам визы. Вот мы и подумали, если пересечь пустыню, мы могли бы проникнуть в страну с тыла.
— Как это? На паре ослов?! — В голосе Самира послышалось недоверие. — Вам же надо еще пройти шестьсот миль по пустыне.
— Налетела буря, и мы потеряли свои припасы, — добавил человек. — Это был сплошной кошмар.
Самир снова склонился над женщиной. Он хлопнул в ладоши, и в комнату вошла Аида, служанка жены.
— Приготовь сладкой воды, — сказал он. Когда служанка вышла, он вновь обратился к человеку. — Попытайтесь заставить ее проглотить немного питья.
Человек кивнул. Какое-то время сидел молча, затем заговорил:
— Вы, конечно, уже поняли, что мы евреи?
— Да.
— И все-таки хотите помочь нам?
— Мы все путешествуем по одному морю, — отозвался Самир. — А вы отказались бы мне помочь, окажись я в вашем положении?
Незнакомец покачал головой.
— Нет. Как бы я мог, будучи человеком?
— Стало быть, так оно и есть. — Самир улыбнулся и протянул руку. — Самир Аль Фей.
Человек пожал руку и назвался:
— Исайя Бен Эзра.
Аида принесла блюдце и ложку и подала хозяину.
— Принеси чистую салфетку, — распорядился Самир.
Он присел рядом с койкой, взял из рук Аиды салфетку, смочил ее в теплой воде и прижал к губам женщины.
— Смотрите, как это делается, — сказал он Бен Эзре. — Вы должны легонько разомкнуть ей губы и выжимать капли ей в рот. Это единственное, что я могу предложить вместо внутривенного вливания глюкозы. Только делайте очень медленно, чтобы она не поперхнулась.
— Я понял, — сказал Бен Эзра.
— Теперь я должен позаботиться о собственной жене.
Бен Эзра вопросительно взглянул на него.
— Мы добираемся домой после паломничества в Мекку, и буря застигла нас здесь. Хотели, чтобы наш ребенок родился дома, но теперь это, очевидно, не получится. Роды у нее начались на три недели раньше. — Самир молитвенно поднял руки. — Неисповедимы пути Аллаха. Если б мы не отправились в Мекку просить Его послать нам сына, если бы вы не захотели родить ребенка вашего на Святой земле, мы никогда бы не повстречались.
— Я благодарен Господу за то, что вы оказались здесь, — сказал Бен Эзра. — Да пошлет он вам сына за ваши молитвы.
— Благодарю, — ответил Самир. — Да сохранит Аллах вам жену и дитя.
Он ушел в закуток, выгороженный занавесками, разделявшими палатку как бы на отдельные комнаты, а Бен Эзра вернулся к своей жене и стал прижимать смоченную водой ткань к ее губам.
В предрассветный час песчаная буря достигла своего пика. За полотном палатки ветер гудел словно эхо далекой канонады, и песок бил в палатку, словно каменный град с разгневанных небес. И тогда Набила разразилась криком боли и ужаса.
— Ребенок во мне мертвый! Я больше не слышу его жизни и движения!
— Тише… — мягко сказал Самир. — Все в порядке.
Набила протянула руку к его руке. В ее голосе слышалось отчаяние.
— Самир, пожалуйста. Не забудь о своем обещании. Дай мне умереть.
Он смотрел на нее, слезы туманили его взгляд.
— Я люблю тебя, Набила. Ты будешь жить, чтобы дать мне сына…
Он действовал быстро, настолько быстро, что она не почувствовала, как игла нащупала ее вену… только сладкий обрыв боли, когда подействовал морфий.
Он устало выпрямился. Свыше двух часов он не мог прослушать стетоскопом пульс плода. Боли у Набилы все это время усиливались, но схватки были очень слабые.
— Аида, — сказал он старой служанке. — Позови сюда хозяина каравана, мне понадобится его помощь, когда я буду извлекать ребенка. Но вели ему как следует помыться перед тем, как войти в палатку.
Женщина кивнула и выбежала за занавеску. Самир начал быстро раскладывать инструменты на чистую белую салфетку рядом с кроватью.
Неожиданно Набила вздрогнула, не приходя в сознание. Началось сильное кровотечение. Самир видел: здесь какое-то серьезное осложнение — Набила истекала кровью. Ее тело натужно пыталось исторгнуть из себя плод. Но Самиру никак не удавалось нащупать голову ребенка… Он быстро понял в чем помеха: послед закупорил выход из матки.
Кровавое пятно на простынях быстро ширилось, и Самир, борясь с нарастающим страхом, торопливо делал необходимое.
Рукой он расширил шейку матки настолько, чтобы можно было извлечь послед. Затем порвал околоплодный пузырь и вытянул плод вон из ее тела. Быстро отрезал пуповину, повернулся к Набиле… и испустил вздох облегчения — кровотечение прекратилось. Теперь он впервые посмотрел на ребенка.
Это была девочка, мертвая девочка. Он знал это, даже не притрагиваясь к ней. Слезы навернулись ему на глаза, когда он обернулся и посмотрел на лежащую Набилу. Теперь она никогда не родит ему мальчика. И вообще не родит. Он проследит за тем, чтобы она никогда больше не забеременела — угроза для ее жизни была бы слишком велика. Он почувствовал, как на него наваливается отчаянье. Возможно, она были права. Смерть могла быть предпочтительней.
— Доктор!
В проеме, отодвинув занавеску, стоял Бен Эзра. Самир невидяще смотрел на еврея, глаза были затуманены. Он не мог говорить.
— Моя жена, доктор! — В голосе Бен Эзры слышался испуг. — Она перестала дышать!
Повинуясь рефлексу, Самир схватил свою медицинскую сумку. Еще раз глянул на Набилу. Морфий хорошо сделал свое дело: она спала. Он быстро перешел в соседнюю выгородку, опустился на колени рядом с женщиной, пытаясь услышать через стетоскоп биение ее сердца. Ни звука.
Он быстро приготовил шприц с адреналином и вкатил его прямо и сердце женщины. С усилием раскрыл ей рот и попытался вдохнуть воздух ей в легкие, но все было бесполезно… И он повернулся к мужу роженицы.
— Я сожалею, — сказал он.
Бен Эзра уставился на него.
— Она не может быть мертва, — возразил он. — Я видел, у нее двигался живот.
Самир посмотрел на женщину: Бен Эзра был прав. Живот ее, казалось, тужится.
— Ребенок! — воскликнул Самир.
Мгновенно раскрыл сумку и достал скальпель.
— Что ты делаешь? — жестко спросил Бен Эзра.
— Ребенок, — пояснил Самир. — Еще не поздно спасти ребенка.
