сторонам. Я хоть и волшебница, но страшно.
Вроде холодно, а в сон клонит. Иду из последних сил. Пётка, вижу, тоже спотыкается. Теплая и мягкая дымка, внезапно нагрянувшая, нежно укутывала нас в свое покрывало. Бабочки стухли. Хоть вина и не пила, но опьянела.
— Сюда, — тяжелый шепот звал к себе. — Сюда.
И мы пошли к нему. Там, кажется, хорошо. Пётка безмолвно со мной согласился. В глубине души я все прекрасно понимала, но не идти на этот голос не могла. Я против воли, но по собственному желанию шла туда. К сладкому и вязкому, как смола, шепоту.
— Какой жирненький, — довольно молвил старушачий голос. Не совсем согласна. Сложно сказать, что Пётка стройный, но сала у него не много. — Прочь, ведьма костлявая!
Это уже предназначалось мне. Спасибо старухе. Слово «ведьма» всколыхнуло во мне порцию воспоминаний и выдернуло из дурмана.
В академии на практических занятиях по гипнозу нам велели придумать семь слов с помощью которых нас можно вывести из транса. Любого. Некий оберег. Одно слово — постоянное, для гипнотизеров, действующих по нашему желанию. Остальные — ключевые. Для нежеланного гипноза. «Ведьма» — одно из моих слов.
Сонливость и вялость после фразы старухи спала мгновенно. Недолго думая, я закрутила обезвреживающее заклинание, за долю секунды продумала алгоритм, прошептала и выпустила шматок магии прямо в старушенцию.
Бабка закрякала, повалилась на землю. И давай перстнями воротить, что-то тоже там бубнит. А у меня энергия еще есть. Я — раз! И поставила вокруг нас с Пёткой щит. Очень много скушал он у меня из магического резерва. Потому как сильный и неощутимый магически. А она на нас как раз в это время напустила новые галлюцинации. Но не пробиться им теперь.
Я быстро думала. Бабка, галлюцинации и зелья. Основная магия целителей. А еще только чернокнижники клятвы дают! Не честно! Указательным пальцем кручу магические веревки, опутываю старуху лесную, она аж села на землю, все до последней капли ведь на нас выплеснула.
— А ну, говори, кто ты какая, — приказываю. Она сидит, шатаясь из стороны в сторону, окутанная моим волшебством. Честно говоря, черпнула я из Пётки немножко магии, у него-то бездонный кувшин, а я могу и сознание потерять.
Старуха нос воротит. Не спешит признать поражение.
— Я не буду тебя убивать, — говорю. — Мне незачем. Пацана чем напоила?
— Врешь ты все, ведьма подлючая!
— Ты ж моего друга в барана превратила, а я — плохая!
— С голоду мне помирать прикажешь?
— Но не людей же есть!
— Ты кто такая? — спрашивает старуха. — Откуда взялась в этом измерении?
— Так ты знаешь об измерениях? Из какого ты? — я решила поддержать беседу, вдруг проболтается. — Из первого, вроде бы.
Старуха истерически посмеялась.
— Ну и зачем ты здесь?
— Не помню, — честно ответила.
— Вспомнишь скоро, и года не пройдет. Только радоваться будет нечему.
— Почему же?
— Я тоже оттуда. Родом с Фертилии. Из академии отправили? Так вот и я тоже там училась. Обратно не вернешься. Либо ты — бестолочь — сама сюда решила сбежать, либо отправили тебя в изгнание.
Каждая мышца моя напряглась. Почему-то показалось мне, что второй вариант более правдоподобный. Но, даже если не изгнали, то что такого ужасного произошло в моей жизни, что я обрекла себя на этот мир, из которого не смогу вернуться? Но я не дала себя сбить с толку в третий раз и говорю:
— Плевать я хотела. Барана мне расколдуй.
— Тебе надо, ты и расколдовывай, — обиделась на меня старая.
— Чего в лужу намешала?
— Не помню уже, в домике по книге варево делала.
Я вздохнула, крутит опять нами. Обмануть пытается. Но делать-то нечего. Нужно Пётку обратно в человека превратить.
— Веди, — говорю.
Пришли мы к завалившемуся на бок домику, крыша совсем съехала, ставни подкосились и потрескались. Не сладко живется ей.
— Зачем ты здесь живешь? Вроде как, целительским мастерством обладаешь. Нужное ремесло.
— Не понравилась я местным, вот и согнали меня с деревни. Ведьмов-то никто не любит.
— Видно по заслугам. А из академии за что?
— За красоту, — бабка скривила свой только на половину зубастый рот.
— Фу, — не сдержалась я, почуяв зловонное дыхание.
Даже если меня выгнали, не допущу, чтобы моя красота превратилась в это.
— Давай книгу показывай.
— Вота.
Старушня придвинула мне потрепанную книжищу с названием: «Если хочешь быть счастливым». Мда, ей, похоже, рукописи не помогли.
— Изволишь, чтобы я тебя пытала? Говори все сразу, быстро! Я ведьма могущественная, энергии у меня через край, — пригрозила я ей. Но надеялась на Пётку.
— Семьсят втора страница. Глава «Как отучить детей плескаться в лужах».
Ничего себе! Целая глава этому посвящена. Неужели это важно для счастья? Мои вот родители вполне довольными выглядели в воспоминаниях. Конечно, мы плескались с Анькой в лужах. Но этим горе в семью не приносили.
Так, что тут у нас?
«Коли дитя в лужах плещется, грязное домой приходит, заразу тащит, есть заклятье превращенческое. Один раз напьется из лужи, вовек туда не полезет. Посыптье любимое место ребенка сахаром, волчьей ягодой и бурьяном. Прошепчите над лужею: «Вода — замОк, моя трава, беги — туда, забудь слова, оставь приличья, смени обличье». Потом в лужу положите останки животины, чей облик должно принять дитя. Сутки ни за что его не возвращайте в истинную ипостась, покуда в ум его не поступит мысль верная».
Я прочла все вслух.
— Понял, Пётка? Будешь еще в лужах пить, негодник маленький?
— Бе, — обиделся барашек.
— Как заколдовать мы поняли, как теперь вернуть обратно?
— Чти дальше, — заверила бабка.
— «По стечению суток реши, кто тебе важнее, дитя иль облик его нынешний. Коли отрок, то дай ему дурман-травы, окропленной живой водой, с добавлением пчелиного жала, тертого панциря и крыла кокцинеллиды».
— Бе, — жалобно заблеял Пётка.
— Это ж какие родители пойдут на такие затраты? — разозлилась я. — Выкладывай, что есть!
