там елочки снегом кутал, чтобы не мерзли. Снеговики не устают, но ведь надо и новостями обменяться, мороженое погрызть (рядом с Дедом Морозом мороженое, увы, было доступно только в таком состоянии).
Потом пришло глобальное потепление, и Федор выучил новое слово: многозадачность. Это означало, что теперь каждый оставшийся снеговик должен был выполнять сразу несколько функций. Так Федор, помимо личного секретаря Деда Мороза, стал у дедушки еще телохранителем и кучером.
Как ни странно, быть телохранителем Федору нравилось гораздо больше, чем быть кучером. Кто в здравом (да в каком угодно состоянии!) будет нападать на Деда Мороза? А вот кучерское мастерство было делом сложным. Как секретарь, Федор готовил маршрут, как телохранитель - проверял, все ли в порядке с санями и конской упряжью, как кучер - трясся всю ночь, то сдерживая коней, то наоборот, подгоняя их. При этом он постоянно сверялся с планом поездки и вычеркивал места, где они побывали - надо было обязательно сдать отчет секретарю, когда вернутся (то есть, тот же Федор присваивал документу личный номер и подшивал в папку).
Федору очень нужна была третья рука. Казалось бы - бери подходящую ветку и втыкай, куда надо, но традиции… но ни на одной открытке такого никогда не рисовали… но дети испугаются (тут Федор хмыкал: он был уверен, что детей мало чем можно напугать).
Именно о третьей руке он тоскливо подумал, падая вниз. Потому что ей-то он бы смог уцепиться за сани и удержаться во время особо крутого виража вокруг фабричной трубы. Но нет, выпал, Дед Мороз только сочувственно крикнул: “Держись, Федор! На обратном пути заберу!” и поторопился дальше.
Дедушка был человек хороший, а Федор - снеговик разумный. Он знал, что тут бы успеть всех по списку облететь, некогда ему будет про Федора помнить, надо самому добираться домой. А Федор за пару дней пешком дойдет.
Но пока идти никуда не хотелось. Федор смотрел в звездное небо и тихо жалел себя. А ведь наверняка ему в этом году полагалась медаль - большая, красивая, с надписью “За беспорочную службу”, когда теперь до нее дойдешь. Как же неловко вышло: одной рукой он держал список с адресами, а второй выпустил вожжи, потому что…
Потому что.
- Простите, - раздался вежливый голос откуда-то снизу, - мы уже на месте?
Федор поднялся, поправил средний шар, проверил ведро на голове - держится ли.
- Вылезай, - строго сказал он, - я тебя сам не вытащу.
Сугробы вздыбились что те тектонические плиты (про них рассказывал самый древний снеговик, Аполлинарий, который вместе с ледниковым периодом катался по всей Европе, пока Дед Мороз не приставил его к делу), и на свет показался мешок с подарками.
- То есть, дедушка сейчас еще и без подарков уехал, - сказал Федор.
- Нет, - поправил его Мешок, - нас же трое у него. Один маленький, чтобы в форточки пролезать, второй - на всякий случай.
- А ты?
- А я кататься люблю, - доверительно сообщил Мешок, - дедушка иногда еще меня берет, если “душа сюрприз просит”, так он говорит.
Этот Мешок был старым, заслуженным, древнее Федора. Говорили, что он страдает забывчивостью, путает подарки, но Дед Мороз все равно не хочет отправлять его на пенсию. Именно за Мешок Федор ухватился второй рукой, потому что ему показалось, что тот сползает к краю саней.
- Кому же мы будем дарить подарки? - удивился Мешок, оглядевшись. - Здесь никого нет.
- Именно, - хмуро согласился Федор. - Пошли искать.
- Это просто поразительно, - не замолкал Мешок, следуя за Федором. Он, хоть и казался неповоротливым, двигался довольно быстро, от избытка эмоций размахивая золотыми кистями на завязках. - Сколько лет живу, но такого… Федор, а вдруг кроме вас с нами никого не осталось?
- Вот же фонари светятся.
- А они разве не сами по себе растут? Поразительно… Ой, елка!
Елка красовалась посреди утоптанной поляны - видимо, днем вокруг нее водили много хороводов. Ее украшало несколько бумажных гирлянд и пластиковые шары, уже облупившиеся.
Федор с Мешком стояли на краю поляны, под укрытием заснеженных веток. Так что когда Федор увидел скачущую по поляне к елке тень, то вовремя успел пригрозить Мешку, чтобы тот их не выдал своими охами.
Белка - а это была именно она, - добежала до елки, моментально взбежала по стволу и принялась носиться по веткам, стуча лапой по шарикам. Выбрав самый (“спелый?” - подумал Федор) симпатичный, она ловко отцепила его от ветки, зажала в зубах петельку, на которой он висел, и уже не так быстро принялась спускаться вниз.
- Зачем ей такой? - удивился Мешок, когда белки уже и следа не было. - Они же не очень красивые…
- Есть такое слово - клептомания, - сообщил скрипучий голос.
Федор с Мешком обернулись и ахнули.
- Еще елка… - прошептал Мешок, - поразительно.
Эта елка была гораздо наряднее, хоть и меньше той, что на поляне. А еще она была - домашней, что ли? Шариков на ней было много, и прочих фигурок, дождик щедро свисал с каждой лапы, а гирлянда голубовато-белых огоньков постоянно мигала.
А еще она не стояла в снегу, а висела над ним, сантиметрах в тридцати...
Федор быстро опомнился и попытался задвинуть Мешок к себе за спину.
- Призрачная елка, - зачарованно шептал Мешок, - сколько лет живу, но такого… Федор, вы ее видите?
- Еще как!
- Начинается! - сказала Елка. - Что, призраков не видели? Чего вы тут ходите вообще, мешаетесь только, я эту белку знаете сколько сторожила? Не знаете! А сами туда же - стоят на дороге, обзор загораживают!
- Она туда поскакала, - пролепетал Мешок, взмахнув кисточкой.
- Ну хоть какая-то польза от вас! - Призрак Елки развернулся и поплыл в нужном направлении. - И нечего за мной ходить, лесопарк большой, всем места хватит!
- Ты погоди, - Федор никогда не забывал о рабочих обязанностях, вот и сейчас несся за Призраком по сугробам, пытаясь узнать всё, что нужно. - Это что же получается - ты после Нового года к нам не попала?
- К вам - это куда?
- К дедушке Морозу. Каждая елка после Нового года, когда ее разбирают, или… кхм…
- Выкидывают, - противным голосом продолжила Елка.
- Ну... да. Так вот, она попадает в лес к дедушке, мы по вам архивы отслеживаем: кого поздравили под
