Ридж, аккуратно державшийся одной рукой за сваю, пока производил замер и, упершись ногами в ялик, чтобы тот не уплыл и не оставил его висеть, как обезьяну на суку, недоуменно потряс головой. Затем взял обрезанный конец носового фалиня и внимательно рассмотрел его. Он оказался прав. Разрез был не такой ровный, как на другом конце. Использовался острый нож, но веревка поддавалась постепенно, ее пряди размочаливались от натяжения, а последняя из них распустилась больше остальных.
Возникла новая загадка. Зачем кому-то кусок веревки длиной всего шестьдесят с лишним сантиметров? Ей вряд ли что-нибудь привяжешь, поскольку толщина ее означала, что почти вся длина уйдет только на узел. Ну вот, еще одна головоломка.
Инспектор оттолкнулся от швартовочной сваи и снова взялся за яликовый шест. Если возможно, то этот кусок веревки надо найти. А вдруг его просто выбросили в реку, и если так, то веревку давным-давно унесло в море. Или же (поскольку речка Уин текла в обе стороны) она могла отправиться вверх по течению вслед за адмиралом. Данный аспект расследования представлялся не очень многообещающим.
В доме за время его отсутствия никаких известий не поступило, и, не зная, чем бы заняться, Ридж забрел в кабинет адмирала. Там он обнаружил сержанта, тому, после долгих переговоров с местным коммутатором, все же удалось соединиться с Адмиралтейством. Теперь он пытался объяснить флегматичному служащему, какой отдел ему нужен и с кем бы он хотел переговорить. Инспектор взял у сержанта телефонную трубку.
– Это полиция Уинмута, – начал он не терпящим возражений тоном, рассчитанным на то, что Военно-Морской флот, возможно, серьезная инстанция, но правоохранительные органы все-таки стоят выше ее. – Нам нужна информация о послужном списке адмирала Пинестона, ныне находящегося в отставке, некогда служившего в китайской эскадре, а в настоящее время проживающего в Лингхеме. Будьте любезны соединить меня с соответствующим чиновником. Дело очень срочное.
– О! – раздался голос. – Что вы хотите о нем знать? Конечно, я мог бы поднять для вас его личное дело…
– Мне это не нужно, – отозвался инспектор. – Я хочу конфиденциально переговорить с кем-то, обладающим соответствующими полномочиями, и чем быстрее, тем лучше.
– Ну, даже не знаю. Понимаете ли, все на обеде. Сейчас час дня. Мне кажется, вам лучше перезвонить через час и попросить добавочный пятьдесят пять. Наверное, там вам чем-нибудь помогут. Я оставлю им записку, что вы звонили.
– Благодарю вас. – Инспектор швырнул трубку и, выждав положенные тридцать секунд, снова снял ее.
– Номер, пожалуйста, – ответили на коммутаторе.
– Послушайте, мисс, – начал Ридж, – у вас есть лондонский телефонный справочник? Хорошо. Мы могли бы разыскать там номер юридической конторы «Дейкерс и Дейкерс», расположенной в – одну минуточку – «Линкольнс инн». Это срочно.
– Я перезвоню.
Инспектор Ридж вспомнил, что он на службе с шести утра и даже не позавтракал. Он позвонил и спросил Эмери, не дадут ли ему чего-нибудь поесть.
– Ну, – промолвил дворецкий, – даже не знаю. – Он помолчал, а потом добавил: – Мы с миссис Эмери как раз собираемся перекусить жареным окороком. Осмелюсь заметить, что мог бы предложить вам жареный окорок, если не возражаете.
Мысль показалась инспектору стоящей. Он ответил, что не возражает.
– Ну, так я ей скажу, – произнес Эмери. Он ушел, а через несколько минут снова вернулся.
– Полагаю, вы пожелаете чего-нибудь выпить? – неохотно предложил он.
– Все равно, что найдется.
– Ну, тогда позволю себе предложить вам бокал пива. Мы с миссис Эмери как раз собираемся пропустить по стаканчику. Миссис Эмери говорит, что ей нужна капелька бодрящего напитка для поднятия настроения.
Инспектор с охотой принял предложение. Эмери медленно удалился, но вскоре вернулся и спросил:
– Вас устроит, если я принесу все на подносе? Мы не привыкли принимать у себя полицию.
Инспектор ответил, что его устроит все, что сочтут наилучшим мистер и миссис Эмери. Дворецкий снова ушел, но через продолжительное время вернулся, чтобы скорбным тоном объявить:
– Миссис Эмери говорит, что положит вам жареный окорок, если вам угодно. Она говорит, что сладкого сегодня не готовила из-за расстроенных чувств, но, возможно, вас устроит кусок хорошего сыра.
Инспектор ответил, что лучше и придумать нельзя, и в эту секунду зазвонил телефон. Подняв трубку, Ридж услышал, что его соединили с конторой «Дейкерс и Дейкерс». Мистера Эдвина Дейкерса и мистера Трубоди сейчас нет на месте. Инспектор объяснил, что хочет побеседовать с мистером Эдвином Дейкерсом по делу, связанному с адмиралом Пинестоном. Нет, он говорит не от имени адмирала. Адмирал, к сожалению, мертв.
– Неужели? Мистеру Дейкерсу будет прискорбно это услышать.
– Да, он умер при весьма загадочных обстоятельствах. Я представляю полицию.
– Мистер Дейкерс будет чрезвычайно удручен. Если вы оставите номер своего телефона, я попрошу его перезвонить вам, как только он вернется.
Инспектор поблагодарил и тут же вспомнил, что сержант Эпплтон все еще где-то здесь и тоже голодный. Он снова позвонил. Шаркающей походкой вошел Эмери и укоризненно произнес:
– Вам незачем так часто звонить. Нельзя торопиться, когда жарится окорок. Ему требуется много времени, чтобы потом нам не страдать печенью.
– Верно, – кивнул Ридж. – Но я подумал о сержанте. Вы сможете накормить и его?
– Сержант кушает в кухне вместе со мной и миссис Эмери. Надеюсь, ни вы, ни он не в обиде.
– Разумеется, нет! Я рад, что о нем не забыли. – Эмери снова исчез, пока Ридж размышлял над выдающейся предприимчивостью и смекалкой сержанта Эпплтона.
Жареный окорок – нарезанный толстыми кусками и хорошо прожаренный – внесла миссис Эмери, небольшого роста, похожая на птицу женщина с острым взглядом рыскающих глаз и властной манерой поведения, которая объясняла забитый и робкий вид ее супруга. Великолепно приготовленный окорок с гарниром из зеленого горошка и жареного картофеля разъяснял другую загадку. Очевидно, туповатость Эмери являлась ценой, которую адмирал платил за кулинарные таланты миссис Эмери.
Ридж выразил свое восхищение.
– Как я смогла себя заставить все это приготовить – ума не приложу, – начала миссис Эмери. – Ведь наш бедный хозяин навеки покинул нас, а мисс Эльма внезапно уехала, и весь дом вверх дном. Можно сказать, что сам запах мяса сделался невыносимым! И все же! Эмери – мужчина, он должен есть мясо, даже если мир поглотит новый потоп.
– Верно, – согласился инспектор, – мужчины – создания плотоядные. Боюсь, миссис Эмери, что вас произошедшее действительно огорчило. А с внезапным отъездом мисс Фицджеральд хозяйство легло на ваши плечи.
– Ах! – воскликнула она. – А когда оно не лежало на моих плечах, хотела бы я знать? Как будто мисс Эльма много себя утруждала заботами по дому. От ее помощи словно еще мужчина в доме появился. А вот бедняга адмирал, тот во всем порядок любил, и хоть иногда по-своему резковат был, служить у него было сплошным удовольствием. Я уж сколько раз Эмери ума вкладывала, ведь видела же, что его лень просто выводила хозяина из себя! Однако Эмери тоже бедняга, хоть и муж мне. Адмирал предупредил, что в конце месяца уволит его! Однако я как бы не обратила внимания, а просто приготовила ему хороший ужин, такой, как он любил, и он мне говорит: «Миссис Эмери, скажите этому своему мужу-полотеру, что он может оставаться, и вот вам полгинеи – купите себе лент каких-нибудь». Хороший был хозяин, вот до смерти его не забуду.
– Совершенно с вами согласен, – сочувственно произнес Ридж.
Он понял, что поступил опрометчиво, забыв о миссис Эмери. Если хочешь узнать правду о характере человека, расспроси слуг. Сейчас у него было два свидетельства в пользу адмирала, и он считал, что на них можно положиться. Недди Уэр передал ему мнение экипажа, служившего под командой адмирала, а экипаж редко ошибается относительно своего командира. А свидетельства миссис Эмери подтверждали это.
– Полагаю, – сказал инспектор, – что адмирал иногда выходил из себя?
– Это не делало его хуже, – возразила миссис Эмери. – Пусть лучше ворчит, чем каждый день грустит. А хозяину со многим приходилось мириться. С тем, как дурно мисс Эльма с ним обходилась, и все эти заботы одна на одной…
– Какие заботы?
– Ну, инспектор, уж и не знаю, верно ли скажу, какие заботы. Однако слышала я, что Адмиралтейство плохо обошлось с ним, еще когда он был молодым, и у него осадок остался. Что-то там произошло в дальних краях, а он твердил, что все равно добьется правды, пусть хоть и жизнь на это положит. Но вот мисс Эльма, та ни капельки не сочувствовала ему, прямо как человеку, который насмерть разругался с детьми. – Не сделав паузы, чтобы объяснить это не совсем понятное сравнение, миссис Эмери затараторила еще быстрее: – Она ни слова его не слышала, эта мисс Эльма, просто сидела, надутая, как корова, и пальцем не шевелила. Нет бы взять в руки тряпку или вазу с цветами поставить – все бы уютнее стало. И жаль мне, ох как жаль мистера Холланда, если такой обходительный джентльмен женится на нашей леди, хотя ума не приложу, что он такого мог в ней найти. Вообще чудеса какие-то: вокруг столько приличных и симпатичных девиц, а мужчины всегда выбирают совсем не тех, хоть и сами красавцы. Вот чего я не пойму.
