Спорить было бесполезно. Я обреченно вздохнул:
— Ну хорошо, мама, так и быть, чуть позже приеду.
— Когда?
— Ближе к вечеру.
— Ах, молодчина! Роби, дорогой, жду тебя через двадцать минут.
— Мама, я не успею…
— Никаких возражений, слышишь, уже ухожу, как думаешь, куда?
Господи, о чем она спрашивает: знает сама, что может уйти куда угодно, не взирая на болячки и возраст.
— Понятия не имею, — избегая проблем, ответил я.
— Так знай: пошла набирать тебе ванну и варить кофе, мой неблагодарный сын. Да, Роби, смотри не забудь подарки.
— Я не самоубийца.
Хотя, жить окончательно расхотелось. В сорок пять лет не уметь совладать с мамочкой! Как она меня воспитала? Как ей это удалось? Ей бы работать дрессировщицей в цирке, если бы она вообще когда-нибудь хотела работать.
Я начал собираться. Воды действительно не было. Выглянул в окно — черт, перед домом траншея. Тогда я еще не знал какую необычную роль она сыграет в моей жизни. Тогда я переживал лишь о том, что теперь в доме долго не будет воды. От этих мыслей меня отвлек телефонный звонок, на который я не обратил внимания. Для нашей страны рядовые слова.
— Ну че, попал, козел? — интересовался противный голос с блатнецой. — Или ще не понял?
— Ошиблись номером, — сказал я и бросил трубку.
И телефон опять зазвонил. Но это был уже мой старый друг и коллега Виктор Заславский — щеголь, бабник, гурман и отчасти профессор. Баловень судьбы, счастливчик, у которого все самое-самое: самая красивая жена, самая умная дочь, самые высокие доходы, самая трехэтажная дача и самая блестящая карьера. К таким обычно тянутся. Таким обычно завидуют. Все, кроме меня. Нет, вру: я тоже завидую. У него есть то, что мне необходимо и чего нет у меня: прекрасная жена. Мария дивная женщина: красивая и добрая. Согласитесь, редкое сочетание.
Судя по всему, Заславский уже знал о моем провале. Великодушно начал успокаивать, — настоящий друг.
— Роб, ерунда, не принимай близко к сердцу, ты не в чем не виноват.
— А кто виноват? — сухо поинтересовался я, достойно собираясь ограничиться одной этой фразой, но как бы не так. Меня прорвало.
— Столько лет биться, — с чувством закричал я на Заславского, будто он в чем-то проштрафился. — Тебе этого не понять, ты себя ничего не лишал. У тебя есть все, ты везде баловень, даже в науке. Ты жил. А я бросался грудью на амбразуру. Что у меня за судьба? Столько лет лишать себя отдыха, нормальной жизни, жены, детей… Открою тебе секрет: я мечтаю о сыне. Да-да, еще мечтаю, хотя в моем возрасте сына давно пора бы воспитывать, свой опыт передавать, свою мудрость.
Впрочем, мудростью от меня и не пахнет. Я дебил! Не возражай! Настоящий дебил! А кто же еще? Подумай сам: столько лет всецело отдаваться делу, чтобы потом узнать: кто-то решил эту проблему раньше тебя. Решил мимоходом. Какой-то мальчишка. Ветреник. Легко. Играя.
В общем, я был не в себе, разошелся как баба. Заславский (настоящий друг) не обижался, молчал, понимал, как мне горько. Мне вдруг стало стыдно, я взял себя в руки и печально спросил:
— Знаешь сколько ему лет?
— Знаю, двадцать шесть, — виновато пробубнил Заславский.
— Виктор, а мне сорок пять. И весь мой труд полетел к черту. Все кончено. Я бездарь. Я бросаю науку.
Виктор испугался:
— Роб, ты что там задумал? Не дури! Сейчас же еду к тебе!
— Не трудись, уже исчезаю.
— Куда?!!!
— Везу матушке подарки.
Заславский вздохнул с облегчением, буркнул “созвонимся” и повесил трубку.
Я обхватил голову руками и сколько так просидел не знаю. До позора на конференции никогда о жизни своей не задумывался: просто делал дело и был вполне доволен. Да и времени на раздумья не хватало: работы непочатый край. Теперь же, когда выяснилось: весь труд в песок, вся жизнь — даром, поневоле задумался.
Окинув мысленным взором прожитые годы, я ужаснулся. Как бесцветен, как скучен мой быт и как бесперспективен. Мне сорок пять, а за плечами одни неудачи. Развод с любимой женой, тоска. Я до сих пор ее люблю, но всегда был так занят, что осознать это времени не нашел. Люблю ее, а сплю с другой. Светлана, конечно, хорошая женщина, но…
Вспомнив Светлану, я поморщился. Наши встречи давно обязаловка…
На самом деле я одинок: нет семьи, нет детей. О, Господи, как я хочу сына! Еще успел бы его воспитать. Нет, я не могу так бездарно тратить свое личное время… Но как пойти на разрыв? Не хватает духу… Что же делать? Влачить это жалкое существование?
К тому же у меня с ней уже проблемы, обычные мужские трудности, естественные для моего возраста. Из отношений исчезла новизна, появилась обыденность.
Обыденность без любви страшная штука. Тем более, что я давно утратил юношескую гиперсексуальность. Теперь каждый раз задаешься вопросом: а буду ли я на высоте?
Женщины вообще не подозревают о мужских бедах, о нашей зависимости от здоровья, от настроя, эмоционального состояния. Им кажется, что мы всегда готовы. Чуть что не так, сразу приговор: не мужик. Или еще хуже: импотент. Женщины так поверхностны потому, что им все легко достается. У них одна забота: найти путевого мужика, остальное — его проблемы. Было бы проще, встречайся мы реже, но Светлана настойчива. Обижается. Наши встречи давно не приносят радости, так зачем же…
А что мне приносит радость?
…
Неужели только работа?
А результат?
Я пришел к выводу, что удар был бы меньшим, имей я личную жизнь, а не только науку. Слишком уныло и спокойно живу, без праздников и эмоциональных всплесков, без событий. Моя четырехкомнатная квартира, рассчитанная на большую семью, превратилась в монашескую келью. Она месяцами не видит людей. Я тенью брожу по огромным комнатам и дичаю. Телефон молчит. Я одинок и, похоже, уже полюбил свое одиночество. Видимо, это в моей натуре. Я сухарь, потому и ушел с головой в работу. Надо же чем-то себя, унылого, занять. Чем так жить, лучше действительно застрелиться…
Бог знает до чего я додумался бы, но раздался звонок. Это была мать.
— Роби! Ты еще там? Это безобразие!
Я подскочил как ужаленный:
— Иду, мама, точно иду.
Уже собирался покинуть квартиру, уже взялся за дверную ручку — и снова звонок. На этот раз Варвара Заславская — дочь Виктора и Марии, восемнадцатилетняя симпатичная особа…
Как я завидую им, этим Заславским! Будь у меня такая дочь… Да-да, я согласен на дочь, на прелестную милую крошку. Еще успею ее воспитать. До возраста Вари. С Варей мы очень дружны, изредка она ко мне заходит, доверяет свои девичьи секреты, просит у меня, дебила, советов. Учитывая какой в моей жизни бардак, очень рискует. Впрочем, я для нее не авторитет, а, скорее, подруга. Отношения наши весьма демократичны: мы всегда были на ты…
На этот раз Варвара рыдала:
— Роб, я не переживу! Это конец! Конец! Он меня бросил! Бросил! Я еду к тебе!
Ей нетерпелось поплакать на моем плече.
— Варя, очень жаль, но я ухожу.
— Куда?
— К матушке.
— А-аа, — разочарованно протянула Варвара.
У нее сразу отпали вопросы.
Едва нас разъединили, как снова раздался звонок. “Мать меня убьет,” — подумал я и поднял трубку. Это была Мария Заславская — жена Виктора. Я думал она начнет соболезновать мне по поводу провала или начнет жаловаться на горе Варвары, но Мария заговорила о другом.
— Роберт, — очень странным голосом сказала она, — нам срочно надо встретиться. Я еду к тебе.
— Что случилось? — взволновался я. — Что-то с Виктором?
— Нет.
— С Варей?
— Нет.
Я растерялся:
— А с кем?
— Со мной.
Я вздохнул с облегчением. Что может случиться с разумной, опытной, обстоятельной и правильной сорокалетней женщиной? Учитывая, что Мария никогда нигде не работала и всецело посвятила себя семье, члены которой мне только что досаждали, я успокоился вдвойне и сказал:
— А нельзя ли перенести твой визит на вечер? Я еду к маме.
— Да, конечно, — сразу согласилась Мария и, не прощаясь, повесила трубку.
Но телефон тут же зазвонил опять. “Ну теперь мать точно меня убьет!” — подумал я и ошибся, это была Светлана. Видимо Заславский ее уже известил о моем провале, по-дружески взял самое неприятное на себя. Светлана начала с напором:
— Роберт, я понимаю как тебе сейчас нелегко, но вынуждена сказать, — и она замолчала.
“Просто дурдом какой-то, — подивился я. — Неужели это мне каких-то полчаса назад так не хватало эмоций и событий?”
— Света, может скажешь потом?
— Почему?
— Я вообще-то спешу.
— Куда?
— К матери. Она меня ждет давно.
— Очень хорошо, — почему-то обрадовалась Светлана. — Значит надо сказать прямо сейчас, пока тебе тяжело. Потом будет еще хуже.
Я испугался. Что за странные речи? Что она там придумала? И как всегда невовремя. Не хватало мне дополнительных проблем. Ох уж эти женщины!
— Хорошо, Света, раз собралась, то говори, не тяни резину. У меня уже сердце не на месте. Кстати, сегодня мы не сможем с тобой увидеться, — пользуясь моментом, на всякий случай решил предупредить я.