На сцене появились руководители общества и представители Облсовета, Обкома партии, Обкома профсоюзов, гарнизона. Все встали, приветствуя появившихся бурными аплодисментами. Раздались приветствия в адрес ЦК и лично Генсека. Мы со Слепым покорно стояли и аплодировали вместе со всеми.
— Надо, — шепнул мне Слепой. — Если увидят, что я сижу или не аплодирую, непременно донесут, и тогда мне перестанут оплачивать чтецов.
Все дальнейшее происходило точно по той же схеме, по какой происходят аналогичные события в любом другом учреждении. Избрание почетного президиума во главе с Генсеком, принятие приветственной телеграммы с положенными заверениями, отчетный доклад. Были названы достижения и отмечены отдельные недостатки (нельзя без самокритики), названы передовики производства и отстающие. В прениях выступали заранее подготовленные ораторы, превозносившие до небес пустяковые «достижения» и критиковавшие всякие мелкие пустяки (вроде «до каких же пор правление Общества будет мириться с тем, что кое-кто приносит с собой в столовую и распивает в рабочее время спиртные напитки!»). Короткую речь произнесли представители Обкома партии и профсоюзов, предприятия, шефствующего над Обществом. Выступил генерал и заверил, что наша армия стоит на страже завоеваний Октября. Потом вручали награды ударникам коммунистического труда. Те выступали с ответными благодарственными речами и с заверениями добиться еще больших успехов. Меня удивило то, что в президиуме где-то на заднем плане сидел всего один слепой, а среди выступавших их совсем не было. Не было их и среди награжденных.
— Так мы только называемся обществом слепых, — объяснил Слепой. — На самом деле тут есть общество за счет слепых. Конечно, и нам тут кое-что перепадает. Но за счет этого тут живет куча здоровых паразитов. А Гречко скорее всего пойдет с повышением в Областной совет. Председателем правления изберут, я думаю, Шевченко. Это тот, который вел собрание, когда Гречко делал доклад.
Случилось так, как и предсказал Слепой. Когда стали выдвигать кандидатуры в новое правление, Гречко взял самоотвод. В зале наступила зловещая тишина. Но скоро все разъяснилось. Представитель Обкома партии взял слово и под аплодисменты сказал, что товарищ Гречко переходит на более ответственный пост в Областном Совете.
В перерыве все ринулись в буфет, где по спискам продавались бутерброды, конфеты, колбасы. Списки разной степени важности. По списку, в котором фигурировал Слепой, он мог купить бутерброд с сыром и с вареной колбасой, но не с икрой.
Концерт художественной самодеятельности тоже мало чем отличался от таковых в учреждениях, где мне пришлось до сих пор бывать. Выступили сначала профессиональные артисты, певцы и музыканты из городских театров и из филармонии. Потом выступали доморощенные артисты Общества, главным образом — зрячие. В основном плясали и хором пели старинные русские и современные советские песни. Из слепых выступили всего трое. Красивый молодой человек читал стихи Блока. Читал плохо. Но он внешне был очень похож на Блока, и ему щедро аплодировали. Впрочем, аплодировали всем. Пожилая женщина сыграла на рояле «Турецкий марш». Молодой парень (еще школьник) имел самый большой успех, и я думаю — вполне заслуженно: он жонглировал тремя шариками, всего лишь два раза уронив шарик на пол. Я начал было рассказывать Слепому, что вытворяет этот мальчик на сцене, но он остановил меня: не надо, он сам все слышит хорошо. Это меня удивило больше, чем то, что я видел на сцене.
— Главная проблема всякого уродства, — сказал Слепой, когда мы шли домой, — достичь максимального приближения к здоровым образцам. Возьмите этого мальчика! Для зрячего жонглера то, что он делал, есть нечто примитивное. Я был в цирке и видел (!), как жонглер работал с десятью шариками. Субъективно достижение слепого мальчика неизмеримо серьезнее достижения зрячего жонглера. А объективно?.. Трагедия уродов состоит в том, что жить им приходится по законам уродства, имея в качестве нормальных образцов лучшие достижения здоровых. Я бы, например, тебе памятник поставил, но общество тебя никогда уже не наградит медалью за сокращение времени на одну секунду (на целую секунду!) на дистанции в сто метров.
Мысли червяка
Есть страдания физические. Например, у меня к вечеру начинается невыносимая боль в тех местах, где протезы присоединяются к остаткам ног. Эти страдания не зависят от нашего субъективного отношения к миру. И есть страдания духовные. Они в значительной мере зависят от того, как мы сами оцениваем свое положение в мире, точнее говоря — от того, что мы сильно преувеличиваем важность своей персоны. Эти страдания значительно уменьшаются, если оцениваешь себя объективно. Я этого добиваюсь обычно путем такого рода рассуждений.
Что ты такое есть? — говорю я себе. — Бесконечно малая частичка бесконечно большого Космоса, появившаяся на бесконечно малое время в бесконечно большом потоке времени. И знаешь ли ты, сколько таких мизерных частичек уже было в прошлом, существует сейчас и будет существовать в будущем?! Всей Солнечной системы не хватило бы только на то, чтобы написать число таких частичек. Так стоит ли носиться со своим «я»? Прошла вечность, прежде чем ты появился на миг. Еще миг, и ты исчезнешь. И после тебя опять будет длиться вечность.
А что такое бесконечность в пространстве и времени? Это значит, что в какой бы области пространства ты ни оказался, найдется другая область пространства, в которой ты еще не был. Какую бы точку во времени в прошлом ты ни выбрал, найдется что-то, что существовало до этого. Какую бы точку во времени в будущем ты ни выбрал, будет что-то существовать после этого. И бессмысленно задаваться вопросом, почему это имеет место. Вопрос «Почему?» имеет смысл лишь по отношению к отдельным явлениям в мире, а не ко всей совокупности явлений в пространстве и времени.
Бессмысленно также задаваться вопросом, зачем ты появился в бесконечном во всех отношениях океане бытия. Цели может иметь лишь уже живущее существо, но не факт его появления. Твои родители могли иметь целью породить тебя. Но это не было твоей целью. Наличие цели не есть непременное условие твоего бытия. Ты можешь иметь какие-то цели. И это не оправдывает твоего бытия. Но ты можешь жить бесцельно. И это не отвергает твое бытие. С этой точки зрения твое положение в мире ничем не отличается от положения того дождевого червяка, на которого ты случайно наступил вчера на тротуаре.
И помни всегда, что в мире есть множество существ, положение которых еще хуже твоего. Захотел бы ты поменяться судьбой со Слепым, у которого здоровые ноги и который имеет в избытке женщин? Нет. Захотел бы ты поменяться судьбой с Теоретиком, который имеет здоровые ноги? Нет. А с Солдатом, который молод и совсем здоров, который обладает Невестой — недосягаемой для тебя мечтой? Нет. Так в чем же дело? В мире все устроено правильно. Живи, раз родился! Просто живи! Все остальное — суета, суета сует, всяческая суета и томление духа.
Каков наш мир
Наше общество мне кажется уродливым. Почему? Потому ли, что я сам урод, или потому, что оно само по себе уродливо? По мнению Социолуха, общественные организмы подобно организмам биологическим тоже бывают нормальными или уродливыми. Нормальные при этом суть большая редкость. Биологические организмы часто бывают нормальными, потому что их огромное число. А число социальных организмов очень невелико, во всяком случае недостаточно велико, чтобы нормальные стали обычными. Наше общество является уродливым. Мы просто привыкли к его уродствам и не замечаем их. И даже сознательно разрушаем критерии различения нормальных и уродливых социальных явлений.
Идеология уродства
Как утверждает Теоретик, соотношение нормы и уродства является простым и очевидным только в самых примитивных случаях. Норма сама по себе вообще реально не существует. Норма есть лишь абстракция от уродств, а уродства суть реальность нормы. Норма существует лишь в уродствах. Но мы все-таки говорим о норме как о реальности. Тут — смешение понятий. Есть норма абстрактная и норма реальная. Реальная норма есть реальное уродство, наиболее близкое к норме абстрактной, то есть к идеалу. Потому есть нормальные уродства и ненормальные, уродства второго уровня. Фактически уродами и называют лишь вторых. Но где тут грань? В отношении крайних случаев это ясно. У тебя, например, нет ног. Тут никаких проблем. У меня есть руки. Но какие? Очевидно, для нормы недостаточно наличия ног и рук. Нужны определенного вида ноги и руки. В некоем животнообразном обществе я был бы обречен на гибель. Скорее всего меня убили бы при рождении. В нашем обществе я живу благодаря благотворительности общества и даже приношу какую-то пользу. Но это не устраняет моего самосознания урода. Вот тут-то и зарыта собака. Ко мне приходил один пианист. По всем статьям здоровый человек. Но есть у него в руках скрытый дефект, который мешает ему стать пианистом выдающимся. И мысль об этом превратила его жизнь в сплошной кошмар. Ему советовали сменить профессию, чтобы ощутить себя полноценным человеком. Но пианист уже не может забыть о том, что он имел шанс стать великим пианистом, но не смог из-за какого-то незначительного, незаметного даже для специалистов уродства. У него в некоторых случаях реакция мизинца левой руки замедляется на ничтожную долю секунды, а мизинец отклоняется в сторону на какую-то долю миллиметра меньше, чем нужно. Для него это — природный дефект, причем — более значительный, чем для меня дефект моих рук. Он спрашивал, можно ли его дефект как-то компенсировать, если не устранить. Теоретически можно, а практически гораздо сложнее, чем компенсация моего или твоего дефекта. Тут есть свои законы. Чем незначительнее отклонение от идеала, тем сложнее должно быть устройство, компенсирующее его. Я посоветовал ему подбирать репертуар так, чтобы мизинец левой руки не влиял на исполнение. Но он сказал, что это еще хуже, так как в этом случае прочие пальцы работают хуже. Как видишь, наша драма далеко не самая утонченная.
