– Ещё увидимся.
– Ты не записал мой номер! – окликнула его она, когда он отпирал дверь.
– А надо? – пожал плечами парень и вышел в коридор. Имя случайной любовницы он даже не запомнил.
Выглянув в окно, Алексей увидел быстро удаляющуюся дружную парочку. Волосы Алины колыхались на ветру, стройные ножки выглядывали из-под довольно целомудренного платья, и всё в её образе было такое лёгкое, светлое и чистое, что Алексею с новой силой захотелось забрать эту красотку себе. Оставалось только обойти её защитника. Впрочем, у лучшего по всем показателям студента университета опыта в подобных делах было не занимать. Если что, можно ведь пойти и на крайние меры. Не впервой.
Ни о чём не подозревая, лучшие друзья добрались до метро. До часа пик ещё было немного времени, однако студенты заполнили все вагоны, и Пашка вдруг осознал, что подобная теснота ему даже нравится, ведь он мог беспрепятственно, и что куда важнее, без подозрений обнимать Алину. Девушка нисколько не была против – рядом с Пашкой она чувствовала себя в полной безопасности. Только какое-то странное чувство поселилось в её груди. Маленькое, но такое тёплое.
Глава 24
Бонифаций встречал Пашку у входной двери, чего не случалось уже несколько лет. Обычно кот предпочитал проводить своё время в ванной или на балконе. А строить из себя преданного пса? Нет уж, пусть этим другие занимаются.
На звук открывающейся двери в прихожую выглянул отец семейства. Увидев его, Пашка расплылся в улыбке.
– Папа!
Однако Константин Александрович отнюдь не выглядел обрадованным долгожданной встречей. Куда с бо́льшим удовольствием он бы её избежал. Однако деваться было некуда, и два так похожих друг на друга человека с разницей лишь в восемнадцать лет уставились друг на друга.
– Привет… сын.
– Не знал, что ты сегодня должен был приехать.
Всё ещё ни о чём не подозревающий парень закрыл за собой дверь, снял обувь, подошёл к отцу и крепко пожал ему руку, как было у них заведено. Константин Александрович остолбенел, но Пашка этого не заметил. Он настолько устал после бесконечно длинного учебного дня, что мечтал лишь об одном – хорошенько поесть.
– Мам, что у нас на ужин? – крикнул Пашка по дороге на кухню. Привычных аппетитных запахов отчего-то не было. – Мам? Мам!
И только при взгляде на неестественно побелевшую Алевтину Анатольевну, скукожившуюся на стуле, он понял, что что-то не так. На лице женщины не осталось ни одной яркой краски – всё словно обесцветилось, посерело. Мать смотрела в одну точку и не двигалась. Только сцепленные на коленях руки мелко дрожали.
– Мам, что случилось? – Пашка присел около неё на корточки и заглянул в пустые глаза. – Мам?
Алевтина Анатольевна и хотела бы что-то сказать, но пересохшие губы её не слушались. Она попыталась их разлепить и хоть что-то объяснить сыну, однако смогла выдавить из себя лишь слабый стон. Пашка обернулся, почувствовав, что за спиной кто-то есть.
– Пап, что с мамой?
– Это не с мамой… – Константин Александрович отвёл глаза. – Это со мной.
Пашка выпрямился и с тревогой посмотрел на отца:
– Пап?
– Понимаешь, сын… – Отец мучительно искал подходящие слова, но их попросту не было. – Я ухожу от твоей мамы.
– В смысле? – Пашка хотел верить, что он ослышался, но понимал, что это не так. – Почему?
– Понимаешь… Просто так получилось.
– Как – так?
– Ты уже взрослый, должен понимать, что отношения могут заканчиваться, вот и мы с мамой…
– Не неси чушь! – К Алевтине Анатольевне резко вернулась способность говорить. – Что, стыдно ребёнку рассказать, да? – Её голос сорвался на визг.
Пашка переводил взгляд с одного родителя на другого. И в груди парня зародилась такая жгучая смесь страха и ярости, что у него потемнело в глазах, и кулаки сами собой сжались.
– Говори! – Дыхание Пашки ускорилось, ноздри начали раздуваться, а голова пошла кру́гом.
– Расскажи! Расскажи, какая ты скотина! – Истерика с новой силой накрыла Алевтину Анатольевну, хотя казалось, что все чувства уже исчезли. – Будь мужиком! Расскажи!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
– Я… – Константин Александрович оглянулся, словно искал пути к отступлению. – Я… Я встретил другую. Я полюбил её. Я ухожу к ней…
Что-то подобное Пашка и предполагал, но к тому, что он услышал дальше, готов не был.
– А не хочешь рассказать, что твоей девке восемнадцать? Что она беременна? Что ты обманывал меня с ней полгода? – Алевтина Анатольевна вскочила, но от резкого подъёма голова её закружилась, и женщина рухнула обратно на стул. И вместе с этим у неё закончились и силы. Положив голову на стол, она прошептала, глядя в никуда: – Уходи… Просто уходи…
Видя супругу в таком состоянии, отец семейства на секунду захотел остаться, чтобы попытаться всё исправить. Но только на секунду.
– Хорошо, – пробормотал он. – Я уйду.
– Подожди! – Пашка подошёл к нему, не спуская взгляда с бледнеющего человека, всего каких-то десять минут назад такого родного.
– Сын, пойми, я не останусь. Сам должен понимать. Я не могу остаться…
Не дав отцу договорить, Пашка с размаху ударил его кулаком в челюсть. Мужчина отлетел назад, задев плечом дверной проём, и приземлился около ванной комнаты.
– А я и не прошу, – Пашка словно выплюнул эти слова. – Можешь валить. Тебя никто не держит.
Потирая ушибленную челюсть, Константин Александрович кивнул. И больше никто на него внимания не обращал. И даже Бонифаций протрусил мимо уже бывшего хозяина, перепрыгнул через его ногу, преградившую путь, забрался на стул около обожаемой кормилицы, да там и остался, чтобы, не дай кошачий бог, кто-нибудь посмел её потревожить.
– Мам? – Пашка погладил её по голове.
– Всё хорошо. Спасибо.
Свои вещи Константин Александрович собрал очень быстро и, не прощаясь, ушёл. И только когда за ним захлопнулась дверь, мать и сын вышли из кухни. Алевтина Анатольевна дрожала и пошатывалась. Ноги её не слушались, и сын поднял её на руки и отнёс теперь в только её комнату, уложил на кровать и накрыл тонким одеялом. Утомлённая переживаниями, мать уснула, едва почувствовав под головой подушку.
Пашка посидел рядышком какое-то время, а потом достал свой мобильный и набрал сообщение, надеясь, что оно дойдёт до адресата:
«Мне плохо. Давай встретимся».
Ответ пришёл мгновенно:
«Выхожу».
Поднявшись на ноги, Пашка склонился, чтобы поцеловать маму в лоб. Пробормотав что-то во сне, она перевернулась на бок.
– Я тебя в обиду не дам, – прошептал парень и вышел из комнаты.
А на посту его сменил верный кот.
Взяв только ключи и телефон, Пашка выскочил из квартиры и побежал вниз по лестнице. На улице он встретился с бегущей к нему Алине. Наплевав на вездесущих любопытных соседей, он заключил её в объятия.
Глава 25
Прижимаясь к широкой груди лучшего друга, Алина думала о том, что случилось. Что могло заставить этого сильного и весёлого парня подобно маленькому ребёнку просить утешения?
– Паш… – девушка отстранилась от него. Ровно настолько, чтобы заглянуть в глаза.
Слова не шли, и он снова притянул Алину к себе и положил свой подбородок на её макушку. Девушка вздохнула и погладила друга по спине.
– Паш, пойдём куда-нибудь.
Всё ещё безмолвный парень разжал руки и отступил на шаг.
– Пойдём ко мне, – пробормотал он, голос его срывался. – Там мама одна.
– Хорошо.
Взявшись за руки, молодая парочка отправилась к подъезду. Наблюдающие за этим соседи нисколько не заинтересовались происходящим. А что с девчонки Семёновой и парнишки Романовского взять? Сколько раз их уже молва сводила, да всё без толку. О них уже и сплетничать неинтересно.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
А друзья тем временем поднялись на этаж и тихонько зашли в квартиру. Бонифаций, больше не чувствуя угрозу, расположился на коврике в ванной и даже не соизволил подвинуться, когда Алина туда зашла, чтобы вымыть руки. Почесав коту пузо ногой – тот предпочитал именно такой вид массажа, – девушка вышла из убежища домашнего любимца, тихонько прикрыла дверь и пошла на кухню, где Пашка кипятил воду, чтобы заварить чай. Обычно всем распоряжалась Алина, когда приходила в гости, но сегодня парень вдруг вспомнил, что это он хозяин. Тем более что отныне именно он главный мужчина в доме, глава семьи.
