«Хоть кому-то поперло», – улыбнулся Артем и прикрыл за собой дверь.
Он зашел первым делом в кухню. Во рту пересохло, да и умыться бы не помешало. Слишком поздно он вспомнил, что кухня несет угрозу не меньшую, чем ванна с обезглавленной Викторией. Подошел к мойке, обернулся. Цыган, семенивший за ним, сел у порога. Артем включил воду и нагнулся к крану, чтобы попить, когда услышал скрип закрываемой двери. Дверь открывалась внутрь, и это значило, что кто-то стоял за ней, когда Артем вошел. Цыган заскулил и начал скрестись.
«Это еще хуже, – подумал Тихонов. – Тот, кто закрыл дверь, все еще здесь».
Он резко обернулся, приготовившись увидеть ленивца в маске, старика с когтями или Вику верхом на Цербере и размахивающую своей головой. Кухня была пуста. Артем нервно улыбнулся. Вполоборота встал к мойке, нащупал кружку и подставил под струю. Рука с кружкой тряслась, чтобы не выбить зубы, он придержал ее левой и поднес к губам. Выпив, Артем поставил кружку и выключил воду. Во рту все так же было сухо. К скулежу Цыгана добавился какой-то звук. Причем он будто усиливался. Артем обернулся. Его трясло от внутреннего напряжения. Он все еще был готов увидеть за спиной что угодно, но его готовность не приносила спокойствия.
В метре от него от отсыревшего потолка отвалился большой кусок штукатурки, Артема затрясло еще сильнее. Звук был совсем другого характера. Штукатурка должна была упасть с таким грохотом, что полквартала бы проснулось. Он еще раз оглядел потолок и пол. Теперь он был уверен – упавший кусок был точной копией сырого пятна на полу. Тихонов присел и потрогал штукатурку. Она была мокрой и на ощупь напоминала печенье, размоченное в молоке. Он встал и вытер пальцы о джинсы. Ничего мистического в этом не было, но Артему все равно было как-то неспокойно. Похоже, что эта чертова действительность его доконает раньше, чем кошмарные сны. Он выборочно слышит звуки, он видит мертвыми своих друзей, хотя на самом деле они скорее всего зависают где-нибудь на «Голубой воде». Все, дружок, это диагноз.
– Эй!
Голос Оли долетел откуда-то издалека. А может, это закрытая дверь так приглушает звук?
– Эй, соня, вставай!
Окружающий мир замерцал, будто он попал в умело созданную голограмму. Когда его начали трясти, картинку поглотила тьма, и Артем открыл глаза.
* * *
– А где Цыган? – первое, что спросил Артем.
Он лежал на кровати, в ногах сидела Оля, а Серега стоял в дверях.
– У-у, братец, у тебя раздельное питание? Вчера выпивка, сегодня цыгане?
– Он о собаке, – пояснила Оля. – Он как вчера убежал… – Она запнулась, будто что-то вспомнила. – Я больше его не видела.
– Чертов сон! – выругался Артем и сел на кровати. – А Мишка с Викой не вернулись?
– Да ну, ты что? – протянул Серега и скрестил руки на груди. – Ему так поперло, он теперь с нее неделю не слезет. Как бы теперь не женился на ней. Он же на Тоньке и женился только потому, что она ему дала.
– Фу, пошляк! – Оля скривилась и встала. – Все, давай вставай. Жду вас на кухне.
– Слушай, – сказал Артем, когда Оля вышла. – Мне надо поговорить с Инкой.
– На хрена? – Сергей прикрыл за собой дверь и присел на место, где минуту назад сидела Ольга. – На хрена она тебе нужна? У тебя Олька такая телочка, а ты о какой-то подруге детства сохнешь.
– Да я не за этим, – отмахнулся Тихонов.
– А зачем тогда? Постой, дай-ка я угадаю. – Серега закатил глаза. – Тебе не с кем сыграть в лото. Я угадал?
«Странно он себя ведет, – подумал Артем. – Либо он прячет за беззаботностью и раздолбайством свои страхи, либо я все это видел один. И это уже точно диагноз».
– Ты серьезно? – Артем все-таки решил спросить.
– Ну что она тебе скажет? Что в банях Подлесного происходит какая-то хрень?
Тихонов едва не вздохнул с облегчением. Все-таки Серега видел весь вчерашний бред.
– Одни гадят и убегают через запертые двери, другие отрывают себе головы и сливаются по водостоку, третьи сгорают…
– Она может знать, кто такой хозяин.
– Может, но она ни хрена тебе не скажет.
– Почему?
– У нее обожжено что-то там внутри. Не то дыхательные пути, не то голосовые связки. Я строение человека знаю только поверхностно, и то до пояса, снизу.
Артем невольно улыбнулся.
– Ну что ты думаешь? Куда делись Вика и Мишка на самом деле?
– То есть я сейчас должен рассуждать с точки зрения здравого смысла, а не того, что я видел вчера собственными глазами?
Тема кивнул.
– Вот уж не думал, что эти два явления будут расходиться. Да так сильно.
– И тем не менее.
– С Мишкой все просто. Обделался, потом увидел, что натворил, и сбежал. Поэтому он нас не пускал сначала, а когда пустил, спрятался за дверь. Мы вошли и тут же занялись разбором его поведения, а он не стал нам мешать и выскочил на улицу.
– Складно. Вот только откуда столько дерьма в одном человеке? Он что, его на тачке подвозил?
– Да, здесь, конечно, простота заканчивается.
– Причем резко. Идем далее. Куда дерьмо делось? Он что, его снова погрузил в тачку и увез?
– Ви… – начал Сергей, но Артем его перебил:
– Вику я знаю три года. Ее вырвать может от слова «какашка», а уж убрать чужое дерьмо… В общем, потом пришлось бы убирать за ней.
Тишина давила многотонной плитой. Тихонову стало тяжело, и он произнес:
– Ладно, со Скворечиком вроде как понятно. Позже позвоним ему и узнаем, что почем. Вика. Как быть с ней?
– Ну, мы начали с ней трахаться…
– Можно без подробностей?
– Я думал, для дела… Ну, раз нет, так нет, – пожал плечами Проскурин. – Ну а у ванны-то рассказывать?
– Рассказывай.
– Мы стали трахаться, – сказал Сергей и посмотрел на Артема. Тот закатил глаза и махнул, мол, продолжай. – Вот, Вика встала на четвереньки и оперлась о край ванны.
– Боже, – взмолился Артем, – как долго!
– Слушай, друг, тебе не помешал бы хороший секс.
Тихонов отмахнулся.
– Продолжай. И давай уже ближе к делу.
– Вдруг Вика вскрикнула. Я-то думал, что слишком резко вошел в нее. Так бывает. Девочки кричат, когда я вхожу.
Артем замахал рукой, будто подгоняя друга.
– Она вскочила и убежала к скамейке одеваться. Теперь-то я понимаю, что она вскрикнула, потому что увидела то же, что и я.
Снова пауза.
– И что увидел ты?
– Сначала на черной поверхности появились маленькие пузырьки. Потом пузыри стали больше. Они лопались с такой силой, что уши закладывало. А потом появилась она.
– Кто?
«Зачем он спросил? Ведь он прекрасно знал, что Болотница. Кто же еще?»
– То есть понятно, что не Оксана Федорова. Но у твоей Болотницы есть какие-то определенные черты? На кого она похожа? Баба-яга, крокодил или пылесос?
Серега смотрел на Артема как на сумасшедшего.
– На асфальтоукладчик, блин! На человека она похожа. На человека в черном саване.
Пауза.
– Ладно, – нарушил тишину Артем. – Ты увидел человека в ванне, и что? Ты убежал, оставив Вику одну?
– Ты что, меня «лечить» вздумал?!
Тон Проскурина не располагал к мирной беседе. Серега ухмыльнулся и сжал кулаки. Еще бы! Не каждый день тебе намекают, что ты трус.
– Нет. Я просто интересуюсь, куда делась Вика.
– И куда же? – Серега уже не был его другом. Он был затравленным волком. А у волков нет друзей.
Артем собирался ответить, когда в комнату вошел Тимофей.
– Жена Мишки звонила.
«Вернулся? – вертелся вопрос на языке. – А где же тогда Вика?»
– Мишку нашли в Белом озере.
Пауза. Как напрягали эти паузы! Неужели нельзя без них?
– Без кожи.
* * *
Артем помылся под душем. Летний душ, сделанный наспех еще отцом, работал до сих пор. Правда, отец, кажется, поменял бочку или покрасил. Артем помнил зеленую с крышкой, а эта была черной. Вода нагреться не успела, поэтому пришлось мыться под холодной. Тихонов фыркал и кряхтел, поглядывая над занавеской на крыльцо бани.
«Каким образом Скворец оказался на Белом озере? – думал Артем. – Как он попал в дамбу?»
Его нашли местные рыбаки. Его? Они нашли кусок мяса, плавающий вверх пузом. Вызвали полицейских, а те уже нашли его кожу. Она висела на одной из створок дамбы. За что он там так зацепился – не ясно, но снята она была, будто резиновая перчатка с руки. Полез купаться пьяным, уснул или ногу свело, вот его и понесло на дамбу. Официальная версия на то и официальная, что из нее ни хрена не понять. Ведь одежду его так и не нашли, да и шкуру с него сняли, будто с барашка, с перспективой на отделку. Только голова осталась нетронутой. Будто специально оставили для опознания. И почему, черт возьми, у Артема есть сомнения по поводу официальной версии, а у полиции нет? Почему Тихонову все это кажется похожим на работу маньяка, а полиции?.. Складывалось такое впечатление, что работа полиции сводилась к тому, чтобы придумывать официальные версии, удобные им, и фиксировать смертельные случаи. Артем вспомнил случай с водителем-самоубийцей. После ссоры на дороге парень покончил с собой шестью ударами ножа в сердце. Замечательная версия. И на возмущение общественности представители власти отвечали удивительным спокойствием. Короче, плевать они хотели на общественность. Версия придумана, ее и придерживаемся.
