2
— Спасибо, — я осторожно ощупываю остриженные концы волос и улыбаюсь девушке-стилисту в отражении. — Такие мягкие и так блестят.
— Это из-за сыворотки. Для лучшего результата ее нужно наносить не меньше двух раз в неделю…
Я выслушиваю список рекламных рекомендаций по уходу, но ни одна из них не задерживается во мне больше секунды. Внутри пузырится волнение и нетерпение. Теперь моя прическа в порядке, а значит я готова ехать.
За сегодняшнюю ночь я едва ли поспала более трех часов, визуализируя долгожданную встречу в Одинцово. Обдумывала тон, которым буду разговаривать, и то, как буду держаться. Поцелую отчима в щеку, скажу, что скучала и мне безумно жаль, что я не смогла поддержать его в нужный момент. С Луизой буду стараться вести себя так, как раньше, даже если она продолжит разговаривать со мной отчужденно. Арсений прав, я виновата перед ней. Из-за меня ей стало больно. Я хочу вернуть наши отношения, чтобы все стало так, как раньше. Луиза ведь для меня больше, чем подруга. Я привыкла считать ее сестрой. После моего возращения из Лозанны она стала мне даже ближе, чем Радмила, с головой ушедшая в продвижение собственного бренда. Я обязана вернуть себе Луизу. И Арсения тоже.
Это ведь все для него. Моя дорогая укладка и новый шелковый топ. Вчерашняя встреча с Луизой выдрала меня из защитного вакуума, в котором я себя заперла, скрываясь от случившихся невзгод. Именно наш с ней первый разговор страшил меня больше всего. Я боялась, что в своем горе Луиза обвинит меня, усугубив тем самым боль, которую причинил мне Арсений нашей последней встречей. Переживала, что она тоже назовет меня эгоисткой, которая недостаточно ценила нашу дружбу, и скажет, что никогда не хочет меня больше видеть. Хорошо, что этого не произошло.
В глубине души все это время я надеялась, что Арсений мне все-таки позвонит. Каждый раз выходя с работы, оглядывалась по сторонам в поисках знакомой машины. Один раз, увидев черную «Ауди на парковке, побежала к ней и едва не расплакалась от разочарования, когда с водительского сиденья вышел незнакомый пузатый мужчина.
Арсений мне конечно не позвонил, но злиться у меня не получалось. Оглядываясь назад, я и сама стала понимать, что поступала не слишком красиво с ним. Странно, но все это стало очевидно лишь в свете обнаружившейся любви к нему. Неожиданно стало стыдно за то, что мысленно я постоянно сравнивала его с Данилом, и за то, что постоянно искала в нем изъяны. Каждое воспоминание, связанное с ним, будто поменяло цвет и наполнилось новым смыслом. Конечно, Арсений злится за тот поцелуй с Данилом. Имеет право. Но положа руку на сердце, вернувшись назад, я бы вряд ли что-то смогла изменить. Тот поцелуй был мне необходим, чтобы попрощаться с мечтой и стать свободной. Жаль, что он имел такие последствия, но я по-прежнему верю: ничего непоправимого не произошло. Нам с ним просто нужно еще раз поговорить.
Я расплачиваюсь с таксистом и, крепко сжав пакет с гостинцами, ступаю на знакомую асфальтированную дорожку. Синий внедорожник Володи припаркован между машинами Арсения и Луизы. В груди тоскливо скребет. «Ягуара» Дани больше нет и вряд ли он еще когда-нибудь здесь появится. Так многое изменилось за такое короткое время. Даже то, что вместо радостного предвкушения от встречи я чувствую растущее напряжение. Потому что там, внутри дома теперь тоже все стало по-другому.
Первым я встречаю Володю. Он расхаживает по вестибюлю первого этажа, разговаривая по телефону. Я поднимаю руку в приветственном жесте и, получив в ответ расслабленную улыбку и кивок, ощущаю прилив радости. Не так все и плохо. Радкевич ведь знал о нас с Арсением, но явно не настроен против меня. Возможно, в его глазах мы по-прежнему видимся подходящей парой, и он вообще не в курсе нашей размолвки. Арсений ведь редкий молчун.
Я прохожу в гостиную. Стол уже накрыт, но за ним сидят только Даша, жена Володи, и Луиза. Отчим расположился в кресле и разговаривает с Арсением. При взгляде на него странная эйфория напополам с волнением растекается по всему телу. Словно выпила шот крепкого алкоголя. Какой же он красивый и насколько мне знакомо в нем все. Эта поза с упертой в колено ладонью, сосредоточенный взгляд и заостренные скулы. Его волосы стали совсем короткими, а остальном он все тот же. Как же это правильно, что именно Арсений стал моим первым. Без сомнений, я его люблю.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Заметив меня, Петр начинает улыбаться. Улыбка выходит странной, кривой. Левая часть его лица будто заморозили.
— Аина, — его голос звучит тепло. — Проходи, пропащая душа.
Вчерашнее чувство вины ничто в сравнении с тем, что я испытываю сейчас. В груди начинает гореть, к глазам стремительно подступают слезы. Арсений прав: я неблагодарная. Отчим незаслуженно мне улыбается, хотя сам мог умереть. Даже взгляд Арсения, так ощутимо коснувшийся моего лица, теряет значение в эти секунды. Я машинально киваю сестре и Даше, и стуча пятками бегу к креслу.
— Простите меня, — опустившись на корточки, я сжимаю ладони отчима и заглядываю ему в глаза, чтобы он мог прочесть всю глубину моего сожаления. Знаю, что ему такая сентиментальность не по душе, но не могу себе в ней отказать. Хорошо, что его ладони теплые. Это хороший знак. — Я много работала и немного ушла в себя. Я не знала… Если бы знала, я бы обязательно примчалась.
— Хватит, хватит, Аина, — ворчит Петр и, одернув руку, несколько раз постукивает по моей кисти. — Одной наседки было вполне достаточно, — он мечет многозначительный взгляд в Луизу.
В ответ сестра корчит шутливую гримасу и картинно закатывает глаза.
— С тобой ни одна медсестра не справится, пап. Ты просто отвратительный пациент.
Сейчас она выглядит другой, не такой, какой была в кафе. Веселой и беззаботной. Смотришь на нее и кажется, будто Луиза до конце не осознает, что с ее отцом случилось что-то страшное. Но это, конечно, не так. Помню, как она себе места не находила после его первого приступа, помню ее вчерашнюю молчаливую скорбь. Как я могла не заметить ее влюбленности в Даню? Наверное, потому что моя собственная затмевала все.
— Привет, — мне едва удается шевелить губами, когда я смотрю на Арсения. — Как твои дела?
Синие глаза смотрят на меня необычно. Я привыкла видеть в них раздражение, желание, гнев, усмешку, я даже помню, что они умеют смотреть тепло. Сейчас в них есть лишь то, что ранит меня сильнее всего. Как и Луиза, Арсений смотрит на меня с вежливым отчуждением.
— Здравствуй, Аина, — кивок головой и взгляд в гостиничный проем, где в этот момент появляется Володя Радкевич. — Ну что, садимся?
Я уговариваю себя не расстраиваться из-за того, что моя новая прическа и красивое платье, кажется, остались для Арсения не замеченными, и иду к столу. Я ведь только пришла, а у него есть веский повод для обиды. Нам нужно снова привыкнуть друг к другу и потом все изменится.
3
— Отец привет вам передавал, Петр Алексеевич. Сказал, что ждет на охоту, — Володя почтительно улыбается отчиму, но его тон полон расслабленной веселости. Радкевич принадлежит к тому типу людей, которые в любой компании чувствуют себя уверенно.
— Ему тоже привет, — негромко басит Петр. — У него ведь день рождения восемнадцатого ноября?
Утвердительный кивок.
— А у тебя на следующей неделе, если не ошибаюсь. Четырнадцатого?
Луиза отрывает взгляд от тарелки и с беспокойством смотрит на отца.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Память проверяю, — усмехается тот в пояснение. — Варит еще голова, к счастью.
Я облегченно выдыхаю. Отчим отпускает шутки и вообще ведет себя так, как обычно. Может быть, и мышцы лица со временем придут в норму.
Мозг по-новой цепляется за услышанное. Выходит, у Володи день рождения в следующую субботу, и он конечно будет его праздновать. Воображение неумолимо пускается вскачь. Приглушенный полумрак, смех, звон бокалов, модная музыка. Я танцую, Арсений поднимается из-за стола и подходит ко мне сзади. Мы смотрим друг другу в глаза и понимаем, что обязаны попытаться снова.
