активисты даже вознамерились записать его в кулаки. Но совершенно внезапно для них дед Афанасий добровольно передал в колхоз всех четырех буренок, а взамен получил должность пастуха. Бог дал Бог взял, рассудил Афанасий. Ссорится с рабоче-крестьянской новой властью, ему, потомственному крестьянину, было совершенно незачем. Жизненный опыт подсказывал ему, что иногда стоит и уступить, нежели уперется. К тому же родился внук Ванька и за коровами жена и дочка ходить уже не поспевали. Настасьин муж, Павел, был на заработках в городе, потому записаться в колхоз дед Афанасий счел верным выходом.
Как начиналась жизнь в колхозе Ваня не помнил. Он родился после, а когда вырос колхоз уже существовал и работал. Один раз правда Митька Нахалов ни с того не с сего обозвал его «кулацкой мордой», за что и получил от Вани по физиономии. Смысла сказанного Ваня тогда не знал, а просто счел такое отношении обидным и расквасил Митьке нос.
Митькина мать тогда приволокла упирающегося Ваньку к деду с требованием наказать драчуна.
Но дед Афанасий, вместо того чтобы наказать Ваньку, вдруг так расстроился, что Ванька сам невольно расплакался. Митькина мать, видя такое дело убралась восвояси.
Почему так случилось Ваня не знал, но ему вдруг стало так тяжело на душе, а с дедом как-то особенно сблизило.
Сколько Ваня себя помнил, дед никогда не ругался, хотя в деревне скандалы между соседями случались. Если деду оказывалось при них присутствовать он никогда не принимал ни чьей стороны, а только печалился и смурнел.
А так всегда был очень добрым. Казалось, ничего в жизни не могло его обидеть или разозлить. От только всякий раз вздыхал, проходя мимо колхозного склада.
Позже уже в школе Ваня узнал, что раньше склад был церковью. Но потом советская власть сама все дала рабочему и крестьянину и теперь в Боге нет надобности. Потому как сам человек всему голова и всему хозяин.
В очередной раз, когда дед вздохнул, проходя мимо колхозного склада, Иван решил поделиться с дедом этим своим новым знанием. Они как раз спускались к реке чтобы отвязать лодку и плыть на нижние луга, где деду надо было пости колхозное стадо.
– Дедушка, – начал Ваня, когда они отплыли от берега и стремнина стала увлекать лодку. – Наука говорит, что с развитием познания законов природы потребность в Боге неизбежно исчезнет.
Ваня сидел на носу и внутренне порадовался тому, какую ученую фразу он сумел произнести.
Но дед никак не прореагировал на это внезапное откровение. Он направлял стремительное движение лодки. Вытегра, будучи неправильной рекой, разливалась летом не несколько рукавов и каждый имел свои особенности. Один несся, другой закручивался, а третий медленно полз, едва качая камыши.
– Нам сегодня Бог совсем не нужен, – продолжил Ванька, вдруг преисполнившись ощущения идеологического превосходства.
– А как же она, наука-то, открыла, что Бога нет? – не отрывая взгляда от бурной воды спросил дед.
– Как это как!? – воскликнул Ваня – Наука, все может постичь на опыте. Ей известны все законы устройства природы.
– Ну так их же Бог устроил, – пряча улыбки ответил дед.
– Все это слова! – утвердительно заявил Ваня. – Наука все может объяснить. И без всякого Бога.
– А если что-то не сможет?
– Тогда, значит этого и вообще нет, – победно воскликнул Ваня, ему вдруг показалось, что он стоит на сцене перед всем пионерским отрядом и делает доклад. – Дайте мне точку опоры, и я сдвину землю, так сказал античный ученый Архимед.
– Ну так и Бог все может, – ответил дел налегая на весло и выводя лодку к берегу. – Если надо и Солнце остановит, и Землю может остановить.
– Так пусть докажет, – рассмеялся было Ваня. – Возьмет и остановит.
Вот тогда и посмотрим.
– Бог не делает этого, потому что нас любит, – сказал дед улыбаясь.
– Это как же получается? – насел Ваня. – Ничего доказать не может, а объясняет это любовью. Хорошо устроился.
В этот момент нос лодки врезался в берег, и Ваня полетел через борт прямо в заросли осоки.
Дед Афанасий сошел на берег, затянул лодку на песок и привязал ее к старому потертому ивовому пню. Потом вынул из осоки барахтающегося Ваньку, отряхнул его и прижал его к груди.
– Бог не останавливает Землю, потому любит нас, – сказал дед, вынимая запутавшийся лист из волос внука. – Он понимает, что, если Земля остановится, мы все упадем.
– А как же тогда наука? – шмыгнул носом Ваня.
– Пусть работает, – ответил дед. – Глядишь и найдет Бога. Или еще что полезное. А нам искать не надо.
– А чего же нам делать? – совершенно растерялся Ваня.
– Смотреть, слушать, – ответил дед, вынимая из лодки узелок с собранной им в ночное снедью. –Любить, верить, просить, надеяться и уповать.
– Чего просить то? – из всех слов Ваня пока понимал только те, которые мог примерить на себя.
– Милости, – ответил дед.
– А это что?
– А это всякий раз, будет по-разному, – дед потрепал внука по голове. – Но всегда во благо.
Дед закинул за спину котомку, взял вязанку дров и пошел к стаду. Ваня семенил за ним со свертком одеял, которые дала им в ночное бабушка.
– Ты, Ваня, только веруй, что Бог есть, – не оборачиваясь, но так, чтобы было слышно внуку говорил дед. – Всякое в жизни случается, а ты уповай. Он нас всех любит. Обращайся к нему за помощью. Только искренне и все получишь. Человек-то, он и в самом деле сам многое может, только без Бога это ему редко на пользу идет. Ни ему, ни другим. Это уже сложно.
– А что говорить? – в небе вспыхивали звезды, и Ваня шел как зачарованный.
– А говори, как есть, – ответил дед. – Как можешь, так и говори. Слова-то особые есть, да я их не запомнил.
– И как же ты говоришь?
Да самодельно как-то, – ответил дед. – Тут главное о любви помнить и просить не столько выгоды себе, а добра другим Господь это ценит. Ладно, Ванька, заболтались мы с тобой. Вон и пришли уже. Тут будем на ночное становится. Вон и Степан с Андреем идут.
Пасти стадо в ночное пришлось потому, что правление решило ударно перестроить разом и коровник, и конюшню.
Коровы расположились ближе к воде, поревели, да и улеглись. Лошадей отогнали в низинку, и они там кивали головами, похрипывали и бродили под звездами. С реки приполз туман, укрыл мирных коровок, так заботливо, что даже крики ночных птиц их не тревожили. А кони бродили в своей низинке, кивали головами и иногда смотрели на звезды.
Потрескивал костер и дымок вертикально поднимался вверх, казалось, к самым звездам. Ваня
