Он выдвинул кресло по правую руку от своего и придвинул его мне. И остался стоять за спиной.
– Вы, Алёна Егоровна, сегодня прямо цветете, – он опустил ладони мне на плечи. – Есть повод? – произнес он с заигрывающими интонациями и погладил меня по рукам.
До меня внезапно дошло, что имелось в виду под «быть не в себе». Видимо, это когда он хочет войти в кого-то другого. В меня, например.
А может, ему неважно. Просто я ему под руку подвернулась. Под две. Которые слегка сжали меня чуть выше локтей.
Не для тебя я цвела, гиена криволапая.
Я повела плечами, пытаясь высвободиться, свести ситуацию к легкой двусмысленности. Но мне дали понять, что никакой ошибки нет.
– Я тут подумал, – заговорил приторным тоном Муфлон Вадимович, – что из вас, Алёна Егоровна, мог бы выйти замечательный начальник управления. Мы могли бы стать отличной командой, – он прижался подбородком к моей макушке, и меня передернуло от омерзения.
Я развернулась к заму, попутно выворачиваясь из его лап.
– Такое неожиданное предложение, – я натянула на губы улыбку. – Я не готова принять его так сразу. Нужно подумать.
– Подумайте. Конечно, подумайте! – с обычной гаденькой улыбочкой ответил Звягинцев, разглядывая мою грудь. – Только думайте не очень долго. Сроки акции ограничены.
– И когда?..
– В четверг, – он сжал мое запястье. – Уверен, вы примете правильное решение.
– Благодарю за оказанную честь, – я склонила голову.
Каким бы оскорбительным ни было предложение, не стоит швырять дерьмо на вентилятор. Тому экскременту, что стоял передо мной, от этого хуже не станет. А вот сама могу запачкаться. К тому же до четверга «акция» может рассосаться сама собой. А я уже со всеми отношения испортила. Плохой он или хороший, он – начальник. Начальники – как родня, их нужно принимать такими, какие они есть.
Или уходить с работы.
– Что-то ты, мать, совсем не своя, – Шурочка даже из-за стола привстала. – В конец озверел?
Я кивнула, с трудом сдерживая смех. Это же какой талант нужно иметь, чтобы так точно попадать в ситуацию? Не своя я. Мне только что показали, что себе я не принадлежу.
Ну, и про животных и конец тоже в тему.
И ведь сон-то как в руку! Только не красавчик, а Денис Вадимович. И не в спальне, а в кабинете. И не я его, а он меня. А в остальном – один в один.
Я поплелась в свой кабинет, уговаривая Универсум пойти мне навстречу и послать нашему сайгаку газель погрудастее. Он же, тварь пятнистая, злопамятный до одури. Фактически, передо мной поставили выбор: или к нему в постель, или на улицу по собственному.
Мне было так жаль себя, что я чуть было не разревелась.
Это несправедливо!
Я семь лет здесь отработала. Я всех знаю. Я привыкла. А теперь из-за гада, который жаждет оказаться не в себе, я должна уволиться.
Мозг в панике пытался найти решение. Я же HR. И у меня есть время до четверга. В том, что касается людей, я должна находить выход из любой ситуции.
И как минимум один у меня есть всегда. Взгляд автоматически скользнул на входную дверь с надписью «выход».
Сон № 2
Настроение было ни к черту. Дорамы не смотрелись, книги не читались… Мороженое елось, да. Напоминая о приятном сне. В общем, от тоски я приняла душ и легла спать пораньше.
И что вы думаете?!
Мне опять приснился он.
Кровать была та же. Мужчина был тот же. Но теперь он не лежал, а сидел. На нем была шелковая рубашка со шнуровкой на груди и широкими рукавами. И черные кожаные штаны. Подсознание решило меня порадовать. Напоследок. И я была ему благодарна за утешительный приз.
– Привет! – сказала я, усаживаясь на кровать. – Как у тебя настроение?
Если мозг в этот раз подал блюдо одетым, возможно, он имел в виду, что нам сначала нужно поговорить.
– У Вашего Величества, – поправил он.
– У нашего величества и величества-то совсем нет. Не то что настроения, – поделилась я и протянула руку к его лицу, чтобы поправить сползшую на лоб темную прядь.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Он перехватил кисть на подлете.
– Мы – Наше Величество Эльиньо Третий, – наставительно сказал он.
– Ух ты! – восхитилась я. – Какая запущенная патология. А у тебя чего больше: шизофрении или мании величия? Впрочем, у такого мужчины всё должно быть большое!
Интересно, что подсознание хотело сказать мне этим вывертом? Предупредить, что завтра меня ожидает повышение градуса неадеквата?
Красавчик сложил длинные ноги по-турецки и навис над ними широкими плечами.
– Это был сарказм? – поинтересовался он.
– Умный, – вынуждена была признать я. – Больной на голову, но умный. И красивый.
– Ты совсем ничего не боишься?
– Боюсь. Боюсь, что через три дня я останусь без работы. Это меня очень огорчает. А Ваше Высочество чего боится?
– Величество, – поправил он.
– А фиг ли разница?
Высочество-Величество посмотрел куда-то вверх в сторону и поскрипел зубами.
– Мы – король, – он посмотрел на меня как на идиотку.
Да мы с ним – идеальный кастинг для психушки!
– Я поняла, – уверила я.
Он хохотнул, глядя куда-то в темноту, и мотнул головой.
– Если бы Мы сейчас были в замке, Мы бы тебя выпороли, – поставили меня в известность… Они? Оне?
– Если честно, я в такие игры ни разу не играла, – призналась я. – Но если чуть-чуть, то я готова попробовать.
Ихнее Величество склонил голову набок, словно рассматривал сколопендру под лупой:
– Что «попробовать»?
– Ну, отшлепать! Замок, – начала я и повела руками в стороны, будто создавая этот таинственный образ. – Темное подземелье, освещенное факелами. Влажные камни. Обнаженная я, прикованная цепями к стене…
Картина меня неожиданно завела.
Я бы никому никогда в таком бы не призналась. Но самой себе, в собственном сне… – отчего не сказать?
– Так неудобно же! – оборвал он мою песню.
– Нужно приковать так, чтобы было удобно. Что значит «неудобно»? – возмутилась я.
Только настроилась, запланировала тематический (или Тематический?) сон, а мне тут – нате-здрасьте! Никакого уважения к женским фантазиям.
– Пороть неудобно. Размахнуться негде. Лучше во дворе, у столба. И цепи зачем? С веревками проще и надежнее, – тоном опытного палача, наставляющего стажера, рассказывал он.
– Так ты что, пороть меня собрался?! – подскочила я. – Извращенец!
Он внимательно на меня посмотрел. Очень внимательно. Потом в его глазах мелькнуло понимание.
– Мы – извращенец?! – он красиво изогнул бровь. Интересно, долго перед зеркалом тренировался? – Додумалась до чего! Больная что ли? – уточнил он.
Они.
«Они» спрашивают у меня, не больная ли я. Нормально, да?
– Что хочу, то и думаю, ясно? Это мой сон! – ответила я.
– Мы бы поспорили.
– «Вы» можете спорить с собой хоть до рассвета. Был бы твой – ты бы меня порол у столба, а не сидел на кровати.
– Это – Наша кровать.
– Вот-вот. НАША кровать. А ты всё еще одет, – посетовала я. – А будильник уже выглядывает из-за подушки. И готовится звонить.
– Кто? – напрягся Их Величество. Но чувство юмора не высидел.
– Неважно. Норму по разговорам, я считаю, мы выполнили. «Пудинг, это Алиса! Алиса, это пудинг!» Можно к сладкому. Раздевайся.
Красавчик поморщился, будто у него разом все зубы заболели.
– Это же твой сон, – он откинулся на спинку кровати, заложил руки за голову и вытянул ноги. – Вот и сделай, чтобы я оказался раздет.
Тю! Тоже мне, квест-головоломка.
Я обошла кровать и села рядом с высочеством. Тьфу, величеством. Он, конечно, странный. Но прикольный.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Манжет на запястье удерживался чем-то вроде запонки из белого блестящего металла с голубым, прозрачным как слеза, камнем. Я вынула ее из петель.
– Не тронь! – взвился красавчик, будто я могла вещицу из сна домой украсть.
