Тоби выступал в Тэгу, в Пусане и Чонджу, находя для себя утешение в смехе солдат. Милли отошла куда-то на задний план его сознания.
Когда Рождество закончилось, вместо того, чтобы вернуться, Тоби поехал на Гуам. Там он всем очень понравился. Затем съездил в Токио, где развлекал раненых в военном госпитале. Но в конце концов пришла пора возвращаться домой.
Когда Тоби вернулся из десятинедельного турне по Среднему Западу, Милли встречала его в аэропорту. Первыми ее словами были: «Дорогой, у меня будет ребенок!»
Он ошеломленно уставился на нее. Она же приняла его растерянность за выражение восторга.
— Вот здорово, правда? — воскликнула она. — Теперь, когда ты будешь в отъезде, мне с малышом не будет тоскливо. Я надеюсь, что родится мальчик, и тогда ты сможешь брать его с собой на бейсбол, и…
Тоби не слышал остальных ее глупостей. Слова Милли доходили до него как бы издалека. Где-то в глубине своего сознания Тоби верил и надеялся, что когда-нибудь для него найдется какой-то выход. Они были женаты два года, а ему казалось, что целую вечность. И теперь — вот это. Милли никогда его не отпустит.
Никогда.
Ребенок должен был родиться к Рождеству. Тоби договорился поехать на Гуам с эстрадной группой, но не знал, отнесется ли Эл Карузо с одобрением к его отсутствию во время родов Милли. Был лишь один способ узнать это. Тоби позвонил в Лас-Вегас.
Знакомый жизнерадостный голос Карузо сразу же зазвучал в трубке:
— Привет, сынок. Рад тебя слышать!
— И я рад слышать тебя, Эл.
— Узнал, что ты собираешься стать отцом. Ты, должно быть, очень волнуешься.
— Это не то слово, — правдиво сказал Тоби. Он позволил своему голосу зазвучать озабоченно. — Я потому и звоню тебе, Эл. Ребенок должен появиться на свет примерно на Рождество, и…
Теперь надо быть очень осторожным в словах.
— Я не знаю, что делать. Хотелось бы быть здесь, рядом с Милли, когда родится ребенок, но меня попросили еще раз съездить в Корею и на Гуам, чтобы выступить перед войсками.
Возникла долгая пауза.
— Да, трудное положение.
— Мне не хочется подводить наших парней, но и оставлять Милли в трудную минуту тоже не хочется.
— Да.
Опять было молчание в трубке. И вдруг Карузо сказал:
— Знаешь, что я думаю, сынок? Мы все — добрые американцы, так?
Тоби почувствовал, как его тело вдруг расслабилось.
— Верно. Но я бы не хотел…
— С Милли будет все в порядке, — успокоил его Карузо. — Женщины рожают детей чертовски давно. Поезжай в Корею.
Шесть недель спустя, в канун Рождества, когда Тоби под гром аплодисментов уходил со сцены в расположении армейской части в Пусане, ему принесли телеграмму, уведомлявшую его о том, что Милли умерла, родив мертвого мальчика.
Тоби был свободен.
14
14 августа 1952 года Жозефине Чински исполнилось тринадцать лет. Она была приглашена к Мэри Лу Кенион, которая родилась в тот же день. Мать Жозефины запретила ей идти туда. «Это нечестивые люди, — говорила ей миссис Чински. — Сидела бы лучше дома да читала Библию».
Но Жозефина не собиралась сидеть дома. Ее друзья не были нечестивыми людьми. Ей было жаль, что она никак не могла убедить в этом мать. Как только она ушла, Жозефина взяла пять долларов, которые она заработала, оставаясь присматривать за детьми, и отправилась в центр города, где купила себе красивый белый купальный костюм. Потом она поехала к Мэри Лу. У нее было такое чувство, что день предстоит чудесный.
Мэри Лу Кенион жила в самом красивом из всех особняков «нефтяных людей». Ее дом был полон старинных вещей, бесценных гобеленов и прекрасных картин. Вокруг располагались гостевые коттеджи, конюшни, теннисный корт, посадочная полоса и два плавательных бассейна: один огромный — для самих Кенионов и их гостей, и еще один поменьше, расположенный за домом, — для обслуживающего персонала.
У Мэри Лу был старший брат Дэвид, которого Жозефина видела мельком от случая к случаю. Он казался ей и самым красивым парнем из всех, кого когда-либо она встречала: огромного роста, с широкими плечами футболиста и насмешливыми серыми глазами. Стопроцентный американский полузащитник. Дэвид получал стипендию Родса. У Мэри Лу была еще и старшая сестра, которую звали Бет, но она умерла, когда Жозефина была совсем маленькой.
Во время праздника девочка все время оглядывалась в надежде увидеть Дэвида, но его нигде не было. Им случалось встречаться раньше, Дэвид заговаривал с ней несколько раз, но она всегда лишь краснела и не могла выдавить из себя ни слова.
Праздник удался на славу. Всего было четырнадцать мальчиков и девочек. Они съели прекрасный ленч, состоявший из говядины на вертеле, цыплят, картофельного салата с красным стручковым перцем и лимонада, который подавали им на террасе дворецкие в ливреях и горничные. Потом Мэри Лу и Жозефина развернули свои подарки, а все остальные стояли вокруг и обсуждали их.
Мэри Лу предложила:
— Пошли купаться!
Все бросились к кабинкам для переодевания. Надевая свой новый купальный костюм, Жозефина думала, что никогда еще не чувствовала себя такой счастливой. День прошел замечательно, и провела она его в кругу друзей. Она была одной из них и делила с ними ту красоту, которая их везде окружала. В этом нет никакого греха. Как бы ей хотелось остановить время и заморозить этот день, чтобы он никогда не кончился!
Жозефина вышла на яркий солнечный свет. Идя к бассейну, она заметила, что все наблюдают за ней — девочки с явной завистью, а мальчики — застенчиво и исподтишка. За последние несколько месяцев тело Жозефины оформилось с потрясающей быстротой. У нее были крепкие, полные груди, натягивавшие материал купальника, и округлые, почти женские, бедра. Жозефина нырнула в бассейн и присоединилась к друзьям.
— Давайте играть в Марко Поло, — крикнул кто-то.
Жозефина любила эту игру. Ей нравилось двигаться в теплой воде с крепко зажмуренными глазами. Она должна крикнуть: «Марко!», а другие ответить: «Поло!». Жозефина нырнет на звук их голосов, пока они не разбежались, и постарается осалить кого-нибудь, и тогда водит осаленный.
Игра началась. Водить досталось Сисси Топпинг. Она погналась за мальчиком, который ей нравился, по имени Боб Джексон, но не смогла его догнать и осалила Жозефину. Жозефина крепко зажмурила глаза и прислушалась — не выдаст ли кто-нибудь себя плеском воды.
— Марко! — крикнула она.
В ответ раздался хор голосов: «Поло!» Она попыталась схватить кого-нибудь вслепую, но схватила только воздух. Для Жозефины это не имело значения, что все дети более ловкие, чем она, — ей хотелось, чтобы игра продолжалась без конца и чтобы вечно длился этот день.
Она остановилась, стараясь услышать всплеск, хихиканье или шепот. Потом двинулась дальше — глаза закрыты, руки вытянуты, — коснулась лестницы. Поднялась на одну ступеньку, чтобы приглушить звук от своих собственных движений.
— Марко! — крикнула она.
На этот раз ответа не было. Она постояла молча и повторила:
— Марко!
Молчание. Ей показалось, что она осталась одна в каком-то теплом, влажном и безлюдном мире. Они сговорились подшутить над ней. Решили, что никто не будет отвечать ей. Жозефина улыбнулась и открыла глаза.
Она стояла одна на ступенях бассейна. Что-то заставило ее посмотреть вниз. Ее белый купальный костюм снизу был окрашен красным, и тоненькая струйка крови стекала между ног. Все дети стояли по краям бассейна и изумленно смотрели на нее. Жозефина в ужасе посмотрела на них снизу вверх.
— Я…
Она замолчала, не зная, что сказать. Потом быстро сошла по ступенькам в воду, чтобы скрыть свой позор.
— Мы так не делаем в плавательном бассейне! — сказала Мэри Лу.
— А поляки делают, — хихикнул кто-то.
— Эй, побежали в душ.
— Ага. А то как-то неприятно.
— Кто захочет в этом купаться?
Жозефина опять зажмурила глаза и слушала, как все они пошли к павильону, оставив ее одну. Она стояла, не открывая крепко зажмуренных глаз и сдвинув ноги, чтобы попытаться остановить это постыдное истечение. Раньше у нее не было месячных. Все случилось абсолютно неожиданно. Вот сейчас, через минуту, они все вернутся и скажут ей, что просто пошутили, что они ее друзья как прежде, что радость не кончится никогда. Они придут и объяснят, что это просто игра. Может быть, они уже вернулись, чтобы продолжить игру. Не открывая зажмуренных глаз, она прошептала: «Марко», — и отзвук замер в послеполуденном воздухе. Девочка совершенно не представляла себе, сколько времени уже простояла вот так в воде, с закрытыми глазами.
«Мы так не делаем в плавательном бассейне».
«А поляки делают»…
У нее дико разболелась голова. Она почувствовала тошноту и внезапные спазмы в желудке. Но Жозефина знала, что должна стоять здесь с крепко зажмуренными глазами. Пока они не вернутся и не скажут ей, что это была шутка.
