— Да. Ваши друзья и жена.
— Бывшая жена. — Поправил женщину, но та лишь улыбнулась.
— Бывших жен не бывает. Друзья заезжали в больницу, интересовались вашим самочувствием, а Анна Витальевна до сих пор здесь. Мне позвать ее или все же не стоит?
— Зовите.
Надеюсь, Аня не сказала Катюшке об аварии. Не хотелось бы, чтобы дочь переживала понапрасну.
— Доктор, — окликнул уже выходящую из палаты женщину. — Как вас зовут?
— Ольга Николаевна. — Ответила она и показала на бейджик, прикрепленный к груди.
Да, такой я невнимательный, могу слона в посудной лавке не заметить, но зато, если кто-то попадет под мое пристальное внимание, не отстану, пока не рассмотрю во всех ракурсах.
Вот и сейчас, я в первый раз более-менее внимательно присмотрелся к доктору.
Лет тридцать с небольшим, не скажу что красавица, но имелось в этой женщине что-то такое, что заставляло задерживать на ней взгляд: было ли это сосредоточенное выражение лица и то, как задумчиво она прикусывала нижнюю губу, или же то, как загадочно блестели из-под длинной челки подернутые туманной дымкой голубые глаза.
А это еще что такое?
От ладоней Ольги Николаевны исходило яркое бело-желтое свечение, казалось, сам солнечный свет играл между пальцев женщины, и отдаляясь на несколько сантиметров от кожи, растворялся в пространстве.
Какой к черту солнечный свет? Времени почти семь вечера, да и дождь стучит по стеклу.
Для подтверждения этого повернул голову к окну. Так и есть. Все небо заволокло тучами. Разгулялась непогода. Вернул взгляд к рукам доктора. Светятся.
Моргнул раз, другой, но видение не исчезло.
— Станислав, что с вами? Вы как-то странно на меня смотрите.
Потер глаза.
Привидится же такое.
— Все в порядке. Просто в голова немного кружится. — Соврал без зазрения совести.
— Это от сотрясения. Сейчас медсестра подойдет, сделает вам укол. — Ответила врач и вышла в коридор.
Было бы не плохо, а то мерещится всякая ерунда.
В это время в палату заглянула Аня, и мне сразу стало не до того, что там минуту назад узрело мое воспаленное сознание.
— Новиков! — Оглядела меня с ног до головы бывшая жена. — Как тебя только угораздило?
— Честно. Сам не знаю. Ехал, ехал, а потом раз…
— Дурак. — Припечатала Анна, и пододвинув стул, села рядом с кроватью. — Напугал до чертиков.
— Неужели? — Деланно удивился я.
— Сам-то как думаешь, не чужие ведь люди. Как-никак вместе пять лет прожили.
— Катя знает?
— Нет. Я ей ничего не сказала.
— И правильно, дальше тоже не говори. Нечего ребенку волноваться. Ты одна приехала или своего индюка прихватила?
— Стас, ты не меняешься. Как был занозой в заднице, так и остался.
— Какой есть. — Усмехнулся в ответ.
— Миша через пол часа заедет, так что пока посижу с тобой. — Женщина подняла с пола небольшой пакет. — Вот здесь фрукты, сок, печенье. Не знаю, что тебе можно, а что нельзя. Потом у врача спросишь, мне передашь, все привезем. Тут еще носки, трусы, тапки… Короче, сам разберешься.
— Смотри какая заботливая. — Хмыкнул беззлобно, с иронией. — А раньше такой не была.
— Все меняется, Стас. Время не проходит даром. С годами начинаешь ценить то, что раньше не замечал или не хотел видеть.
Что я мог на это ответить? Аня права. В двадцать с небольшим о будущем не задумываешься, кажется все само собой образуется, наладится, исполнится. В этом возрасте все полны надежд и мечтаний, только чаще всего на смену им приходит толстый и жирный облом. Увы и ах, мечты редко когда сбываются. Жизнь еще та сука. Падений на ее пути намного больше, чем взлетов.
Мы ведь тоже хотели, чтобы на всю жизнь, как в фильмах. Глупцы. Как говорят: любовь живет три года. Так и у нас получилось. Сначала недомолвки, потом ссоры, обиды и недопонимания. Пошли измены, что с ее стороны, что с моей. В итоге, вылилось все в развод.
— Надоело. — Сказала мне тогда Аня. — Все надоело. Ухожу. С меня достаточно.
— К новому кобелю? — Съязвил усмехнувшись.
— А если бы и так.
И ведь ушла. Собрала чемоданы, подхватила тогда еще четырехгодовалую Катьку и ушла, оставив нашу совместную жизнь позади.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Как ни странно, после развода мы стали ладить намного лучше, а через пару лет, оказались на стадии хороших приятелей, правда при встрече продолжали язвить и ехидничать по любому поводу, но это уже скорее была привычка, нежели желание обидеть друг друга.
Посидев еще несколько минут, бывшая жена видимо заметила, как мои глаза начали постепенно закрываться, а ответы на вопросы становиться более отрывистыми и однообразными.
— Спи давай, «Шумахер». Вперед тебе наука, не будешь больше так лихачить.
— Так я и не… — Вяло пробормотал, чувствуя, как проваливаюсь в сон.
Следующее утро началось с того, что я проснулся от храпа соседа и почувствовал давление на мочевой пузырь. Капельница уже не стояла, и я потихоньку попытался подняться, держась рукой за поврежденные ребра. Неприятно, но терпимо. Теперь бы до туалета доползти, благо тот находился в палате, не нужно топать по коридору и стоять в очередь.
— Штормит, как после хорошего бодуна. — Проворчал недовольно.
Ноги с непривычки немного подрагивали, но стояли довольно уверенно. Шаг, еще шаг, дело пошло.
Когда уже возвращался обратно, наткнулся на внимательный взгляд соседа.
— Я смотрю, ты оклемался, парень.
— Есть такое. Я, кстати, Стас.
— Егор. Ты много не ходи. Ольга Николаевна заметит, ох, и влетит тебе от нее.
— Да ладно, с виду милейшая женщина.
— Это только с виду. Не желал бы я еще раз испытать гнев доктора на себе.
— Что уже попадался?
— Было дело, так что не рискуй.
— И какое наказание последовало за нарушение постельного режима?
— Уу-у-у. — Закатил глаза мужчина, а у меня перед глазами предстала Ольга Николаевна в черных кожаных обтягивающих брюках и открытом корсете, затянутом тонкой шнуровкой, предостерегающе грозящая пальчиком и сверкающая своими пронзительными зелеными глазами, в которых застыло обещание.
Да, от такого наказания я бы не отказался.
Тьфу! О чем только думаю. Еле на ногах стою, а все туда-же. Хотя, здоровый секс, он иногда получше любого лекарства будет. Помню, однажды…
Додумать мысль мне не удалось. В палату вошла, кто бы вы думали?
Ну конечно, «Госпожа доктор». Жаль только, что не в обтягивающей коже, а в медицинском белом халатике. К слову сказать, он ей тоже невероятно шел.
— Доброе утро, палата номер восемь. — Бодро произнесла Ольга Николаевна и направилась в сторону моего соседа. — Как спалось? Как самочувствие?
Улыбнулся настрою женщины и непроизвольно перевел взгляд на ее руки.
Уф-ф, все нормально. Никакого свечения. Это насколько же сильно меня по голове шандарахнуло, что такие глюки пошли?
Когда доктор оказалась около моей постели, я попытался усиленно прогнать ненужные мысли, заставляющие кровь быстрее бежать по венам. Неудобно-то как. Хотя, утренний стояк дело привычное, для врачей так точно. Думаю, каждый второй пациент, если он не находился в полуобморочном состоянии, оценил бы по достоинству прелести местного доктора.
Ольга Николаевна померила давление, посчитала пульс, что-то записала себе в блокнот и удовлетворенно кивнула.
— Ну вот, уже идете на поправку.
— Замечательно. А когда меня выпишут?
— Какой прыткий. Дней десять как минимум у нас пробудете. Куда так спешите? Или вам не нравится мое общество?
— Нравится. — Не стал лукавить и улыбнулся своей самой обворожительной улыбкой, которая не раз помогала покорять женские сердца.
Сразу понял — в этот раз не прокатило: то ли Ольга Николаевна оказалась стойкой к моим чарам, то ли я растерял все свое очарование.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Ну, конечно! — Простонал мысленно.
На кого может произвести впечатление побитая морда и перебинтованное тело? Я в данный момент скорее похож на египетскую мумию, чем на нормального, вполне себе симпатичного парня.
