«На изучение места преступления у меня ушло почти две недели. Долгие-долгие часы. Я начинал работать в семь утра, а домой приходил к полуночи. Потом был как выжатый лимон, но тогда было не до усталости. И это останется со мной навсегда. Такое не забудешь. И не потому, что об этом столько писали и говорили, а потому что погибла коллега. Ведь Шарон работала в полиции, была частью нашей семьи. Ее друзья страшно горевали, но брали себя в руки – и за дело».
«Мы получили отличные результаты, и не только на месте преступления. Грамотно поработали с машинами, на которых скрылись грабители, и с укрытиями, которые они использовали. Дело сразу сдвинулось».
Бандитов, сделавших мужа Шарон Бешенивски вдовцом, а ее трех детей сиротами, задержали, судили и приговорили к пожизненному заключению. Это удалось в основном благодаря усилиям разных специалистов, людей, которые находят и исследуют улики, а затем представляют их в суде. Как это происходит, мы увидим далее.
У каждого убийства своя история. Чтобы разобраться в ней, следователи начинают с двух главных источников информации: место преступления и тело погибшего. Лучше всего, если тело осталось на месте преступления: легче реконструировать ход событий. Но так бывает не всегда. Скажем, Шарон Бешенивски отвезли в больницу в тщетной надежде спасти ее. Иногда люди, получившие смертельное ранение, умудряются далеко уйти от места нападения. Некоторые убийцы убирают тело, чтобы спрятать концы в воду или пустить полицию по ложному следу.
Так или иначе ученые разработали методы, которые обеспечивают детективов самыми разными данными о том, как произошла смерть. Но для того, чтобы ей поверили присяжные, обвинению нужно доказать надежность и сохранность улик. А значит, действия на месте преступления должны быть предельно четкими. Как говорит Питер Арнольд, «место преступления – безмолвный свидетель. О случившемся не расскажет ни жертва, ни (скорее всего) подозреваемый. Поэтому мы должны построить гипотезу, позволяющую объяснить, что случилось».
Точность таких гипотез возрастала вместе с нашим пониманием того, что можно изучить на месте преступления. В XIX веке, когда нормой стало судопроизводство, построенное на доказательствах, о сохранности улик мало заботились. Правда, это не особенно мешало: уж слишком мало сведений можно было из них выжать. Однако по мере появления новых знаний возможности расширялись.
Большой вклад в развитие криминалистики внес француз Эдмон Локар. Он изучал медицину и право в Лионе, а в 1910 году открыл первую в мире криминалистическую лабораторию. Лионская полиция выделила ему две комнаты на чердаке и двух помощников. Ресурсы не ахти какие, но из них вырос международный центр. Локар с детства увлекался Конан Дойлем, а особенно на него повлиял «Этюд в багровых тонах», где Шерлок Холмс появляется впервые. В этом рассказе Холмс говорит: «Я специально изучал пепел от разных сортов табака; если хотите знать, я написал об этом целое исследование. Могу похвастаться, что с первого же взгляда определю вам по пеплу сорт сигары или табака»[2]. В 1929 году Локар опубликовал доклад «Анализ следов пепла», посвященный определению сорта табака по пеплу.
Он написал фундаментальный семитомный учебник по криминалистике, но самым, пожалуй, важным его вкладом в судебную науку стала формулировка, получившая название «локаровский принцип обмена»: «Каждый контакт оставляет след». По его словам, «преступник не может не оставить следов своего присутствия, тем более при серьезном преступлении». Это могут быть отпечатки пальцев, обуви, волокна с одежды, мелкие частицы веществ, клетки кожи, волосы, оружие или предметы, случайно оброненные или оставленные на месте происшествия. Верно и обратное: преступление оставляет следы на преступнике. Грязь, текстильные волокна, ДНК, кровь и другие вещества. Силу данного принципа Локар доказал собственными расследованиями. В одном случае он разоблачил человека, который имел, казалось, железное алиби во время убийства своей подруги. Локар обнаружил следы розовой пыли под ногтями подозреваемого: это оказалась пудра, причем приготовленная по индивидуальному рецепту специально для жертвы. Под напором улик убийца сознался.
Усилия судмедэкспертов очень важны. Но без тщательного осмотра места происшествия у них не будет материала для работы. Среди пионеров метода считывания информации на месте преступления была Фрэнсис Глесснер Ли – богатая чикагская наследница, которая основала в 1931 году Гарвардскую школу судебной медицины, первое в Америке учебное заведение такого рода. Ли соорудила ряд точных копий подлинных мест преступлений, включая окна, двери, буфеты и освещение. Эти жуткие кукольные домики она называла «маленькими пособиями по необъяснимой смерти» и использовала на учебных семинарах. Участники семинаров получали до полутора часов на осмотр диорамы, после чего должны были написать отчет. Эрл Стэнли Гарднер, автор детективов о Перри Мейсоне, положенных затем в основу телесериала, восхищался: «Изучение этих моделей позволяет за час узнать о косвенных уликах больше, чем за месяц абстрактных штудий». Даже сейчас, полвека спустя, эти 18 моделей все еще используются для обучения судмедэкспертов в Мэриленде.
Но хотя Фрэнсис Глесснер Ли поняла принципы осмотра места происшествия, многого она еще не знала. Бумажные комбинезоны, нитриловые перчатки, защитные маски – все эти приспособления современных экспертов обеспечивают точность, о какой сыщики былых времен могли лишь мечтать. Так нашли и убийц Шарон Бешенивски – хрестоматийный пример того, как улики шаг за шагом приводят к результату. И как всегда, следствие активно использовало данные судмедэкспертизы.
В этом процессе важнейшую роль играют эксперты-криминалисты, работающие на месте преступления. Сначала их долго готовят по особой программе, учат искать, собирать и хранить вещественные доказательства. Потом под руководством более опытных сотрудников они нарабатывают опыт, двигаясь от самых мелких преступлений к все более серьезным делам. Чтобы доказать свою компетентность, им нужно научиться собирать полный набор улик.
Все мы видели детективы по телевизору и вроде бы представляем себе осмотр места преступления: специалисты в белых халатах тщательно фотографируют, упаковывают и сохраняют важные улики. Но как обстоит дело в реальности? Чем занимаются эксперты? Что происходит после обнаружения трупа?
Обычно первыми прибывают полицейские в форме. Решение о том, считать ли смерть подозрительной, принимает инспектор уголовной полиции в штатском или сотрудник рангом выше. Если не исключена возможность убийства, обеспечивается сохранность места преступления, чтобы эксперты собрали все улики. Полицейские ограничивают доступ к месту преступления и фиксируют все происходящее. Ведется журнал учета лиц, которые приходят и уходят. Таким образом, отображаются все возможные источники внешних воздействий на вещественные доказательства.
Назначается старший следователь по делу. Все эксперты подотчетны ему и несут ответственность за результат. Старшего следователя консультирует руководитель бюро судмедэкспертизы, после чего тот координирует все научные ресурсы, которые понадобятся следствию.
Питер Арнольд, руководитель бюро судмедэкспертизы с цепким взглядом и бешеной энергией, – редкий энтузиаст своего дела. Его бюро работает на четыре полицейских подразделения. Это самая большая экспертная служба после лондонской со штатом около 500 человек. Она действует круглосуточно – сотрудники работают посменно, обеспечивая помощь в расследовании любого преступления. Бюро находится возле магистрали М1, неподалеку от Уэйкфилда, в современном здании, названном в честь Алека Джеффриса – основоположника ДНК-дактилоскопии. Отсюда открывается безмятежный вид на искусственное озеро, резко контрастирующий с передовой наукой внутри здания.
«Едва получив сигнал, я начинаю координировать ресурсы, – объясняет Питер. – Если преступление произошло в помещении, особой спешки нет, поскольку следы не занесет снегом и не зальет дождем. Место находится в целости и сохранности, и можно действовать с чувством, с толком, с расстановкой. Но если преступление произошло на улице, а на дворе зима и вот-вот пойдет дождь, нужно реагировать очень оперативно, пока не уничтожены улики».
Поскольку Шарон Бешенивски убили на оживленной улице, важно было сохранить следы. Однако у Питера с его коллегами и без того хватало забот. «Люди думают, что при убийстве мы обследуем только место преступления. А ведь зачастую есть и другие объекты: машина, в которой ехали подозреваемые; дома, где они скрывались и где их арестовали. Если тело подбросили в другое место, надо изучить и его. Набирается пять-шесть объектов, и с каждым из них надо разбираться отдельно».
