В и з г о м о р д (слегка обескураженный, делает вторую попытку — бьет Вахазара кулаком по голове). Эй, будешь ты мне отвечать, чурбан ты этакий! Мельница должна вертеться. Нет у меня времени на твои фанаберии!!!
В а х а з а р (словно пробудившись ото сна). Что-что?
В и з г о м о р д (в отчаянии). То, что мельница должна сегодня же работать!! Давай подписывай, зараза, и обмоем это дело.
Напряжение в толпе нарастает.
В а х а з а р (безумно). Гм... это забавно!
В и з г о м о р д (в полном неистовстве). Подписывай, сучий потрох, и пей!!!!
В а х а з а р. Ну и что тебе за прок в этом?
В и з г о м о р д (остолбенев). Ни-ничего: то, что мельница завертится, когда ты подпишешь. (С внезапной яростью.) Брось комедию ломать, ты, кишка заворотная, а то как врежу — пикнуть не успеешь!!!!
В а х а з а р (берет бумагу). Я придерживаюсь совершенно иного мнения, но подписать могу. (Подписывает бумагу чернильным карандашом и отдает Визгоморду.) А вина с вами пить не стану, Николай, Идите-ка поскорей на мельницу. (Пожимает ему руку.)
Визгоморд выходит, схватившись за голову.
Р ы п м а н (на фоне шепота, начавшегося после того, как напряжение стало спадать.) Ваша Единственность, больше ни единого прошения, иначе вы погибли. Разрешаю Вашей Единственности заняться еще только одним делом — вот этой госпожи. Ее дочь хочет стать придворной дамой нового типа. (Скаброзе.) Подойдите поближе. Остальные могут покинуть помещение.
Люди, ропща, медленно разбредаются, толкаясь в дверях. Остаются только Донна Скаброза со Свинтусей, Донна Любрика с Симпомпончиком и Лидия Бухнаревская.
С к а б р о з а (подходит ближе). Ты не узнаёшь меня, дядюшка Мачей?
В а х а з а р (неуверенно). Нет.
С к а б р о з а. Разве ты не помнишь, как был председателем у синдикалистов? Это же я, Дзиня, дочь барона Вешшеньи, который погиб, спасая тебе жизнь. В награду за это я два года была у тебя на воспитании. Ведь ты — Мачей де Корбова.
В а х а з а р. Может, я и был им когда-то, и, может быть, все это правда, но никакого отношения к делу не имеет. Я вычеркнул прошлое из своей жизни. Дальше что?
Р ы п м а н. Да, сударыня, Его Единственности, при его состоянии здоровья, противопоказаны любые воспоминания.
С к а б р о з а. Хорошо. Дело в том, что моя дочь вбила себе в голову, будто должна непременно стать придворной дамой Вашей Единственности. Иди сюда, Свинтуся. Поздоровайся с дедулей.
В а х а з а р (Свинтусе). Подойди, детка. Я очень рад, что ты так благоразумна.
С в и н т у с я. Дедуля, только я не хочу ждать, как все, и даже как мама. Я хочу всё сразу.
В а х а з а р. И ты получишь все сразу, дитя мое. (Скаброзе.) Прелестный ангелочек. Я сделаю для нее все, что смогу. Из придворных дам я воспитываю идеальных механических матерей. (Угощает Свинтусю конфетами, извлеченными из кармана шаровар.) Вот тебе конфетки, золотко мое. (Берет ее за подбородок.) Какие умные у тебя глазки, моя птичка.
Р ы п м а н (обеспокоенно). Ваша Единственность, может быть, Вашей Единственности дурно? Может, вам содовой воды налить?
В а х а з а р. Ты думаешь, господин Рыпман, я свихнулся от переутомления? Напротив, я себя отлично чувствую. Впрочем, дай воды, если хочешь.
Рыпман подходит к столику с сифоном и наливает воду.
В а х а з а р (Скаброзе). А как же вы — согласны на раздельное проживание? Как раз сегодня мы разработали окончательный проект воспитания девочек. Замечательная штука. Но только всяческие мамы — вон на все четыре стороны.
Рыпман приносит содовую воду. Вахазар пьет.
С к а б р о з а. А может, и я тоже, Ваша Единственность? Вдруг и для меня найдется какое-нибудь местечко... Может, вы сделаете одно-единственное исключение, Ваша Единственность?
В а х а з а р (отдавая стакан Рыпману). Нет, сударыня, я не выношу обычных женщин в своем ближайшем окружении и вообще стремлюсь к тому, чтобы механизировать их полностью. Женский пол я подразделяю на так называемых «истинных женщин» — их я механизирую немилосердно — и на бабетонов, которых я преобразую в мужчин путем пересадки соответствующих желез. Господин Рыпман! Не так ли?
Р ы п м а н. Так точно, Ваша Единственность. (Скаброзе.) Мы получили потрясающие результаты.
С к а б р о з а. Но, Ваша Единственность, я хотела бы остаться собой... Сама,собой, только чтоб было хоть чуточку получше...
В а х а з а р. Ни слова больше. В тебе есть что-то от бабетона. Слишком умные у тебя глазенки! Ха-ха. (Смеется.)
Л ю б р и к а (подходит к ним). Умоляю вас, Ваша Единственность: это моя подруга...
В а х а з а р. Что? И ты здесь? Ты меня уже целый год изводишь своей безответной Любовью!
Любрика закрывает лицо руками.
Стыдитесь, сударыня — вы не пригодны для механизации. Хорошо, что я об этом вспомнил. (Рыпману.) Умная баба. Из нее вышел бы отличный чиновник Центральной Комиссии по делам Вторичных Сект. А? Господин Рыпман?
Р ы п м а н. Так точно. Ваша Единственность. Это не механическая мать — не тот случай.
В а х а з а р. Итак, господин Рыпман, обеих дам направить на Ревизионную Комиссию. À propos[21]: все старые бабы в Четвертом рабочем округе должны быть к завтрашнему дню расстреляны — до девяти утра. Bon[22]!
Л ю б р и к а. Дюбал Вахазар, берегись проклятья рода человеческого! Ты за это поплатишься. Ты создашь общество, в котором самки будут пожирать своих мужей, как у некоторых видов насекомых. Вы превратитесь в трутней, которых мы будем уничтожать, когда в них отпадет надобность[23].
В а х а з а р. Ха! Ха! Ха! (Рыпману.) Господин Рыпман, как очаровательно она изъясняется, что за интеллект. Мы из нее сделаем великолепного чиновника.
Л ю б р и к а (падает на колени). Умоляю тебя, Дюбал Вахазар! Хотя бы к нам — будь милосерден.
С к а б р о з а. А моя Свинтуся! Кем она станет? Что ты хочешь из нее сделать?
В а х а з а р. Это определит Комиссия Сверхъестественного Отбора после двухнедельного курса предварительного воспитания. Моя система — «inébranlable»[24] . Я транспонирую собственные страдания на вселенские ценности. Я — первый среди мучеников моего шестимерного континуума. Никто не имеет права страдать меньше, чем я. А кроме того я совершенно одинок.
С в и н т у с я. Не лги, дедуля. Ты не один. Кто-то стоит у тебя за спиной и шепчет на ухо непонятные вещи.
В а х а з а р (смущенно). Сказки. Ты наслушалась городских сплетен, деточка моя.
С к а б р о з а (падает перед ним на колени). Ваша Единственность! Прошу вас, поверьте ей. Она ясновидящая. Вокруг нее вечно вихрь астральных тел каких-то неведомых существ.
В а х а з а р. Вздор. Не морочьте мне голову.
С в и н т у с я (загадочно). Это не вздор, дедушка. Я чувствую, что этот кто-то очень близко.
В а х а з а р (глядя на часы). Скоро четыре. Мне пора идти...
С в и н т у с я. Нет, не сбежишь. Стой на месте и смотри мне в глаза. Я вижу дно. А на дне кишат жуткие красные черви с черными головами. Я вижу, что́ стоит за тобой. Зачем ты мучаешь себя, дедуля, перестань.
В а х а з а р. Мой флюид не действует. Господин Рыпман, мне дурно...
Рыпман поддерживает его.
С к а б р о з а. Ваша Единственность! Эта минута — единственная. Еще есть время повернуть назад. Послушайся нас и мою Свинтусю!
Р ы п м а н (щупая Вахазару пульс). Ваша Единственность — спать, спать немедленно. Пульса нет. (Женщинам.) Это так называемый внутренний наркоз. Он отравляет себя гормонами какой-то неисследованной железы. Я всегда говорил, что железы — будущее медицины.
С в и н т у с я. Дедуля, теперь ты там же, где и я. Ты видишь то же, что и я. Подумай еще немного, и ты поймешь всё.
В а х а з а р. Свинтуся, не говори так. Какой-то пугающий мир нежной, тихой красоты открывается предо мной. (Голос его слабеет.) Господин Рыпман, воды...
Рыпман бросается за водой. Вахазар шатается.
Ничего. Это железы. (Расстегивает воротник френча.)
С в и н т у с я. Это не железы. Он ходит вокруг и искушает тебя. Это не дьявол. Ты сам обвился вокруг себя. Теперь ты видишь зеленый луг и собачью будку. Каждый вечер я вижу это, а потом засыпаю.
Вахазар, как загипнотизированный, не отрывает от нее взгляда. Донны стоят на коленях с двух сторон.
Л ю б р и к а. Дюбал Вахазар, прислушайся к голосу своего истинного «Я».
С к а б р о з а. Во имя той самой высокой идеи, которую ты так любишь, не превращай нас в автоматы.
