– Я не желаю, чтобы в ожившем трупе Триса разгуливал бездушный андроид! – отрезала она, только потом осознав, как это прозвучало. – Я хочу сказать – с вами и с другими такими же, как вы, все по-другому. Ну, то есть, я ведь не знаю вас. Я не знала вас до того, как вы стали цимолем, у меня нет к вам личной привязанности.
– Полагаю, – вмешался Дарквист, – что проблема действительно непростая. Я нахожу эту ситуацию неприятной, но в данном случае вынужден быть совершенно прагматичным. Если мы скажем «да», то получим близкую копию Триса Ланкура. Если мы скажем «нет», он умрет совсем.
– В общем, вы правы, – подтвердила врач. – Должна добавить также, рискуя показаться бесчувственной, что в этом случае вы лишитесь страховых выплат по смерти, поскольку вам был предложен вариант с цимолем.
– Плевать мне на деньги! – отрезала Модра. – Черт побери, это я во всем виновата! Это я убила его! Неужели недостаточно? Неужели мне недостаточно этого груза, с которым я буду жить всю жизнь? Я что, должна буду еще и работать с живым напоминанием о том, что сделала?
– Очаровательно, – заметил Дарквист скорее себе самому, чем кому-то еще. – Вот это поворот! Трис – где бы ни был сейчас его дух, если у людей он есть – нашел бы это страшно забавным. Если беспристрастно посмотреть на то, что он сделал, то выходит, что он изменил первоначальную позицию в точности до противоположной, поставив тебя в такое же положение, в которое ты вначале поставила его. Теперь не он будет вынужден жить и работать на корабле рядом с тобой – постоянным напоминанием о том, чего он никогда не сможет получить, – теперь это будешь ты.
– Я… я не думаю, что мне это будет легче, чем было бы ему! – ответила она.
– Тогда тебе остается только выйти из команды, как ты предлагала ему. Только, в отличие от него, у тебя есть альтернативный источник дохода. Нам все равно нужно будет искать замену бедному Хаме; найти опытного эмпата будет не намного труднее. Выбирай – ты можешь либо уйти, либо продолжать работать вместе с ним.
– Но я могу и оставить его мертвым!
– Удивительно эгоистичный поступок, хотя, боюсь, вполне в духе новой Модры. Подумай – если у нас в команде будет цимоль, это превратит нас из второразрядной команды неудачников в такую команду, которая будет почти – если не полностью – уникальной. Один доступ к банкам данных чего стоит! Наше преимущество над конкурентами будет громадным. Открывающиеся перед нами возможности ошеломляют даже меня. Не говоря уже о том, что у нас будет член команды, который станет хранилищем знаний и данных обо всем на свете – от высококачественного химического анализа вплоть до того, как в случае нужды заштопать дарквиста или ибрума. И, пожалуй, это сможет, хотя и не до конца, исправить то, что ты сделала. По всем коммерческим законам ты просто должна согласиться на это! И по человеческим законам тоже. Команда никогда не бывает лучше, чем ее члены. Если ты останешься одна с полуразрушенным кораблем и захламленным офисом, компания твоего мужа вряд ли станет с тобой возиться. Они просто выгонят тебя. Команда называется командой потому, что ее члены работают вместе и знают друг друга. Именно поэтому я смог найти вас с Трисом в том липком мире. Именно поэтому вы с Трисом смогли найти друг друга и так безукоризненно выполнить свою задачу. Ни один муж, если он хоть чего-то стоит, не позволит тебе отправиться в экспедицию с совершенно новой и зеленой командой. И ни одна корпорация Биржи не допустит этого.
– И к тому же, – вставил Трэннон Коуз, – ты в долгу перед ним.
Она подняла на них взгляд, исполненный боли, словно искала друзей, а обнаружила лишь мучителей.
– Неужели вы действительно хотите, чтобы я ушла?
– Разумеется, нет, – ответил Трэн. – Мы хотим вернуть Триса. И если нельзя получить его самого, то мы хотим иметь наиболее точную его копию.
– Кроме того, здесь есть и практическая сторона, – добавил Дарквист. – Мы занимаемся этой работой не просто из интереса. Если бы можно было отказаться от всех преимуществ, которые принесет нашей команде цимоль, и вернуть старого Триса, я не колеблясь бы сделал это, потому что целостность команды важнее всего, а также потому, что он был моим другом и товарищем. Но мы не можем вернуть старого Триса. Его больше нет, а я жив. Хамы тоже нет, а я жив. Но, в отличие от бедного Хамы, Трис оставил нам наследство, которое мы можем использовать на благо живых. Я не собираюсь отказываться от него из-за того, что тебе, видите ли, неприятно воспользоваться им. Я дополню мудрое замечание Трэна. Ты в долгу еще и перед нами. Или, может быть, ты предпочтешь вернуться обратно к своему доброму муженьку и шикарной квартире, добавив к списку своих жертв еще двух так называемых друзей и старых товарищей?
На это ей нечего было ответить, и несколько минут она молча сидела, не в силах ни о чем думать. В конце концов она взглянула на врача и спросила:
– Сколько в нем будет от настоящего Триса? А сколько будет иллюзией?
Женщина-цимоль и бровью не повела, услышав этот вопрос.
– Думаю, большая его часть сохранится. Характер и локализация раны таковы, что может показаться, э-э, что он… хотел превратиться в цимоля, как ни невероятно это звучит.
– Не так уж невероятно, – заметил Дарквист. – Это была бы своеобразная месть и некоторого рода авантюра с его стороны.
Модра бросила на Дарквиста уничтожающий взгляд, но тут же поняла, что он прав.
– А если точнее – какая часть его настоящей личности вернется?
– Память, привычки и тому подобное – многое из того, что составляло его индивидуальность. То, что восстановить невозможно, и что в любом случае подлежало бы замене, – это центр контроля. Центральный процессор. Но никаких гарантий нет. Он получил травму, и у него было кровотечение, которое необходимо было остановить, для чего потребовалась сложная операция. Что же касается иллюзий – если никто не будет обманут, в чем здесь проблема? Я же не утверждаю, что он будет тем же самым. Не будет. Но он будет очень похожим – во многих отношениях.
– Послушайте, я спала всего четыре часа и сейчас падаю с ног от усталости. Можно мне немного времени, чтобы все это обдумать? Чтобы разложить все по полочкам? – попросила Модра.
– Поддержание жизнедеятельности тела в таких условиях, равно как и хранение памяти – процедура довольно сложная и дорогостоящая, – заметила врач. – Страховая компания хочет узнать ваше решение как можно скорее, чтобы сократить свои затраты; ну и, разумеется, каждый час промедления снижает шансы на успешную операцию. Боюсь, что в данном случае отсутствие решения – тоже решение.
– Не понимаю, почему ты колеблешься, – едко заметил Дарквист. – Ведь тебе предлагают в точности то, чего ты хотела, разве не так?
– Нет, не так! – рявкнула она, но ее гнев был направлен не на Дарквиста. Она была расстроена и растеряна, как будто все, что она считала незыблемым, вдруг в один миг рухнуло. Черт побери, это было нечестно! Она не приставляла дурацкую пушку ни к своей голове, ни к его! Она всегда была совершенно уверена в своих отношениях с другими, доверяясь своему эмпатическому Таланту, а теперь и он тоже подвел ее.
Но разве Дарквист не прав? Разве она в своем эгоизме не была настолько слепа к чувствам и интересам остальных, что, по сути, сама стала причиной всего этого? С ее собственной точки зрения, с практической и будничной точки зрения – разве это не было в точности то, чего она хотела?
Нет! Нет, черт бы их всех побрал! Она любила его. Она действительно его любила. И никогда в этом не сомневалась. Она просто не хотела погубить его, а то, что ей было нужно, несомненно погубило бы его.
Что ж, вряд ли его уже можно было погубить больше, чем сейчас, разве не так?
Ей следовало уволиться – просто уйти и отдать Трису его компанию, и черт бы с ней. Порвать с ними навсегда. Сейчас она понимала это, но это понимание уже не могло изменить ничего. Это решение казалось таким простым, таким идеальным – всего несколько дней и целую вечность назад! Простые вещи всегда кажутся детям трудными, и она все это время вела себя как ребенок.
Но, как когда-то сказал Трис, команда – это яд, который остается в твоей крови навсегда. Все было не так просто – ведь она тоже любила его, совершенно не так, как любила Йолана. И внезапно она поняла причину своей злости на Дарквиста, и на спокойного Трэна тоже.
Она могла уйти еще в самом начале, и ничего не произошло бы. Но уйти сейчас означало бы прибавить к ее непонятливости еще и бессердечие. Это означало бы, что весь этот ужас случился зря.
Но на самом деле, касалось ли это решение Триса вообще? Трис был мертв. Его больше не было. Она не могла это изменить, как бы ей того ни хотелось. Она может раз за разом заново переживать это в памяти, терзаемая сожалениями и многочисленными «если бы», и все равно не сможет ничего с этим поделать.
Сейчас куда более важными были Трэн и Дарквист. С их стороны это было нечто большее, чем эгоистический интерес; она понимала неписаный кодекс, на соблюдении которого они настаивали. В смерти Хамы не был виноват никто: хотя до тех пор им везло, подобный риск всегда присутствовал в этой работе. Но команда или была командой, или не была ей. Для них трагедия с Трисом была непосредственным результатом ее поступков, и это означало, что из-за одного члена команды они потеряли другого. Это решение сводилось не только к ее чувствам и продолжению существования Триса. На самом деле, они пытались сказать ей, что ее чувства и интересы идут вразрез с чувствами и интересами команды. Если она откажется сделать то, чего они от нее хотят, то по сути разрушит команду. Если она сейчас скажет «нет», то больше ни в одном из сотен миров не найдется ни единого существа, которое доверит ей даже сварить кофе, не говоря уже о том, чтобы принимать решения, касающиеся их жизни. Если она скажет «нет», то перестанет быть членом команды; и на каждом углу будут трепать ее имя и пересказывать ее историю, так что ни один космолетчик никогда больше не станет с ней разговаривать. Ошибку, даже такую, они поймут, но нарушение командного кодекса – грех непростительный.
