<<1847 >>
* * *
Постой! здесь хорошо! зубчатой и широкойКаймою тень легла от сосен в лунный свет...Какая тишина! Из-за горы высокойСюда и доступа мятежным звукам нет.
Я не пойду туда, где камень вероломный,Скользя из-под пяты с отвесных берегов,Летит на хрящ морской; где в море валогромныйПридет – и убежит в объятия валов.
Одна передо мной, под мирными звездами,Ты здесь, царица чувств, властительница дум...А там придет волна – и грянет между нами...Я не пойду туда: там вечный плеск и шум!
<<1847 >>, 1855
* * *
Странное чувство какое-то в несколько днейовладелоТелом моим и душой, целым моим существом:Радость и светлая грусть, благотворный покой ижеланьяДетские, резвые – сам даже понять не могу.Вот хоть теперь: посмотрю за окно на веселую зеленьВешних деревьев, да вдруг ветер ко мне донесетУтренний запах цветов и птичек звонкие песни –Так бы и бросился в сад с кликом: пойдем же,пойдем!Да как взгляну на тебя, как уселась ты тамбезмятежноПодле окошка, склоня иглы ресниц на канву,То уж не в силах ничем я шевельнуться, а толькоВсю озираю тебя, всю – от пробора волосДо перекладины пялец, где вольно, легко и уютно,Складки раздвинув, прильнул маленькой ножкиносок.Жалко... да нет – хорошо, что никто не видал,как взглянулаТы на сестрицу, когда та приходила сюдаКуклу свою показать. Право, мне кажется, всех быВас мне хотелось обнять. Даже и брат твой, шалун,Что изучает грамматику в комнате ближней, мнедорог.Можно ль так ложно его вещи учить понимать!Как отворялися двери, расслушать я мог, чтоучительКаждый отдельный глагол прятал в отдельныйзалог.Он говорил, что любить есть действие – несостоянье.Нет, достохвальный мудрец, здесь ты не видишьни зги;Я говорю, что любить – состоянье, еще и какое!Чудное, полное нег!.. Дай бог нам вечно любить!
<<1847 >>
* * *
Эх, шутка-молодость! Как новый, ранний снегВсегда и чист и свеж! Царица тайных нег,Луна зеркальная над древнею МосквоюОдну выводит ночь блестящей за другою.Что, все ли улеглись, уснули? Не пора ль?..На сердце жар любви, и трепет, и печаль!..
Бегу! Далекие, как бы в вознагражденье,Шлют звезды в инее свое изображенье.В сияньи полночи безмолвен сон Кремля.Под быстрою стопой промерзлая земляЗвучит, и по крутой, хотя недавней стужеДоходит бой часов порывистей и туже.Бегу! Нигде огня, – соседи полегли,И каждый звук шагов, раздавшийся вдали,Иль тени на стене блестящей колыханьеМне напрягает слух, прервав мое дыханье.
<<1847 >>
* * *
Лозы мои за окном разрослись живописно и дажеСвет отнимают. Смотри, вот половина окнаВерхняя темною зеленью листьев покрыта; межними,Будто нарочно, в окне кисть начинает желтеть.Милая, полно, не трогай!.. К чему этот духразрушенья!Ты доставать виноград высунешь руку на двор, –Белую, полную ручку легко распознают соседи,Скажут: она у него в комнате тайно была.
<<1847 >>
* * *
Тебе в молчании я простираю рукуИ детских укоризн в грядущем не страшусь.Ты втайне поняла души смешную муку,Усталых прихотей ты разгадала скуку;Мы вместе – и судьбе я молча предаюсь.
Без клятв и клеветы ребячески-невиннойСказала жизнь за нас последний приговор.Мы оба молоды, но с радостью стариннойЛюблю на локон твой засматриваться длинный;Люблю безмолвных уст и взоров разговор.
Как в дни безумные, как в пламенные годы,Мне жизни мировой святыня дорога;Люблю безмолвие полунощной природы,Люблю ее лесов лепечущие своды,Люблю ее степей алмазные снега.
И снова мне легко, когда, святому звукуВнимая не один, я заживо делюсь;Когда, за честный бой с тенями взяв поруку,Тебе в молчании я простираю рукуИ детских укоризн в грядущем не страшусь.
<<1847 >>
* * *
Не спится. Дай зажгу свечу. К чему читать?Ведь снова не пойму я ни одной страницы –И яркий белый свет начнет в глазах мелькать,И ложных призраков заблещут вереницы.
За что ж? Что сделал я? Чем грешен пред тобой?Ужели помысел мне должен быть укором,Что так язвительно смеется призрак твойИ смотрит на меня таким тяжелым взором?
<<1854 >>
СМЕРТИ
Когда, измучен жаждой счастьяИ громом бедствий оглушен,Со взором, полным сладострастья,В тебе последнего участьяИскать страдалец обречен, –
Не верь, суровый ангел Бога,Тушить свой факел погоди.О, как в страданьи веры много!Постой! безумная тревогаУснет в измученной груди.
Придет пора – пора иная:Повеет жизни благодать,И будет тот, кто, изнывая,В тебе встречал предтечу рая,Перед тобою трепетать.
Но кто не молит и не просит,Кому страданье не дано,Кто жизни злобно не поносит,А молча, сознавая, носитТвое могучее зерно,
Кто дышит с равным напряженьем, –Того, безмолвна, посети,Повея полным примиреньем,Ему предстань за сновиденьемИ тихо вежды опусти.
Конец 1856 или начало 1857
* * *
Целый заставила день меня промечтать ты сегодня:Только забудусь – опять ты предо мною в саду.Если очнусь, застаю у себя на устах я улыбку;Вновь позабудусь – и вновь листья в глазах да цветы,И у суровой коры наклоненного старого клена,Милая дева-дитя, в белом ты чинно сидишь.Да, ты ребенок еще; но сколько любви благодатнойСветит в лазурных очах мальчику злому вослед!Златоволосый, как ты, на твоих он играет коленях,В вожжи твой пояс цветной силясь, шалун, обратить.Крепко сжимая концы ленты одною ручонкой,Веткой левкоя тебя хочет ударить другой.Полно, шалун! Ты сронил диадиму с румянойголовки;Толстою прядью скользя, вся развернулась коса.Цвет изумительный: точно опала и бронзыслияньеИль назревающей ржи колос слегка-золотой.О Афродита! Не твой ли здесь шутит кудрявыйупрямец?Долго недаром вокруг белый порхал мотылек;Мне еще памятен образ Амура и нежной Психеи!Душу мою ты в свой мир светлый опять унесла.
<<1857 >>
ОДИНОКИЙ ДУБ
Смотри, – синея друг за другом,Каким широким полукругомУходят правнуки твои!Зачем же тенью благотворнойВсе кружишь ты, старик упорный,По рубежам родной земли!
Когда ж неведомым страданьям,Когда жестоким испытаньямПридет медлительный конец?Иль вечно понапрасну годыРукой суровой непогодыУпрямый щиплют твой венец?
И под изрытою короюТы полон силой молодою.Так старый витязь, сверстник твой,Не остывал душой с годамиПод иззубренною мечами,Давно заржавленной броней.
Все дальше, дальше с каждым годомВокруг тебя незримым ходомПолзет простор твоих корней,И, в их кривые промежуткиГнездясь, с пригорка незабудкиГлядят смелее в даль степей.
Когда же, вод взломав оковы,Весенний ветр несет в дубровыТвои поблеклые листы,С ним вести на простор широкий,Что жив их пращур одинокий,Ко внукам посылаешь ты.
<<1856 >>
* * *
«Да, здесь, в этом лесу, был дуб, с которым мы были согласны, – подумал князь Андрей. – Да где он?» – подумал опять князь Андрей, глядя на левую сторону дороги и, сам того не зная, не узнавая его, любовался тем дубом, которого он искал. Старый дуб, весь преображенный, раскинувшись шатром сочной, темной зелени, млел, чуть колыхаясь в лучах вечернего солнца. Ни корявых пальцев, ни болячек, ни старого горя и недоверия – ничего не было видно.
Л. Н. Толстой. «Война и мир».
* * *
Пойду навстречу к ним знакомою тропою.Какою нежною, янтарною зареюСияют небеса, нетленные, как рай.Далеко выгнулся земли померкший край,Прохлада вечера и дышит и не дышитИ колос зреющий едва-едва колышет.Нет, дальше не пойду: под сению дубовВсю ночь, всю эту ночь я просидеть готов,Смотря в лицо зари иль вдоль дороги серой...Какою молодой и безграничной веройОпять душа полна! Как в этой тишинеВсем, всем, что жизнь дала, довольная вполне,Иного уж она не требует удела.Собака верная у ног моих приселаИ, ухо чуткое насторожив слегка,Глядит на медленно ползущего жука.Иль мне послышалось? – В подобныемгновеньяВдали колеблются и звуки, и виденья.Нет, точно – издали доходит до меняНетерпеливый шаг знакомого коня.
<<1859 >>
