у кого за экзамены в сессию тройки — нет. К тому же, из стипендии два рубля пятьдесят копеек за общежитие высчитывают. И это еще по–божески.
Обеды в студенческой столовой недорогие, в среднем один рубль, если мясные блюда не брать. Но и эти обеды приходится пропускать в те дни, когда мало пар, иначе не уложиться в месячный бюджет. Выручает квашенная капуста и черный хлеб, которые всегда есть в столовой в бесплатном доступе.
А еще выручают запасы, продукты, привезенные из дома. Картошка, сало, варенье, соленья все в складчину. А у нашего Сереги — даже две палки копченной колбасы было, завернутых в марлю, пропитанную подсолнечным маслом, чтобы не испортились.
Да разве мы дадим такому добру испортиться? В первую же неделю умяли.
А сейчас тумба, где хранились наши запасы, почти пустая.
— Давай ревизию сделаем, — предлагает сосед по комнате, Николай.
— Давай, — соглашаюсь я на скучное занятие, но очень своевременное.
Перебрав в тумбочке имеющиеся продукты, озадачились.
Пачка гречки, макарон, сахара и соли. Полбутылки подсолнечного масла и остаток картошки килограмма три на дне мешка.
Даже на неделю не растянуть запасы. А до стипендии еще пол месяца.
Надо срочно что–то придумывать.
От денег матери я принципиально отказался.
Хочешь быть взрослым — будь им.
— Ты ничего мне не высылай. У меня стипендия нормальная, — лукавлю я, чтобы она не волновалась. — Экзамены сдал хорошо. Питаюсь хорошо.
— А стипендия какая?
— Мне хватает. — обрезаю я.
— Макар, я пенсию на тебя получаю за потерю кормильца, — твоего отца. Ее продлевают студентам дневных отделений, и эти деньги твои.
— Давай без этого, — хмурю брови. — У тебя верхняя одежда совсем износилась. Закажи себе осеннее, зимнее пальто. Запишись в ателье на очередь.
— Ты что, Макар. Еще пару лет в этом походить можно.
— Не хочешь, тогда копи эти деньги. Если действительно мне понадобятся, я сам позвоню тебе.
Деньги сейчас нужны позарез.
Но звонить — не вариант. Что — нибудь придумаю.
— Макар, ты что уснул? — прямо перед моим носом сосед по комнате машет пустой стеклянной банкой.
— Задумался, чего хотел? — угрюмо интересуюсь я.
— Слушай, Макар, я тут раздобыл трёх литровую банку по случаю, — возбужденный Серега прикрывает плотно за собой дверь в комнату.
— Где?
— На кухне у девчонок увел из– под соленых огурцов, –гордо заявляет он.
— Зачем тебе?
— Ты че? Квас только в свою тару разливают.
— А–а!
Квас продается в бочках на разлив. И квас в общаге у парней не котируется. Но мы в своей комнате завели традицию.
Покупаем квас. Пьем, еще и окрошку делаем. Парни из соседней комнаты на нее приходят.
А у них есть родственники — грибники, постоянно им привозят лисички, опята, подберезовики.
Ребята и нам подбрасывают. Так что живем натуральным обменом — бартером.
А я тут ещё серьезно начал железо в спортзале тягать, так что необходимо полноценное питание.
Где брать деньги на жизнь? Вопрос хороший. Буду думать.
Если что–то не предпринять прямо сейчас, то скоро придется лапу сосать, как медведю в берлоге на зимовке.
И выход только один — искать работу.
А кому нужен студент на дневном обучении?
Понятное дело — никому.
Это в моем недавнем прошлом — курьеров набирали пачками, да еще и деньжат давали заработать столько, сколько сдюжит пацан крутить педали велосипеда.
А здесь все не так. Смотрят на тебя с подозрением.
— В какое время собираешься работать — ночное?
— Одна дорога тебе в грузчики.
Можешь в хлебных магазинах счастье попытать, а лучше прямиком на железнодорожный вокзал — вагоны разгружать.
Хожу по Москве, мысленно взвешивая все варианты.
Натыкаюсь на здание издательства «Комсомольской правды» — отличное место для старта.
Если повезет устроиться внештатным корреспондентом, то смогу не только заработать, но и набраться опыта.
Окрыленный собственной идеей, захожу в редакцию, жду своей очереди к главному редактору. Держусь уверенно. Наконец, меня приглашают в кабинет.
Передо мной сидит редактор с хмурым лицом.
— Нет, молодёжь, извините. Мы не можем брать студентов очного отделения. У вас учёба, а у нас — работа, — сурово припечатывает главред.
— У меня есть навыки и огромное желание, — убеждаю его дать мне шанс.
Слова мои виснут в воздухе.
Редактор качает головой.
Получив отказ, выхожу на улицу.
Первый отказ, это еще не конец света, — говорю себе.
В конце концов, надо было получше подготовиться, продумать свое резюме, выработать стратегию и тактику.
В следующие дни после занятий посетил еще несколько издательств.
— Свободных вакансий нет!
Такие ответы меня не убеждают, что– то здесь не так.
Возвращаюсь в общежитие, вычеркиваю очередную газету из своего списка.
Что происходит?
Сегодня отправляюсь в очередное издательство.
Иду по коридорам редакции газеты «Правда», ощущая, как старый паркет скрипит под тяжестью моих шагов.
Здесь, в самом сердце советской журналистики, запах типографской краски и бумаги витает в воздухе, как дух времени.
На стенах — фотографии с прошлых лет. Гагарин, съезды КПСС, улыбающиеся колхозники на фоне пшеницы.
В просторных кабинетах обсуждаются важные события страны и мира.
Здесь кипит жизнь, и именно здесь, среди этих людей, я хочу работать. Упрямо шагаю к кабинету главного редактора «Правды».
Прохожу мимо кабинетов, где десятки журналистов сосредоточенно стучат по клавишам своих машинок. Каждый из них выглядит так, будто держит в руках судьбу страны.
В воздухе витает запах крепкого кофе. Стены кабинетов завешаны картами мира, схемами и вырезками из газет.
Где–то слышны приглушенные разговоры,
