Москва стремительно становилась вечным памятником Церетели и улицам разбитых фонарей. В каждом дворе появились свои дог-шоу, и вечерами к дому можно было пройти, лишь рискуя собственными ногами и брюками. Зимой на обледеневших до весны тротуарах хотелось надеть коньки.
Чубайс вывернулся наизнанку и решил заменить собой в будущем лампочку Ильича, но света в России почему-то не прибавилось и теплее никому не стало. С его приходом во власть потерял актуальность риторический вопрос "да что я, рыжий, что ли?", зато все неожиданно вспомнили, как великий император Петр — человек редчайшего здравого смысла и недюжинной воли — запрещал рыжим, косым и хромым быть свидетелями в суде. Не доверял. Большого ума был человек…
Маша пристрастилась к книгам по российской истории и все чаще и чаще задумывалась о том, что большинство правителей, даже деспотов и тиранов, жили и действовали в интересах Руси, добиваясь ее расширения, мощи и процветания. Куда все это вдруг исчезло? Все завоевания, которым люди посвятили когда-то свои жизни и отдали свои силы, были запросто, в одночасье отданы, земли, заводы и шахты распроданы, и существовать пробовали только ради одного — своего собственного личного обогащения. Удавалось не всем, но некоторые сильно преуспели, хотя пробы уже нигде не поставить.
Вокруг заговорили с южным напевным акцентом. Москвичи превратились в кавказских пленников. Зато купить стало можно практически все и когда угодно: было бы на что. Хотя вопрос с этим "на что" оставался открытым для многих.
Маша часто с удовольствием любовалась, как смуглые люди на рынке без конца вытирали белейшими платками персики, нежно и любовно обдували и обливали водой помидоры, почти обцеловывали виноград. Русские на рынках исчезли.
Вечерами большинство боялись выходить из дома. Глагол "стреляли" превратился в самый популярный и ходовой. Из существительных наиболее прижилось словечко "взрыв". Битие определяло сознание.
Страну затаскивали "За стекло", приглашали в казино — делайте ваши ставки, господа! — и усердно кормили прозой Сорокина. А еще на каждом углу умоляли выйти из тени и требовали заплатить налоги. И тогда спи спокойно. Полное мамаду!
Теперь первым словом российских детей было "Вова". Вот только дети в этой стране рождаться почти перестали. Потому что она добилась настоящей, полной свободы — свободы от зарплаты.
Все вокруг делали деньги. Или пытались их делать. Без них существование оказалось невозможным.
Потом началась великая куриная война. И на настоящую уже никто внимания не обращал.
Машу никто никуда брать не хотел: она ровным счетом ничего из себя не представляла и выглядела человеком не той заточки. На ней словно просто написали крупными буквами о ее полной неприспособленности к капиталистической действительности и неумении выживать в сложных ситуациях. Плюс ко всему ее постоянно застенчивый взгляд…
Отец к тому времени растерял все свои возможности и связи, его друзья остались без работы, прежние литературно-художественные журналы "сгорели" или влачили жалкое существование. И неожиданно как-то вечером, заехав на Сухаревку, предложил грустной дочке, слоняющейся по квартире без дела:
— А давай, Марья, я устрою тебя в промышленную газету при НИИ! Меня просили найти редактора. Газетенка, конечно, — полная хрень, как говорит твоя лучшая подруга, но захудалых четырехполосок в Москве — немереное количество, и все-таки работа, а не сплошной желток или чернуха. Глядишь, приживешься. Теперь не время сидеть в камышах. — Отец задумчиво взглянул на Машу. — Ты выросла неплохой девочкой, но хороший человек — не профессия. Неважно, какого цвета кошка — белого или черного — лишь бы она хорошо умела ловить мышей. Только помни, у нас теперь полная демократия: как скажет хозяин, так и будет. Владыко — по-гречески "деспотос".
Маня засмеялась.
— Смешновато… Ты не задумывалась, что такое вообще демократия? Это когда правители делают то, что считают нужным, но о них можно говорить и писать все, что хочешь. К власти пришли денежные мешки, а значит, тебе придется всегда работать под руководством людей, ничего не понимающих в своем деле. Поскольку они — живые деньги. И сплошная гнилуха… Увы… Мысли почти у всех стали коротенькими, как у Буратино. И все проблемы пробуют решать с помощью золотых на Поле чудес. В него превратилась уже чуть ли не вся страна. И самое главное и смешное, что почти все в это верят! — Отец вздохнул. — Зато будешь главным редактором. То есть человеком-оркестром. Корреспондентов придется искать самой, иначе замучаешься писать. Времени не хватит. Бери школьников, рвущихся в журналисты, студентов, пенсионеров. Кого найдешь. Рисовать макет я тебя научу.
Маня, как всегда, испугалась и затосковала, но промолчала. Отец прав: теперь не время сидеть в камышах… Пора выйти из тени… И "где деньги, Зин?.." Вечный вопрос России… Вместо признания "Люблю я тебя, Зинка!.." Но замена не равноценна.
Машка взглянула на отца — папа, почему… ах, да!.. Как же теперь его называть? — и согласилась. Ставка сделана.
В жизни много жизней.
Вечером Закалюкин встретил Машу со странным выражением лица.
— Ты мне не нравишься, — сказала ему Маня, переодеваясь в домашние брюки. — Что-то случилось?
— А я не доллар, чтобы всем нравиться, — сообщил разумный Закалюкин. — Мне звонила твоя лучшая подруга…
— Элька, что ли? Тебе? — удивилась Маня. — А по какому поводу?
— У тебя есть какая-нибудь другая? — спросил Антон, внимательно рассматривая жену. — Ты за столько лет ни с кем больше так и не задружилась. Ой, я дурак! С опрокинутой мордой! Не подозревал, что ты любительница экстремальных видов спорта. Но зато какая манера исполнения, княжна! Не один год мне голову морочила! Високосная девочка… Просто Мария… А ведь задолго до меня по мужикам мотылялась и наверняка продолжаешь до сих пор! Со сколькими законнектила? Признавайся! Или не успела сосчитать?
— Ты что, больной? — изумилась Маня. — Какие мужики? Кто тебе это в уши насвистал?
— Подруга твоя драгоценная единственная. Твоя священная корова, — хладнокровно объяснил Закалюкин. — Кто же еще знает о тебе все подробности? С ней одной ты только и делишься. Она мне и поведала в редкую минуту откровения и в припадке странной искренности о Саше, Володе и еще каком-то Брауне или Брандте. Мужчины из твоего прошлого… Не исключено, что подруга Элечка была в подпитии. Неважно.
— Я тебя не обманывала, — прошептала Маша. — Это ведь невозможно…
— Почему невозможно? — спокойно поинтересовался Антон. — Изобразить девственность для ушлой опытной бабы не так уж сложно. С вашими-то способностями, княжна… Обыкновенное ноу-хау! Бои без правил! Да и кому лучше твоей подруги знать подробности твоих бурных вчерашних дней! Не хочешь же ты сказать, что постоянно ее надувала! Это нелогично!
Да, это нелогично, но абсолютно верно…
Закалюкин неторопливо поднялся и прогулялся по комнате.
— План действий таков: пельмени разлепить, мясо в исходное! — продолжал он. — Пока я уезжаю на дачу. На время. Хорошо иметь домик в деревне… Дальше события развиваются своим чередом. Осталось к двум прибавить два. И сменить место слагаемых. А насчет твоей лучшей подруги и тебя… — муж пристально взглянул на Машу. — Женщины — это загадка, на разгадывание которой у меня не хватает ни ума, ни здоровья, ни времени. Кроме того, лучшая жена — это мама. Святая истина! А ты верила, будто все окружающие, в том числе твоя драгоценная подруга, только и делают, что думают и заботятся о тебе? Да никто из нас никому не нужен! Запомни, если до сих пор не поняла! И не дергайся!
Семена упали в благодатную почву. Мане вдруг вспомнилось детское, глупое: "Я иду по ковру, ты идешь, пока врешь, вы идете, пока врете…" Люди шли к ней. И чем ближе подходили, тем отодвигались от нее все дальше и дальше. Маша села на стул и истерично заплакала.
Все вокруг нее начало разрушаться, ломаться и трескаться с поразительной быстротой. Она сама нарушила условия своего мира. Но разве она задумывалась о чем-нибудь, сочиняя сказки о самой себе и вдохновенно посвящая в них подругу?..
Маша все-таки позвонила эльфику, чтобы выяснить отношения раз и навсегда.
— Зачем ты это сделала? — спросила Маша.
— А что такого? — попыталась поиграть в дурочку лучшая подруга. — Я сказала правду. Ты сама мне рассказывала обо всем, и я вовсе не подозревала, что Антон не в курсе. Не думал же он, что женился на девственнице! Это вообще глупость! Неужели ты его обманула? А как тебе удалось? Поделись, этого не знаю даже я.
— Обойдешься без подробностей! — понемногу заводилась Маня. — Почему ты вообще вдруг позвонила ему?
— Да у него тоже, небось, рыло в пуху! И еще в каком! — не отвечая на Машин вопрос, заявила Эля. — Ну, были у тебя мужики… Что тут такого?! Не понимаю…
