Дэрек откинулся на стуле, запрокинувшись на задние ножки.
— Маме Джилл наверняка понравится, когда она ее увидит.
— Вот именно, когда увидит! Вот оно, слабое место, юный мой друг! Она же никогда ее не видела! В том-то и беда. Месяц назад она знать не знала ни о каких Джилл. Тебе известно и мне известно, что Джилл — прекраснейшая, симпатичнейшая девушка. По-нашему, в добром старом духе, — лучше некуда! Но, черт возьми, мы-то с Джилл росли вместе. Я играл с ней в пятнашки на лугу, то-се… Раз, помню, тогда ей было двенадцать, навела на меня садовый шланг и сшибла с моего лучшего костюма процентов 75 его рыночной стоимости. Подобные происшествия формируют дружеские узы. Я всегда знал, она — самый высший сорт. Но твоей матери еще предстоит это открыть. Очень жаль, честное слово, что у Джилл нет ни отца, ни матери, ни, скажем, бабушки. Некому ее поддержать. Объединились бы в такую шайку. Хорошая штука! Но у нее только и есть этот старый дядя. Большой, кстати, чудак. Видел его?
— Несколько раз. Мне он понравился.
— Да, он славный, никто не спорит. Душа-человек. Но пообщаешься с теми, кто знал его в прежние времена, и много чего услышишь. Да и сейчас я подумаю, прежде чем сесть с ним за карты. Молодой Трипвуд[2] рассказывал, совсем недавно старикан обставил его на 30 фунтов в пике и глазом не моргнул. И Джимми Монро, ну, этот, с фондовой биржи, говорил, что он последнее время только и покупает маржи. Или как это там называется, что они покупают в Сити? Хотя нет, все правильно — маржи. Джимми и меня уговорил купить несколько штук у компании «Объединенные краски». Что надо делать, понятия не имею, но Джимми уверял, что дельце верное, принесет немалую прибыль. О чем это я? Ах, да, старик Сэлби! Субъект он, конечно, вполне честный. Но пока мы не укрепим позиции, лично я не стал бы слишком уж распространяться о нем перед мамашей.
— Наоборот, — возразил Дэрек. — Упомяну его при первой же возможности. Он знал моего отца еще в Индии.
— Ах, вот как! Тогда, чтоб мне треснуть, совсем другое дело.
Вошел Баркер с тостами, и Дэрек продолжил завтрак.
— Возможно, сначала, — заметил он, — и возникнет некоторая неловкость. Но через пять минут все наладится.
— Ну конечно! Но, Господи! Эти самые пять минут! — Фредди мрачно смотрел через монокль. Судя по всему, он претерпевал внутреннюю борьбу; даже сглотнул раза два. — Пять первых минут! — повторил он и снова умолк. Посоветовавшись с собой, он выпалил, будто кидаясь в омут:
— Знаешь, давай-ка я с тобой пойду.
— Куда это?
— На вокзал.
— Да зачем же?
— Помочь тебе в первые минуты. Сломать лед, то-се… Взаимная поддержка. Когда нам нужен верный друг, ну, и так далее… Скажи словечко, и я помчусь с тобой, окажу моральную поддержку.
Тяжелые брови Дэрека оскорбленно насупились, и лицо у него потемнело. Непрошеное предложение оскорбило его достоинство. Он рассердился, это с ним бывало, наводя, пожалуй, на мысль, что у него не такой уж сильный характер, как внушает его внешность.
— Очень любезно с твоей стороны, — холодно бросил он. Фредди кивнул. Он и сам осознавал всю бездонность своей доброты.
— Пожалуй, кое-кто ответил бы: «Ох, что ты, такой пустяк!» — Но только не последний из Руков. Начистоту, старик, между нами, я и сам понимаю — это мой самый храбрый поступок в данном году! Чтоб я пропал, если б решился на такое ради кого другого…
— Да, Фредди, ты очень любезен…
— Ладно, чего уж там. Я бойскаут, и это мое доброе дело на сегодняшний день.
— Но тебе ни к чему мчаться на вокзал. — Дэрек поднялся из-за стола. — Зачем спорить о Джилл на Чаринг-Кросс?
— Да ты что! Я просто буду под рукой, чтобы подкинуть словечко-другое.
— Чепуха!
— Нет, что ты, очень полезно!
— Ерунда!
— Ну, как знаешь, — обескураженно сдался Фредди. — Как скажешь, конечно. Однако шайка — хорошая вещь, старичок.
2
Дэрек, раздраженно крякнув, отшвырнул окурок сигары. На Чаринг-Кросс царила обычная суета. Катились взад-вперед багажные тележки, точно колесницы Джаггернаута;[3] лязгая, въезжали под своды припозднившиеся поезда, радуясь, что добрались домой, а другие, менее удачливые, нехотя уползали в темноту, растворяясь в аду взрывчатых гуманных сигналов. Дело в том, что туман держался по-прежнему, а воздух был холодный, промозглый, отдающий на вкус медью. Похоронным шагом двигался транспорт под аккомпанемент грубых выкриков, а порой — и грохот столкновений. Пробившись сквозь туманную мглу, солнце зависло было в небе огромным красным апельсином, но вскоре все снова погрузилось в промозглый сумрак с легким флером таинственности и романтики, свойственным лишь лондонскому туману.
Туман и ожидание оказали свое действие на Дэрека. Внешняя решимость, которую он демонстрировал Фредди за завтраком, растаяла без следа после приезда на вокзал. Он явно нервничал. При всем показном хладнокровии и храбрости речей, в глубине сердца Дэрек боялся матери. Есть мужчины — он принадлежал к их числу, — которые так и не расстаются с детством. Они могут выбросить игрушки, добиться богатства и успеха, но жизнью их управляет рука, качавшая их колыбель.
Дэрек повернулся было, чтобы совершить очередную пробежку по платформе, но замер, даже споткнулся, вспыхнув от ярости.
Преисполненный преданности и альтруизма, к нему шагал, сияя улыбкой над воротником клетчатого пальто, его друг Фредди. Подобно преданному псу, который, получив приказ идти домой, все-таки крадется проулками и закоулками, тихонько выглядывая из-за углов и припадая за уличными фонарями, Фредди все-таки последовал за ним на вокзал. А с ним, совсем уж к полной досаде Дэрека, были двое его неразлучных сподвижников — Ронни Дэверо и Элджи Мартин.
— Ну, старик! — Фредди ободряюще похлопал Дэрека по плечу. — А мы все-таки пришли! Знаю, знаю, ты не велел мне появляться, но я же догадался — это не всерьез! Обдумал все еще раз после твоего ухода и решил: нет, нельзя бросить тебя в час нужды! Надеюсь, ты не против, что и Ронни с Элджи подскочили? Видишь ли, дело в том, что я… э… трушу, твоя добрая старая матушка парализует мои нервные центры. Встретил вот их на Пиккадилли, шли в клуб, и мобилизовал. Потопали мы все вместе, на Хеймаркете хватили по рюмочке для поднятия духа и теперь полны огня и задора, готовы к любой судьбе! Я им все объяснил, они за тебя! Готовы стоять насмерть! Шайка, мой дорогой, — великое дело! Вот мой девиз. Да.
— То-то и оно! — подхватил Ронни.
— Абсолютно! — подтвердил и Элджи.
— Поддержим тебя на первой стадии, — продолжал Фредди, — а потом сразу и уберемся. Не дадим угаснуть общей беседе.
— Помешаем ей свернуть на болезненный предмет, — поддакнул Ронни.
— Отведем, — прибавил Элджи, — от щекотливой темы.
— В этом вся соль, — опять вступил Фредди. — Мы… Ой, Господи! Поезд подъезжает!
Голос у него дрогнул. Даже утешительное присутствие двух союзников не укрепило его достаточно для тяжкого испытания. Но мужественным усилием воли он взял себя в руки.
— Сплотимся, ребята! — отважно воззвал он. — Пора всем достойным людям прийти на помощь другу!
— То-то и оно! — откликнулся Ронни.
— Абсолютно! — согласился с ним Элджи.
3
Плавно въехал под своды вокзала поезд, суматошно затрезвонили колокола, изрыгнули пар машины, подняли крик носильщики, загрохотали по платформе багажные тележки. Вагоны стали изрыгать свое содержимое: сначала пассажиры выходили поодиночке, потом — по двое и наконец полились непрерывным потоком. Почти все путешественники казались вялыми и измученными, бледными той бледностью, какая проступает, когда пересечешь неспокойные воды Ла-Манша. Контрастом на общем фоне выделялась, пожалуй, только орлиноликая леди в коричневом пальто, жарко отчитывающая посреди платформы маленькую тихую горничную голосом, резавшим сумрак вокзала, будто стальной нож. Как и другие путешественники, она была бледна, но держалась браво. Никто не мог бы догадаться по манерам леди Андерхилл, что твердая платформа вздымается и опадает у нее под ногами.
Дэрек приблизился, остро осознавая присутствие Фредди, Ронни и Элджи, готовых к сражению на его фланге.
— Мама! Вот и ты!
— Здравствуй, Дэрек!
Дэрек поцеловал мать. Фредди, Ронни и Элджи сбились в кучку, как леопарды. С выражением командира обреченной на гибель роты, Фредди нервно подвигал кадыком и выговорил:
— Здравствуйте, леди Андерхилл.
— Здравствуйте, мистер Рук.
Холодно, не выказывая никакого удовольствия от встречи, леди ему кивнула. Она не любила последнего из Руков. У Всемогущего, полагала она, скорее всего, был какой-то замысел, если Он создал Фредди, но он так и остался неразгаданной загадкой.
