бы кто-то сейчас назвал меня мокрой рыжей курицей, то оказался бы прав. Дождь лил, как из ведра. Кольцо манило меня туда, где я оставила Ольвина одного.
Он стоял у фонтанчика, вода текла через край.
— Енина, ты пришла.
— Да, но ты позвал меня не вовремя.
— Прости.
И молчит.
— Чего звал?
— Я рассказал тебе не всю правду.
— Слушаю.
— У тебя самый мерзкий характер из всех, кого я знаю.
— Чудесно, — я развернулась и отправилась прочь. Еще одного не хватало. Как же надоели мне все!
— Постой, я не договорил.
— Не собираюсь выслушивать твои оскорбления, мне и так их по горло хватает!
— Ты очень красивая.
— Решил смягчить?
— Я пытаюсь сказать, — чуть повысил голос Ольвин. — Я не понимаю, как это произошло. Ведь ты такая…
Я прищурилась.
— …такая обворожительная, но твой характер. Я люблю тебя, Ена.
— Ольвин, я тоже люблю тебя. Но по-другому.
Он как-то грустно засмеялся.
— Все четыре года я мечтал о тебе. Ты с первого взгляда приглянулась мне. Но тогда я мог лишь грубо выражать заинтересованность к тебе. Я был маленьким глупым мальчишкой.
— Ты и сейчас такой. Ольвин…
— Найди себе девушку. Вот, что ты мне говорила. Я нашел. И обе бросили меня из-за тебя. Самое ужасное, что я даже не расстроился. Я хочу быть с тобой рядом, обнимать тебя и чувствовать твой запах. Я все это и так мог. Но хочу ближе. Ха. Дурак. Я надеялся, что сейчас ты расчувствуешься и тоже признаешься мне в любви. Призналась. Но я не счастлив.
— Ольвин, я не хочу влюбляться. Любовь — это клетка. Она закует меня в оковы брака, не даст мне ни путешествовать, ни строить карьеру. Я хочу свободы. Не хочу ни от кого зависеть, не хочу быть обязана, привязана и нести ответственность за что-то. Я молода, в конце концов. Наша жизнь в несколько раз дольше обычной человеческой. И я, и ты еще успеем насладиться узами брака, но пока рано. Рано же еще?
— Ничего не поделать с этими чувствами. Я не сам их вызвал. Не понимаю, почему с твоим характером я смог в тебя влюбиться.
— Ане хочет семью. Мы внешне похожи, как две капли воды. У нее характер куда более покладистый, чем у меня.
— Только ты.
— Ничего не выйдет, Ольвин. Прости. Ты не можешь мне дать, чего хочу я, а я не могу тебе дать, чего хочешь ты. После этого разговора, я думаю, мы больше не сможем дружить.
Я сняла кольцо и положила Ольвину в ладонь. Грустно. Если бы не Анька, я бы повстречалась с Ольвином, чтобы потом снова стать друзьями, я смогла бы так сделать. Но после признания сестры, я не могла поступить иначе. По их решению я поступила. В итоге все несчастны. Принимай я решение самостоятельно, без давления, Ольвин бы понял, что не хочет быть со мной. Аньку бы научила, как вести себя с ним. А так, получается, я сладкий запретный плод и негодница сестра, советы которой слушать никто не собирается.
Я — злодейка.
Глава 16. Старая колдунья
— Ну что, Пётка, будем расколдовываться?
— Бе! — согласился баранчик.
— Пойти с вами? — в голос спросили Драк и Марс.
— Без вас обойдусь. К ноге, Пётка, — я похлопала по заживающему бедру.
Сначала я решила осмотреть дорогу, по которой шел пацан за травками. Примятые листочки, поломанные веточки указывали, что Пётка пошел куда-то глубоко в лес и вовсе не по тропинке.
— Куда же понесло тебя, барашек?
— Бе, — только и мог ответить он.
Следы привели меня к тонкому прозрачному ручейку.
— Пил здесь?
Пётка отвернулся, мол, нет.
— Я гадать не собираюсь! Давай показывай сам, куда шел, что пил, что ел? Может, ягоды какие.
Баран стоит — не шелохнется.
— Пётка, — говорю. — Оглох, что ли?
Поглядел на меня так грустно-грустно своими жуткими глазами и показывает на грязную, мутную лужу. Что, правда?
— Петро, — перевожу я взгляд то на барана, то на жижу. — Ты все-таки не зря в это животное превратился. Вот же кристально чистая водица бежит себе поблескивает. Ты зачем в следе от неизвестного копыта напился? Там вон даже навозные горошки плавают!
Расстроился мой несчастный баран. Улегся на землю, копытца под голову сложил. Грустит. От тупости своей, видимо. Гляжу я на эту воду мутную, а саму так и клонит к ней. Жажда весь рот пересушила. Ручей мне вдруг показался зловонным, а вот жижа ничего себе такая. Так! Стоп! Я что, туда же?
«Вот-вот», — осуждающе взглянул на меня барашек.
Явно от этой лужи попахивает чаровством, а не только испражнениями. Кто же здесь колдует, если магией никто пользоваться не умеет без артефактов? Может, кто из других миров.
«Хи-хи-хи», — послышалось за осиной, и шорох листьев из-за ускользающей особы.
— Фас, Пётка!
И мы бегом, часто-часто перебирая кто ногами, кто копытами почесали по звуку.
«Хи-хи-хи», — послышалось уже с другой стороны. Я резко развернулась, Пётка влетел в меня. Бегом на голос.
— Быстрее Пётка, — подгоняла я барашка.
«Хи-хи-хи», — да где же эта тварь прячется? Тут я поняла. Не особо я умнее Пётки. Пока мы гонялись за призрачным голосом, заблудились.
— Что, Пётка, ты на меня так смотришь? С кем не бывает, — оправдывалась я. — Потеряла я, видимо, хватку былую.
Лес совсем скрыл над нами небо. Сыро, холодно, комары летают. Я выпустила из рук огненных бабочек, чтобы спастись от насекомых, что лезли, куда заблагорассудится: в уши, в глаза, в рот.
— Бе-е-е-е, — во всю глотку заголосил барашек.
— Ау-у-у-у, — повторила я за Пёткой.
— Хи-хи-хи, — уловила я над самым ухом и резко обернулась. Никого.
— Нельзя стоять. Пошли, — я похлопала барана по макушке. Он нервно оглядывался по