— Теперь ты меня слушаешь? — тихо спросил Карузо.
Тоби кивнул, превозмогая боль.
— Это хорошо, — сказал Карузо. Он обратился к одному их мужчин. — Расстегни ему ширинку.
Тот нагнулся и расстегнул молнию у Тоби на брюках. Взял монтировку, поддел ею пенис Тоби и ловко вытянул его наружу.
Карузо постоял с минуту, рассматривая этот предмет.
— Ты счастливчик, Тоби. Такой штуке можно позавидовать.
Тоби охватил ужас, подобного которому он никогда раньше не испытывал.
— О Боже… пожалуйста… не надо… не делайте этого со мной, — прохрипел он.
— Я ничего тебе не сделаю, — заверил его Карузо. — Пока ты хорошо относишься к Милли, ты — мой друг. Если она мне когда-нибудь пожалуется, что ты чем-то обидел ее… ну хоть чем-нибудь… ты меня понимаешь?
Он ткнул его сломанную руку носком ботинка, и Тоби громко вскрикнул.
— Рад, что мы понимаем друг друга, — расплылся в улыбке Карузо. — Свадьба будет в час дня.
Голос Карузо то появлялся, то исчезал по мере того, как Тоби погружался в беспамятство. Но он знал, что должен держаться.
— Я не могу, — простонал он. — Моя рука…
— Об этом не беспокойся, — сказал Эл Карузо. — Доктор уже поднимается сюда, он позаботится о тебе. Вправит тебе руку и даст проглотить чего-нибудь, чтобы ты не чувствовал боли. Завтра ребятки придут за тобой. Ты будешь готов, правда?
Тоби лежал, терзаемый кошмарной болью и глядя снизу в улыбающуюся физиономию Санта-Клауса, не в силах поверить, что все это происходит с ним на яву. Он увидел, что ботинок Карузо опять приближается к его руке.
— Д-да, — простонал Тоби. — Я буду готов…
И потерял сознание.
11
Торжественная церемония бракосочетания состоялась в бальном зале отеля «Марокко». Казалось, будто половина Лас-Вегаса была там. Эстрадные артисты, владельцы всех отелей, девушки из кордебалета, а в центре всего этого сборища находился Эл Карузо. Его окружало с десяток друзей — молчаливых, консервативно одетых мужчин, многие из которых ничего не пили. Зал утопал в роскошных композициях из цветов, между гостями расхаживали музыканты, был устроен гигантский буфет с разнообразной снедью, а из двух фонтанов струилось шампанское. Эл Карузо позаботился обо всем.
Все сочувствовали жениху, рука которого была в гипсовой повязке из-за несчастного падения с лестницы. И все говорили о том, какую чудесную пару составляют жених и невеста и какая замечательная у них свадьба.
Тоби был настолько одурманен болеутоляющим, которым накачал его врач, что на протяжении всей церемонии почти не отдавал себе отчета в происходящем. Затем, по мере того как действие лекарства начало ослабевать и боль стала возвращаться, на него вновь накатывали отчаяние и ненависть. Ему хотелось закричать так, чтобы все присутствующие услышали, какому чудовищному унижению его подвергли.
Тоби повернулся и посмотрел на свою невесту. Теперь он припомнил Милли. Это была хорошенькая девушка лет двадцати с небольшим, с волосами цвета светлого меда и неплохой фигурой. Тоби вспомнил, что она громче всех смеялась его анекдотам и всюду ходила за ним. Он припомнил и еще кое-что. Она была одной их тех немногих девушек, которые отказывались ложиться с ним в постель, что только еще сильнее разжигало аппетит Тоби. Он все, все теперь припоминал.
— Я без ума от тебя, — уверял ее он. — Неужели я тебе не нравлюсь?
— Конечно, нравишься, — ответила Милли. — Но у меня есть приятель.
Почему он не выслушал ее! Вместо этого он уговорил ее подняться к нему в комнату, чтобы чего-нибудь выпить, а потом стал рассказывать всякие смешные истории. Милли так хохотала, что почти не замечала, чем занимается Тоби, пока не оказалась раздетой и лежащей в постели.
— Прошу тебя, Тоби, не надо, — умоляла она. — Мой приятель рассердится.
— Забудь о нем. Я позабочусь об этом подонке позже, — отвечал Тоби. — А теперь я позабочусь о тебе.
Они провели бурную ночь любви. Утром, когда Тоби проснулся, Милли лежала рядом с ним и плакала. Пребывая в благодушном настроении, Тоби обнял ее и спросил:
— Эй, малышка, в чем дело? Тебе не понравилось?
— Ты сам знаешь, что понравилось. Но…
— Ну, перестань, — сказал Тоби. — Я люблю тебя.
Она привстала на локтях, заглянула ему в глаза и спросила:
— Правда, Тоби? Я хочу сказать, по-настоящему?
— Ну да, черт возьми!
С ней все будет в порядке. Для этого требуется лишь то, чем он и собирается с ней заняться сейчас же. Оказалось, что лучшего способа поднять настроение нельзя было и придумать.
Она смотрела, как он возвращается после душа, вытирая полотенцем все еще мокрые волосы и мурлыкая отрывки своей коронной песни. Переполненная счастьем, она улыбнулась и сказала:
— Мне кажется, я полюбила тебя с самого первого взгляда, Тоби.
— Ну, это замечательно. Давай заказывать завтрак.
Этим все и кончилось… Вплоть до настоящего момента. Из-за глупой девчонки, с которой он и переспал-то всего один раз, вся жизнь покатилась под откос.
Теперь Тоби стоял и смотрел, как Милли идет к нему в своем длинном белом подвенечном платье, как улыбается ему, и проклинал себя, и свой член, и день, в который он родился.
В лимузине человек, сидевший на переднем сиденье, тихонько засмеялся и сказал восхищенно:
— Да, надо отдать вам должное, босс. Этот несчастный ублюдок даже не успел понять, что по нему проехало.
Карузо ласково улыбнулся. Все вышло очень хорошо. С того самого момента, как его жена, имевшая нрав мегеры, узнала о его связи с Милли, Карузо понял, что ему придется найти способ избавиться от блондиночки из кордебалета.
— Напомни мне проследить, чтобы он хорошо обращался с Милли, — тихо проговорил Карузо.
Тоби и Милли поселились в небольшом доме в Бенедикт-Каньон. Поначалу Тоби часами строил планы о том, как ему вырваться их брачного ярма. Он сделает жизнь Милли такой невыносимой, что она сама запросит развода. Или подсунет ей другого парня и потом потребует развода. Или он просто уйдет от нее, и пусть Карузо попробует что-нибудь ему сделать. Но он отказался от этой мысли после разговора с Диком Лэндри, своим режиссером.
Они сидели за ленчем в отеле «Бель Эйр» несколько недель спустя после свадьбы, и Лэндри спросил:
— Ты действительно хорошо знаешь Эла Карузо?
Тоби посмотрел на него.
— А что?
— Никогда с ним не связывайся, Тоби. Это убийца. Я расскажу тебе то, что совершенно точно знаю сам. Младший брат Карузо женился на девятнадцатилетней девочке, только что выпущенной из монастыря. Спустя год он застал свою жену в постели с каким-то парнем. И сказал об этом Элу.
Тоби слушал, не сводя с Лэндри глаз.
— И что случилось?
— Бандиты Карузо взяли секач для мяса и отрубили парню член. Потом окунули его в бензин и подожгли, а парень смотрел. После этого… ушли, оставив его истекать кровью.
Тоби вспомнил, как Карузо сказал: «Расстегните ему ширинку», как жесткие руки возились с его молнией, и его прошиб холодный пот. Внезапно его замутило. Теперь он знал с ужасающей уверенностью, что выхода у него нет.
Жозефина нашла выход, когда ей было десять лет. Это была дверь в иной мир, где она могла спрятаться от наказаний и постоянных угроз «Адским Огнем» и «Вечным Проклятием», которыми осыпала ее мать. Это был мир, полный волшебства и красоты. Она часами сидела в темном зале кинотеатра и рассматривала чудесных людей на экране. Все они жили в прекрасных домах и носили красивую одежду, и все они были так счастливы. И Жозефина думала: «Когда-нибудь я уеду в Голливуд и буду жить, как они». Она надеялась, что мать поймет, почему она так решила.
Ее мать считала, что кино — это выдумка дьявола, так что Жозефине приходилось убегать в кинотеатр потихоньку, на деньги, которые она зарабатывала, присматривая за детьми. Сегодняшняя картина была о любви, и, когда она началась, Жозефина подалась вперед в радостном ожидании. Сначала пошли титры. Жозефина прочла: «Фильм Сэма Уинтерса».
12
Бывали дни, когда Сэму Уинтерсу казалось, что он руководит сумасшедшим домом, а не киностудией, и что все пациенты сговорились прикончить его. Сегодня выдался как раз один из таких дней, потому что неприятностей было хоть отбавляй. Накануне ночью на студии случился еще один пожар, уже четвертый; спонсор сериала «Мой слуга Пятница», оскорбленный исполнителем главной роли, требовал отменить его показ; Берт Файрстоун, молодой гений режиссуры, остановил производство на середине картины, стоившей пять миллионов долларов, а Тесси Бранд демонстративно отказалась участвовать в фильме, съемки которого должны были начаться через несколько дней.
