— Благодарю, — сказал Дик. После серии подвываний и щелчков послышался голос. — Алло! — произнес в трубку Дик. — Снова щелчки, затем телефонный писк. — Алло, алло, — кричал он. Неожиданно линия очистилась, и он услыхал голос своей жены. — Алло, Марджери?
— Ричард? — она вроде бы сомневалась.
— Конечно, я — Ричард, — бросил он резко, с непонятным раздражением. — Кто, по-твоему, это мог еще быть?
— Тебя очень плохо слышно, — сказала она.
— Я далеко. Я в Каннах.
— Что там делаешь? — спросила она. — Я думала, ты работаешь.
— Господи, Марджери! Конечно же, я работаю. Я же говорил тебе, шеф собирается провести здесь уикенд. У его жены день рождения.
— Чей день рождения?..
— Его жены!! — кричал он. — Оставь про это, Марджери. Как мальчишки?
— С ними все в порядке, — сказала она. — Тимми только простудился. Сегодня я не пустила его в школу. Ты когда собираешься домой?
— Не знаю. У шефа много работы.
— Но ты же говорил, на этот раз уедешь всего на три недели.
— Куча дел набралась. Не моя вина.
— Мы больше бывали вместе, когда ты работал в «Арамко». По крайней мере, хоть ночевал всегда дома.
— Но и денег зарабатывал намного меньше, — парировал он. — Двенадцать тысяч в год — вместо сорока.
— Но я скучаю по тебе…
— В ее голосе слышались слезы.
Он смягчился.
— Я тоже по тебе скучаю, дорогая. И по ребятам.
— Ричард!
— Да, дорогая?
— С тобой все в порядке?
— Да, все отлично, — заверил он.
— Я все время волнуюсь за тебя. Мне кажется, ты без конца летаешь, не живешь на одном месте достаточно долго, чтобы как следует отдохнуть.
— Я научился спать в самолете, — соврал он. — Чувствую себя превосходно. — Свободной рукой он дотянулся до сигареты и зажег ее. — В любом случае мы пробудем здесь до среды. И потом я смогу быстренько прилететь.
— Я рада, — сказала она. — Ты прилетишь скоро?
— Как только смогу.
— Я люблю тебя, Ричард.
— Я люблю тебя, — отозвался он. — И мальчишек за меня крепко поцелуй.
— Поцелую, — сказала она. — Гуд бай!
— Гуд бай, дорогая.
Он положил трубку на аппарат и сделал долгую, глубокую затяжку. Оглядел свой гостиничный номер. Он показался странно пустым и каким-то стерильным. Номера в гостиницах во всем мире похожи один на другой. Как будто специально спроектированы так, чтобы вы чувствовали себя не в своей тарелке.
Ему хотелось немножко быть Бейдром. Тот был в своей тарелке в любом месте. Неуют обстановки не оказывал на него ни малейшего влияния. Разумеется, в большинстве столиц и крупных городах мира у него были собственные дома или апартаменты. Нью-Йорк, Лос-Анджелес, Сан-Франциско, Париж, Лондон, Женева, Бейрут, Тегеран. Но даже когда случалось жить в гостинице, он умел сразу привнести в помещение свой собственный стиль.
Возможно, этому способствовал тот факт, что почти всю жизнь он прожил за границей. Когда был мальчиком, отец отправил его в школу в Англии, затем в американский колледж; сперва это была Гарвардская Школа Бизнеса, затем Стенфорд. Как ни странно, его образ жизни был запланирован до его рождения. Первый племянник правящего эмира и единственный потомок мужского пола в семье, — естественно, он был тем, кому перейдет по наследству все состояние. С разработкой нефтяных месторождений деньги потекли в сундуки семьи. И все капиталовложения были поручены Бейдру, потому что Запад не пользовался у них доверием. Ведь помимо основных различий в философии и религии, была еще и долгая история колониального гнета. Богатый уже к началу своей деятельности в бизнесе, Бейдр стал еще богаче. На одном посредничестве его доходы достигли пяти миллионов долларов в год, к тому же он контролировал Международный инвестиционный фонд, составлявший свыше пятисот миллионов долларов. И самым удивительным было то, что он управлял своим бизнесом без централизованной организации. В каждой стране имелась небольшая группа служащих, подчиненных непосредственно ему. В конечном счете, все решении он принимал единолично. Он был единственным, кто знал что, где и как происходит.
Теперь Дик начинал понемногу чувствовать весь спектр операций, и все же каждый день приносил какие-то неожиданности в этом гигантском бизнесе. То, что Бейдр мог быть втянут в «Аль-Ихва», впервые он сообразил, когда ему попалась на глаза телеграмма, подписанная Абу Саадом, представителем финансистов этой организации. Он всегда считал, что Бейдр, будучи по натуре консерватором, неодобрительно относится к тактике федаинов, полагая их методы борьбы приносящими делу арабов скорее урон, чем успех. Однако оказалось, что шеф имеет с ними деловые связи. Кэридж был достаточно умен, чтобы догадаться: у Бейдра есть свои резоны. Происходили какие-то вещи, о которых знал только сам Бейдр. Он, Кэридж, мог только гадать, что это могло быть. Настанет должный момент, и он узнает. Когда сочтет нужным Бейдр.
Кэридж взглянул на свои часы. Было почти десять. Пора одеваться и двигать на яхту. Бейдр любил, чтобы он был поблизости, когда делались какие-то дела.
Бейдр остановился перед дверью, соединяющей их каюты. Постоял в задумчивости, затем вернулся к своему туалетному столику и взял бархатный футляр. Его домашние туфли беззвучно утопали в мягком ковре. Единственным звуком был легкий шорох его джеллабийи из тончайшего хлопкового полотна, когда он прошел в ее каюту.
Внутри было темно, не считая света из открытой двери. Ее свернувшееся калачиком тело угадывалось под простыней. Он тихо притворил за собой дверь, подошел к постели и сел. Она не пошевелилась.
— Джордана, — позвал он.
Признаков, говорящих, что она его услышала, не было.
— Ты не спишь? — шепотом спросил он.
Ответа не последовало. Он наклонился и положил футляр на подушку рядом с ее головой, затем поднялся и пошел к двери. Когда взялся за ручку, внезапно зажегся свет. Он заморгал и обернулся.
Она сидела на постели, ее длинные белокурые волосы рассыпались по белым плечам и стекали на полные груди с розовыми сосками. Она молчала.
— Я решил, ты спишь.
— Я спала, — отозвалась она. — Как долетел?
— Хорошо.
— Мальчики обрадуются тебе, — сказала она. — Ты сможешь побыть с ними на этот раз?
— Я рассчитываю остаться здесь до среды, — сказал он. — Возможно, завтра все вместе махнем на Капри и проведем там несколько дней.
— Они будут рады… — Она откинула простыню и встала с постели. Ее халат лежал на кресле, она взяла его. В зеркале на стене каюты она заметила, что он наблюдает за ней. — Мне надо одеться к вечеру, — сказала она, поворачиваясь к нему и одновременно набрасывая халат. Он промолчал. — Пора бы и тебе одеваться.
— Да, да, — согласился он.
Он посмотрел, как она вошла в ванную и закрыла за собой дверь, затем обернулся и взглянул на постель. Черный бархатный футляр по-прежнему лежал на подушке. Она его даже не заметила.
Он подошел к постели и забрал подарок, затем не торопясь вернулся в свою каюту. Нажал кнопку — вызвал Джабира.
Джабир возник мгновенно, как по волшебству.
— Слушаю господина?
Бейдр протянул ему футляр.
— Отдай капитану, пусть запрет в свой сейф. Утром заберем.
— Слушаюсь, господин, — ответил Джабир, опуская футляр в карман. — Я приготовил господину на вечер синий чесучовый смокинг. Пойдет?
Бейдр кивнул.
— Прекрасно.
— Спасибо, — сказал Джабир и с поклоном вышел из каюты.
Бейдр смотрел на дверь, закрывшуюся за слугой. Как это так? Не заметить футляр у себя на подушке рядом с головой? Она так решила — не заметить.
Он встал и вернулся в ее каюту. Она сидела за туалетным столиком и смотрелась в зеркало. Увидела его отражение и обернулась.
Открытой ладонью он смачно влепил ей пощечину. Она слетела со стула, при этом смахнув со столика почти все, что на нем было: духи, пузырьки, баночки с кремом… смотрела на него широко раскрытыми глазами, скорей удивленная, чем испуганная… Тронула вспыхнувшую щеку и, казалось, на ощупь ощутила отпечаток его руки. Она не пыталась подняться с пола.
— Это было глупо с твоей стороны, — сказала она почти безразлично. — Теперь я не смогу присутствовать на собственном дне рождения.
— Сможешь, — сказал он. — Даже если б тебе пришлось надеть чадру, как это делают все порядочные мусульманки.
Она проводила его взглядом, когда он шел к двери. Он остановился и взглянул на нее.
— Поздравляю с днем рождения, — сказал он и закрыл за собой дверь.
Дик стоял возле бара и смотрел на своего шефа. Бейдр в окружении нескольких человек разговаривал с Юсефом, тот, очевидно, рассказывал одну из своих бесконечных историй, а Бейдр слушал в своей спокойной внимательной манере.
