— О, это нисколько меня не затруднит. Напротив, любой мужчина может мне только позавидовать.
— Вы снова смеетесь надо мной…
— Ну, нет, я думаю так совершенно серьезно.
— Вы хотите что-нибудь выпить?
— Если вы разрешите, мисс Мерчант.
— Прошу вас, называйте меня Пат.
— Ну, хорошо. Итак, Пат.
— А я… можно я буду называть вас Филиппом?
Он поморщился.
— Лучше называйте Филом. Так короче.
Она протянула руку.
— Договорились?
Фил взял ее руку. Теплую, нежную, но твердую руку. И очень красивую.
— Договорились, — ответил он и подал знак официанту.
* * *
— …Встречаются самые разные пассажиры, — сказал шофер такси. — Одна женщина, к примеру, так спешила на вокзал Гранд-Централь, что мне пришлось буквально рисковать своей головой. А когда мы прибыли туда, она покопалась в своей сумочке и вместо денег вытащила оттуда расписание поездов. И сказала при этом: «Мне бесконечно жаль, но мне, оказывается, нужно к Пенсильванскому вокзалу». И так бывает.
Он свернул на зеленый свет на Семьдесят Седьмую улицу и остановился возле ближайшего дома.
— Да, вы могли бы написать целую книгу, — ответил Фил и вытащил бумажник.
Они стояли около четырнадцатиэтажного жилого дома из желтого кирпича. Мокрый зеленый навес над подъездом имел номер 789. Когда Пат захлопнула дверцу такси, к ней подбежал толстый шатен-портье с огромным зонтом. Дождь все еще лил, и тротуары были безлюдны. Лишь один мужчина в поношенном коричневом плаще и модной шляпе стоял на углу. Больше никого не было видно.
Фил расплатился с таксистом и проводил Пат в слабо освещенный вестибюль, который вел в холл. Когда портье ушел, она стала рыться в сумочке.
— Большое спасибо, Фил. Сколько я вам должна?
— Не знаю. Агентство пришлет вам счет. Пожалуйста, назовите для этого полное имя вашего отца.
Девушка сжала руки.
— Нет, я не хочу, чтобы отцу присылали счет. Я расплачусь сама и сейчас же. Счета мне не надо.
Фил стоял так, что мог видеть тротуар на улице.
— Точно я не знаю, сколько это будет. Пять долларов в час и издержки.
— Здесь 20 долларов. Этого достаточно?
Фил улыбнулся.
— Это слишком много. Правильней было бы около двадцати.
Он взял деньги.
— Это не очень красиво, но если вы полагаете… До свидания, мисс Пат.
Она протянула ему руку.
— Большое спасибо. Надеюсь, я не очень вам надоела?
— Скорее надоедлив был я. Я задавал вам так много вопросов, но это входило в мои обязанности.
— Наоборот, мне это только понравилось.
Она улыбнулась и задержала его руку чуть дольше, чем нужно. Затем повернулась и ушла, ни разу не оглянувшись. Фил наблюдал за ней, пока она не скрылась из вида, поймав себя на том, что любуется ее стройными ногами, плавно раскачивающейся юбкой и силуэтом слегка наклоненной головы.
Потом он вышел из дома и остановился на крыльце.
Парень в поношенном коричневом плаще все еще стоял под дождем и своим видом напоминал кошку, упавшую в ведро с водой.
Когда на светофоре зажегся зеленый свет, он перешел на другую сторону Парк-авеню и свернул на Семьдесят Третью улицу. Парень был маленького роста, имел покатый лоб и плоский нос. При ходьбе он как-то странно выворачивал правую ногу наружу.
Он нисколько не был похож на мужчину, которого описала Пат, однако Фил почему-то не спускал с него глаз. Может быть, это чистая случайность, что он отошел от дома Пат, как только та поднялась наверх, но что он вообще там высматривал? По внешнему виду он явно не принадлежал к числу людей, которые жили на Парк-авеню или имели там друзей. К тому же, шел дождь, и не трудно было заключить, что парень отнюдь не наслаждался погодой.
Фил мог считать свою миссию законченной. Пат заплатила ему, и от него больше ничего не требовалось. Было около шести вечера, и он замерз. Почему бы, в конце концов, ему не пойти домой? Но он так давно был детективом, что привык доверять своей интуиции. В истории Пат было слишком много пробелов, а странный малый, видимо, не просто так стоял на Парк-авеню. Возможно, это и не связано с Пат, но Фил был любопытным. Он видел, как парень перешел Семьдесят Третью улицу; Фил поднял воротник плаща и последовал за незнакомцем.
На углу Семьдесят Второй улицы он остановился, так как парень подошел к остановке и стал ожидать автобуса.
Фил попытался остановить такси, но оно было занято. Наконец, он поймал авто, из которого вышли два пассажира, и попросил шофера следовать за автобусом, который как раз подъехал к остановке.
На Пятой авеню автобус повернул налево, а на Пятьдесят Седьмой улице — направо. Фил курил одну сигарету за другой и наблюдал за каждым выходящим пассажиром.
Водитель такси покачал головой.
— Я, конечно, в этом не очень разбираюсь, — сказал он, — но, похоже, вы свое дело знаете.
— Верно, — ответил Фил.
— А в моей работе иной раз случаются такие чудеса! Не знаешь, кого подцепишь. Позавчера я отвозил в театр девушек-хористок. Как вы думаете, что они сделали? Они стали позади меня догола раздеваться. «Нет, девушки, — сказал я. — Так дело не пойдет. Я потеряю свою лицензию, если вас кто-нибудь увидит». Однако они и слушать меня не стали. Переодевались, потому что опаздывали. Ну, сказал я им, дело ваше!
— Да, вы могли бы целую книгу написать, — ответил Фил.
— Хуже всего — это гомики. Совершенно невыносимые. Не дают на чай. Недавно двое подрались — царапались, кусались и вырывали друг у друга волосы. Один тогда кричал и весь был в крови… В автобусе кто-то едет, вы за кем-то следите?
— Лучше расскажите мне что-нибудь еще о гомиках, — попросил Фил.
Автобус повернул на Восьмую авеню и поехал дальше мимо площади Колумба к Бродвею. На Семидесятой улице парень вышел из автобуса и пересел на другой, который шел сзади.
— Это тот самый человек, за которым вы следите? — спросил водитель. — Ему видно, еще далеко ехать.
— Да, — ответил Фил и снова закурил, не спуская глаз с автобуса.
Наконец, на Девяносто Девятой улице парень вышел. Фил расплатился с шофером и последовал за незнакомцем.
Уже смеркалось. Парень, видимо, не замечал, что кто-то за ним следит. Он не смотрел по сторонам, высоко подняв воротник плаща и совсем спрятав в него голову.
На Сотой улице он свернул на Амстердам-авеню. Фил на всякий случай перешел на другую сторону улицы. Возле гаража Дель Рио Филу пришлось остановиться, чтобы пропустить машину. В этот момент парень тоже перешел улицу. Фил прикрыл лицо, закуривая сигарету, но парень и не думал оглядываться. Он зашел в Меркури-бар. Две буквы на неоновой вывеске то вспыхивали, то гасли…
Фил бросил сигарету и через приоткрытый вход заглянул в помещение. Это был прокуренный зал с грязными непротертыми окнами и грязным полом. Налево находилась пара незанятых ниш, а направо — стойка, возле которой стояло три посетителя — трое грязных мужчин в грязном зале.
К подобному обществу, а никак не к обитателям Парк-авеню, видимо, и принадлежал парень в коричневом плаще. Он о чем-то спросил бармена, и тот показал ему на дверь возле телефона на стене. Парень вошел в эту дверь и плотно закрыл ее за собой.
Фил чуть подождал, а затем вошел в бар. Он выбрал себе место в стороне от трех грязных посетителей, заказал кружку пива и положил монету на стойку. Бармен — коренастый мужчина в запятнанной белой куртке — наполнил кружку. Не обращая внимания на капавшую с нее пену, он поставил ее на стойку и набрал пальцами стоимость на кассовом аппарате.
Мужчина, который сидел справа от Фила, был в темном плаще и коричневой фетровой шляпе. Вся одежда его была изрядно поношенной, однако держался он с достоинством, словно временно сложившиеся обстоятельства вынудили его попасть в такое окружение. Перед ним стояла маленькая порция виски и стакан с водой. Крохотными глотками он потягивал их, словно бы испытывая свое самообладание.
Фил присел на табуретку и закурил новую сигарету. На дверь возле телефона он даже не глядел.
Он наполовину выкурил сигарету и наполовину выпил пиво, когда его сосед перестал бороться с собой и одним глотком допил виски. Бармен спорил с двумя другими клиентами о правах городских жителей; пьяница подвинул к нему по стойке стаканчик.
— Еще раз, Мик, — сказал он, глядя в сторону, и церемонно провел пальцем по губам.
Мик прервал свою беседу.
— Ты еще за первую не заплатил, — буркнул он.
— Ах, не будь таким мелочным.
— Кредита больше не будет, Денни. Ты мне и так уже пять долларов задолжал.
Денни смотрел на Мика бесцветными глазами.
— Ты же получишь, Мик. Ты ведь знаешь это. Я просто забыл дома бумажник.
— Ну, тогда принеси его.
— Будь добр, Мик. Не надо быть таким вредным.
— Кредита больше не будет, и баста, — упорствовал Мик.
